Голос Арчера

Он улыбнулся:

— Да, думаю, я справлюсь, если она попытается напасть на меня.

Он подмигнул мне.

Я засмеялась и покачала головой:

— Хорошо.

Я обняла его, и он сказал:

— Еще раз извини. Милый засос, кстати. Я не видел у тебя ни одного с пятнадцати лет.

Я фыркнула.

— Я думаю, это конкретный мужской способ показать тебе и любому другому парню в этом баре, что я не свободна, — вздохнула я.

Джордан улыбнулся.

— Ну, пойди и объясни ему, что в этом нет необходимости. Мы, мужчины, иногда ведем себя как полные придурки, когда чувствуем себя беззащитными и нуждаемся в поддержке.

Я подняла бровь:

— Ты же не хочешь сказать...

Он мягко засмеялся и сжал мою руку:

— Ты со всем разберешься. Я буду дома к утру.

Я кивнула и снова сжала его руку. Затем вернулась в бар, туда, где меня ждала Натали.

— Эй, — сказала она, — твой питомец только что вышел через главный вход.

Я тяжело вздохнула:

— Он не питомец, Нат. Я не знаю, что с ним происходит.

Она подняла брови.

— Ну, если хочешь знать мнение специалиста, я бы сказала, что он влюблен и не знает, что с этим делать.

— Ты так думаешь? — тихо спросила я.

Она кивнула.

— Да, все признаки налицо. Челюсть дергается, высматривает других мужчин, которые появляются в твоем окружении, подавленное, непредсказуемое поведение.

Она показала на мой засос.

— Ты пойдешь и избавишь его от мучений?

Я тихо засмеялась, но смех получился не слишком веселым. Несколько секунд я обдумывала ситуацию и затем сказала:

— Надеюсь… Ты готова?

Мы подошли к моей машине, и я отдала Натали ключи, так как она согласилась сесть за руль. Когда она завела автомобиль, она сказала:

— Кстати, я знаю, что для тебя он не питомец. Я вижу, как ты смотришь на него. Я понимаю, почему он тебе нравится. И его шрам… — На последнем слове ее голос понизился. — Мне хочется сжать его в объятиях и затем облизать.

Я рассмеялась.

— Вау! Поаккуратней там, а то моя челюсть начнет дергаться, и я буду грустить всю дорогу до дома.

Она засмеялась. Секунду спустя я взглянула на нее, она выглядела задумчивой.

— Мне интересно, ты видишь будущее у ваших отношений с ним? Я имею в виду, ты представляешь, как это будет конкретно выглядеть?

Ее голос был нежным.

Я тяжело вздохнула.

— Я не знаю. Все это в новинку. И да, ситуация совершенно нестандартная. Есть трудности. Но я хочу попытаться. Я в этом уверена. Несмотря ни на что. Как будто в ту секунду, когда я увидела его, моя жизнь началась снова. В ту секунду, когда я начала любить его, все в моей жизни наладилось. Как бы странно ни выглядела наша ситуация, изнутри мне все кажется идеальным.

Секунду Натали молчала.

— Ну, это очень романтично, детка. И я верю каждому твоему слову. Но жизнь не настолько романтична. Я знаю, что это тебе знакомо лучше, чем кому-либо другому. Я просто веду к тому, чтобы ты была более реалистична, хорошо?

Она взглянула на меня и продолжила:

— Он сломлен, милая, я говорю не только о его голосовых связках. Я имею в виду… Боже, исходя из того, что ты мне рассказала, с ним случались страшные вещи: он вырос в семье, где процветало насилие; его дядя стрелял в него; оба его родителя умерли прямо у него на глазах, а затем он вел жизнь отшельника вместе с сумасшедшим дядей до девятнадцати лет, не говоря уже о том, что из-за своей немоты он ушел в себя. Все это не может не иметь свои последствия, детка. Стоит ли удивляться, что он сломлен?

Я шумно выдохнула и откинула голову на сиденье.

