Комната белого рояля

Глава 25. Я люблю тебя, чертов Сатана!

От лица Себастьяна

Вот и все. Я выполнил все пункты моих ожиданий. У меня ощущение, будто я прошел эту жизнь, обыграл и закончил ее, но другой и не будет. Я «завершился» в свои 27. Я заработал свой миллион и не один раз. Я вернул фамильный особняк, отомстил за свою семью, нашел родителей. Я даже успел полюбить и потерять ее в ночь помолвки. Хм… да… я весьма оперативен. «Я не стану твоей жертвой! Ты убийца!» ее слова резали мой слух и делали мне больней. Я, наверное, даже плакал, только без слез. Самое обидное то, что я считал ее слова правдивыми. Я не достоин ее… правда. Я слабак, испугался собственной сущности и предпочел прогнать ее. Еще три часа назад я спрашивал, какие пригласительные заказать на нашу свадьбу, а теперь она собирает вещи, чтобы уйти от меня навсегда. «Любовь побеждает все!» вздор! Если бы она побеждала все, то Мила бы не убежала от меня, не испугалась или разочаровалась. Но нечего уже нельзя вернуть. Я чудовище, с гнилым папашей, с больной и несчастной матерью и с кучей проблем, а она — невинный ангел, который не по своей воле попал ко мне — в ад. Сегодня я потерял все. Цели, мечты, надежды, ее. У меня не осталось смысла жить, а я даже до середины жизни не дошел. «А если принять предложение отца и возглавить его грязные дела?» эта предательская мысль крутилась в моей голове уже, который раз. Я сидел у камина и прямо с бутылки пил свой Chivas. То ли, вопреки убеждениям доктора, я был пьян, то ли орнаменты интерьера действительно танцевали на стенах под мерцающим освещением пламени. Это Италия, гобелены и фрески являются частью всего. Я люблю стиль барокко особенно, когда выпивший. Мне всегда кажется, что статуи вокруг оживают и я не чувствую себя одиноким. В какой-то момент все мои уже неадекватные раздумья и галлюцинации прервались: я услышал шаги Виновной.

— Дома тебе было необходимо несколько часов и две помощницы, чтобы собрать элементарный чемодан на семейный круиз. Делаешь успехи… Браво! Видимо побег от преступника сильная мотивация.

— Ты пьян…, — прошептала она и, спустившись с последней ступеньки, села на нее. Я ей не ответил, а лишь швырнул в нее плед. Она укуталась в комок, обняв свои колена. — У тебя глаза красные.

— Да, можешь пойти и отнять Нобелевскую премию у доктора. Я пьян. У тебя получилось.

— Я тут не при чем, Себастьян, ты пьешь, как лошадь.

— А ты видела, как пьют лошади?

— Себастьян, — я по ее голосу почувствовал, что ей не до шуток, в нем был страх, — что теперь будет?

— Утром ты с Мэтом полетишь домой. Все кончено. Я благодарен тебе за этот месяц, и за этот вечер. Я никогда не забуду наш первый и последний раз, — я быстро сделал еще один глоток, чтобы не заплакать при ней, — Дакота встретит вас, а с Ричардом я поговорю утром, он в курсе всего, думаю, он поймет и тебя, и меня, к тому же обрадуется, наверное.

— И все? Ты забудешь меня? — в ее голосе была обида.

— Ты прекрасно знаешь ответ! Хватит, слышишь, хватит играть с моими чувствами, черт тебя дери! — Я повысил голос. Злость бушевала во мне. — А ты? Ты что будешь делать?

— Я… я не знаю…

— Зато Я знаю! Ты никогда не разлюбишь меня! Ты не сможешь смотреть на другого, не сможешь обнять или целоваться. После меня все будут, как подделка. Моя подделка! Ты выйдешь за какого-то барашка из нашего общества, и каждую ночь, обнимая мужа, будешь представлять меня, будешь искать в нем мои жесты и представлять, где я в эту секунду, а самым обидным будет то, что я буду по соседству. В этом же городе, но в недоступности от тебя, потому что я страшен, а ты ангел. Ты будешь захлебывать свое несчастье дорогим шампанским и врать ему, что у тебя просто болит голова, но ты никогда никому не скажешь, что просто в твоей голове засел я и ты не можешь забыть меня.