— Я знаю, — прошептала я. — И когда ты говоришь об этом в таком ключе, кажется безумным, что у нас может что-то получится. Но я все равно верю в наше будущее. Я не могу объяснить это. Несмотря на все то, что ты перечислила, он добрый и хороший, храбрый и умный, и иногда даже смешной. — Я улыбнулась. — Я имею в виду, что нужно иметь необыкновенную внутреннюю силу, чтобы пройти через все то, через что прошел он, и не сойти с ума и остаться с добрым сердцем.

— Это правда, — согласилась она. — И все же психологически травмированные люди чаще всего не могут вести нормальный образ жизни, потому что не могут никому доверять и не верят в хорошее. В жизни Арчера не было ничего хорошего. Меня волнует, что чем дальше будут заходить ваши отношения, тем больше будет проявляться его социопатия. Где он будет работать, чем он будет заниматься? И это не самые страшные проблемы, связанные с его эмоциональным багажом.

Я посмотрела на нее, покусывая губу.

— У меня тоже есть багаж, Нат. Я тоже сломлена. Разве не все мы такие?

— Не до такой степени, дорогая. Не до такой степени.

Я кивнула и снова откинула голову на сиденье.

— Когда ты стала разбираться в человеческих душах? — спросила я, улыбаясь ей.

— У меня большой опыт, ты знаешь это, — она подмигнула мне и улыбнулась.

Мы притормозили у моего дома, и я обняла Натали, желая ей спокойной ночи. Она вышла из машины и пошла к дому, помахав мне через плечо. Я обошла машину и села на водительское сиденье. Пока я доеду до Арчера, я буду в норме. Я уже почти протрезвела.

Когда я добралась до его ворот, то вошла без разрешения и прошла к дому. Я тихонько постучала, и через пару секунд он открыл дверь. Он был одет только в джинсы и вытирал голову полотенцем.

Я рассматривала его, пока он стоял передо мной, такой красивый и такой уязвимый.

Я мягко рассмеялась.

— Привет, — выдохнула я, вошла в его дом и повернулась, чтобы посмотреть на него, пока он закрывал дверь.

«Почему ты смеешься?» — спросил он.

Я покачала головой и подняла руки.

«Потому что я хотела бы, чтобы ты увидел себя моими глазами. Я хочу, чтобы ты мог прочитать мои мысли, и узнать, как сильно я хочу тебя и больше никого другого. За мной могут ухаживать три сотни мужчин, но это не будет иметь значения. Потому что ни один из них не ты, Арчер Хейл».

На секунду я опустила руки и сразу их подняла:

«Никого из них я не люблю. — Я слегка покачала головой и затем продолжила. — И я буду ждать, пока ты, может быть, будешь готов сказать то же самое, но я не могу больше молчать. Это буквально вырывается из меня. И я пойму, если ты не любишь меня или не уверен в своих чувствах. Но я уверена, и не могу позволить пройти хотя бы минуте, не сказав тебе, что я тебя люблю. Потому что я люблю тебя. Я. Люблю. Тебя. Я очень сильно люблю тебя».

Он стоял в оцепенении, пока я говорила. Но на последних пяти моих словах он так быстро преодолел расстояние между нами, что у меня перехватило дыхание, и мои руки упали. Он схватил меня и притянул к своему телу, а из моего рта вырвался не то смех, не то рыдание…

Арчер поднял меня и уткнулся лицом в мою шею. Я обвила его руками, а он еще сильнее притянул меня к себе. Я положила голову ему на плечо и вдохнула его особый запах. Вот так мы простояли несколько минут.

Наконец я высвободилась из его объятий, взяла его за руку, подвела к дивану. Мы вместе сели.

«Прости за то, что произошло в баре. Могу я объяснить?»

Он кивнул, слегка сжав губы, и я продолжила:

«Джордан просто мой друг, он всегда был просто другом и никем больше. Мы выросли вместе. Мы познакомились, когда мне было двенадцать. В какой-то момент я поняла, что он неравнодушен ко мне, но я дала ему ясно понять, что у меня к нему только дружеские чувства ... — Я помолчала, перед тем как продолжить. — Он стал давить на меня после смерти папы, и это стало причиной, по которой я уехала. — Я слегка улыбнулась. — Так что, думаю, тебе стоит поблагодарить Джордана за то, что он отправил меня прямо в твои руки».