— От куда такая уверенность? — я сидел к ней спиной, даже не смотрел на нее, но мне было достаточно ее голоса, чтобы понять, что она плачет. Я ненавидел, когда она плакала.

— Потому что если бы ты была в силах забыть меня, ты бы не прошла через это все ради нашей любви. Потому что я тоже не забуду тебя и буду избегать, но ты навсегда останешься в моих мыслях. Я буду в других искать тебя и называть женщин твоим именем, потом меня накроет разочарование, что это иллюзия и ты не со мной. Со мною это творилось до того, как ты стала моей, и видимо продолжиться навечно. Знаешь, когда я боролся и стыдился своих чувств, когда пытался заглушить их я, все ровно, называл женщин твоим именем, потом, променял твое имя на слово “Солнышко” им это нравилось, и никто не подозревал, что я всегда имел в виду тебя. Я называл тебя так в своей голове и сходил с ума.

— Этого не будет…, — уверенно сказала она, встала и подошла. Она закрыла собой камин, но я сгорал больше и жарче — от нее. Я посмотрел ей в глаза, она продолжила, — Этого не будет, Себастьян, я спустилась, чтобы сказать, что не собирала вещи, я была в душе. Я просто хотела понять, как ты попрощаешься со мной. Я никуда не уйду и да ты прав, ты засел в моей голове навечно. Помнишь наш последний разговор в Штатах? Ты спросил, каким должен быть мужчина, чтобы я полюбила его. Я наврала тебе про правильного, а сама уже сходила по тебе с ума. Я уже тогда понимала, что люблю тебя, но не хотела признаваться. Я люблю тебя, чертов Сатана. Люблю! И да… бежевые, я хочу, чтобы наши пригласительные были бежевые.

Я моментально отрезвел. Ее эмоциональные скачки съедали меня, но я был так счастлив, что был не прочь почувствовать эту боль снова, лишь бы услышать подобное вновь. Она заплакала от собственного откровения, а я окаменел. Я родился вновь, понимаете? Человек, который отнял у меня желание жить, снова подарил мне его, спустя час. Я бросил бутылку на пол, как бросил, просто ослабил пальцы, и она упала сама. Виски лился на ковер, Мила в слезах смотрела на меня, а я не понимал, что со мной твориться.

— Ты… скажи что-нибудь…, — умоляющим голосом сказала она.

Я не сказал нечего, взял ее руки и потянул к себе. Она рухнула на меня верхом.

От лица Камиллы

Любить человека, даже если он плохой? Даже если преступник? Да! Я полюбила именно такого. Я, хоть и юна, но мне уже понятно, что счастливой и спокойной жизни мне никогда не ведать. Я не питаю иллюзий, что все закончится и будет, как у нормальных людей. Нет. Не с ним. Он не годится на роль “нормального”. Я, скорее всего, повторю участь его матери, как говорил папа. Наверное, родители невидимым глазом замечают и понимают, что станет с их детьми, а мы никогда не слушаем их. Полюбить парня, которого 17 лет считала братом, мечтать о нем, о его теле и поцелуях и остаться с ним, даже когда он убил твою подругу… Безумие. Как называется моя ситуация? Каким человеком я считаюсь? Я плакала не из-за Кетрин, я плакала из-за собственной неспособности оставить его. На одной стороне весов была моя “правильность” и счастливая жизнь, как на картинках, а на другой чаше были мои грехи, страсть и любовь. Я сделала свой выбор.

— Что ты делаешь со мной? Ммм? И ты делаешь это уже который год. Я как ягненок, попавший в сети охотника. В твои сети. Мммм…. я сойду с ума. Это неконтролируемо, я по тебе схожу с ума, Ведьмочка. Или уже сошел, не знаю…, — прерывал он страстные поцелуи, чтобы шептать это.

— Себастьян, и это все, чем ты хочешь заняться прямо сейчас? — Он уже спустился и целовал мои плечи.

— Это единственное, на что я сейчас способен. Ты мой кокс, дай насладиться дозой.