Арчер тоже улыбнулся и посмотрел на свои руки, которые держал на коленях. Когда я продолжила, он снова стал следить за моими руками.

«Так или иначе, сегодня ты видел, как Джордан пытается свыкнуться с мыслью, что мы с ним всегда будем только друзьями. И если уж на то пошло, ты просто видел трех человек, проводящих время в хорошем месте. Вот и все».

Арчер кивнул, провел рукой по своим волосам и сказал:

«Прости меня. Иногда мне кажется, что все против меня. Тогда я чувствую себя слабым и злым. Я чувствую, что не заслуживаю тебя, что не заслуживаю ничего».

Я быстро взяла его за руки и затем отпустила:

«Нет. Не думай так, пожалуйста. Боже, дай себе передохнуть. Посмотри на все то, чего ты добился за последнее время. Посмотри на то, кем ты стал, несмотря на все, через что тебе пришлось пройти".

Я погладила его по щеке, он закрыл глаза и уткнулся в мою руку.

— И я говорила, что люблю тебя? — прошептала я. — И что не в моих правилах любить людей, которые этого не заслуживают?

Я слегка улыбнулась ему.

Его глаза открылись, и он несколько секунд пристально смотрел на меня. Выражение его лица стало почти благоговейным. Потом он сказал:

«Я тоже люблю тебя. — Он выдохнул. — Я так отчаянно люблю тебя».

Его глаза широко распахнулись, будто его слова стали для него почти откровением. Его губы приоткрылись, а руки спросили меня:

«Этого достаточно, Бри?»

Я выдохнула и улыбнулась, позволяя себе минуту насладиться знанием того, что этот красивый, чувственный, храбрый мужчина, сидящий рядом со мной, любит меня. Спустя секунду я сказала:

«Это очень хорошее начало. — Я слегка кивнула. — С остальным мы разберемся, хорошо?»

Я взяла его руки в свои.

И все-таки он выглядел неуверенным, когда кивнул головой в знак согласия. Было видно, что он охвачен сомнениями. Мое сердце сжалось:

«Что такое, Арчер?»

Через несколько секунд он немного отстранился, взял мое лицо в свои руки и нежно поцеловал меня в губы. Его губы слились с моими, он уперся лбом в мой лоб и закрыл глаза. Потом он отстранился и сказал:

«Я люблю тебя так сильно, что это причиняет боль».

И действительно, он выглядел так, будто у него что-то болело.

Я робко улыбнулась ему, поднесла руку к его щеке. На секунду он закрыл глаза, перед тем как я убрала руку.

«Это не должно быть больно».

Он выдохнул:

«Тем не менее, это так. Это так, потому что я боюсь любить тебя. Я боюсь, что ты уедешь, и я снова останусь один. Только это будет в сто раз хуже, чем раньше, потому что я буду знать, чего мне не хватает. Я не могу… — Он втянул воздух. — Я хочу быть способным любить тебя сильнее, чем бояться потерять тебя. Но я не знаю как. Научи меня, Бри. Пожалуйста, научи меня. Не позволяй мне все разрушить».

Он посмотрел на меня с отчаянием. В каждой черточке его лица отражалась боль.

«О боже, Арчер!» — подумала я, и мое сердце сильно сжалось в груди. Как научить мужчину, который потерял все, не бояться, что это может произойти вновь? Как научить человека верить в то, чего никто не может гарантировать? Этот красивый мужчина, которого я любила, выглядел таким сломленным, сидя передо мной и признаваясь мне в любви. Всем сердцем я желала, чтобы для него это было счастьем, но я понимала, почему ему это доставляет боль.

«Любить другого человека всегда означает открыть себя боли. Я тоже не хочу потерять больше, чем я уже потеряла, но разве любовь не стоит этого? Разве не стоит дать ей шанс?» — спросила я.

Он посмотрел в мои глаза и кивнул, но его взгляд говорил мне, что он не верит себе. Я глубоко вздохнула. Я сделаю это своим долгом — заставлю его поверить. Буду верить за нас двоих, если придется. Я обняла его и потом забралась к нему на колени и вдохнула его запах.