Его слова обжигали меня, но до его состояния мне было далеко. Он был в неадеквате. Я обняла его шею. Его стоны и хриплый шепот дурманили меня.

— Мила, родишь мне ребенка?

— Что? — я резко отстранилась от него и с ужасом посмотрела в глаза.

— Я хочу от тебя детей.

— Ты псих! Тебе всего 27, о себе вообще молчу! Какие дети? Я даже школу не закончила! Я не могу поставить крест на свою жизнь… К тому же…

— К тому же? Что? Есть еще аргументы?

— Да есть. Мы не знаем, что с тобой будет, после… ну….

— После, того, как я взорвал Стакера? Хм… Не дождешься милая, я никуда ни денусь.

— А полиция…

— Я не хочу обсуждать это с тобой, просто знай, я буду рядом… всегда!

Я просто обняла его. Спустя несколько секунд он сказал:

— Прости. Да я забегаю вперед. Я просто так сильно люблю тебя… НАС! Я часто мечтаю, как прихожу домой, наш ребенок бежит ко мне, а ты за ним и вы оба кидаетесь на меня. Я хочу, чтобы кроме чувств нас связывали и такие узы… чтобы ты никогда не покидала меня. Я во многом похож на своего биологического отца, но одно я знаю точно: я защищу вас и ты не повторишь участь моей матери.

Я тоже представила нас втроем, но не сказала это вслух. Это все было слишком идеально и просто, чтобы быть реальностью. Реальность была другой. Я влюбилась в того, кого не следовало. Мой отец отрекся от меня. Про отца Себастьяна я вообще молчу: старик, который владеет сетью казино, несколькими барделями и занимается транспортировкой кокаина в Европу. Еще и Элис, которую нужно было спасти и в прямом смысле этого слова. Со слов Себастьяна я поняла, что ей предстояла серьезная операция. Я не знала эту женщину, но уже жалела ее. Себастьян запутался в собственной паутине и отчаянно искал выходы.

— Я всегда буду рядом, Себастьян.

— У тебя и выбора нет, я не отпущу тебя, никогда.

— Тиран…, — сказала я и хихикнула. Мы посмеялись. Остальное время я провела в его объятиях у камина. Вскоре заснула прямо на его груди.

Медицинский комплекс Седарс-Синай. Лос-Анджелес, Калифорния

Пик-пик-пик … звук пульсоксиметра наполнял всю палату. Аппарат боролся за малейшие шансы стабилизирование состояния молодого парня. Рядом с кроватью стояла юная ассистентка врача и заполняла в анкету какие-то цифры. Уже 68 дней парень неподвижно лежал в “наркологической коме”. Абстинентный синдром делал свое. За жизнь парня боролись врачи. В палату вошел молодой мужчина.

— Можно? — вежливо обратился он к ассистентке.

— Мистер Джеффри…

— Я же говорил, просто Джеф.

— Хорошо, Джеф, — вежливо ответила девушка, — его состояние не меняется. Можете посидеть, как всегда, но все мы знаем, что очнется он не скоро.

— Неужели нет никаких шансов? — в голосе мужчины была мольба.

— Я позову доктора. Поговорите с ним. — Ответила юная девушка и вышла с палаты.

Спустя две-три минуты в палату вошел врач. Джеф выскочил с места и встретил врача.

— Доктор, умоляю, делайте все, что можете, он не может долго остаться прикованным к постели. Его семью убили, и я не знаю, что мне делать… я…, — Джеф уже не контролировал себя. Он настолько был в панике, что даже не задумывался о чем можно говорить, а о чем нет. Он был покинут, одинок и в полном замешательстве.

— Доктор, я единственный его близкий, прошу, я не знаю, как поступить.

— Я вас понимаю, — ответил доктор, пожав ему руку, — но поймите, против природы мы бессильны. Я сделал все, что велит мне медицинский протокол, осталось одно, чтобы он очнулся, но ему не стоит знать все эти новости в один день. Мне очень жаль. Но, видите ли, он может опять сорваться, и на этот раз мы будем бессильны. Это его последний шанс, я лечу его от зависимости уже восьмой год, понимаете? Организм на мели, он не выдержит.