Настенька, или Аленький цветочек

ГЛАВА 3

Однако судьба распорядилась иначе. Раздавшийся через несколько дней телефонный звонок заставил Настеньку заметаться по квартире в поисках… В общем, в поисках непонятно чего. Наверное, спокойствия и хоть каких-нибудь мыслей. Потому что звонила Татьяна со сногсшибательной новостью.

– Настюш, – начала «сестрица-белошвейка» загадочным тоном, – я все думала, говорить тебе или нет, но все же решилась. Твой этот, Александр Николаевич, заказал себе на завтра «наездницу», ты представляешь! Впервые за все время, пока в наш клуб ходит! Все девчонки в шоке, и мадам наша тоже. Заказал в той же комплекции: чтобы Эсмеральда, чтобы погадала, потанцевала, а потом ну и… Сама понимаешь, да? Причем выбрал встречу на улице. Типа она должна к нему сама подойти, предложить погадать или еще что, а потом он ее после гаданий увезет. Куда – не сказал, но у нас ему доверяют, все же солидный клиент, не бандюган, не извращенец какой. Ты сейчас возьми тетрадочку какую-нибудь да ручку, я тебе телефончик девочки, которую мадам на задание поставила, продиктую. Мало ли, вдруг пригодится…

На следующий день Настенька, обряженная в цветастые тряпки и загримированная так, что мама родная не узнает, «беззаботно» фланировала по улочке, предназначенной для встречи с клиентом. Беззаботно, конечно, в кавычках, потому что тряслась девушка от волнения так, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Каким образом она сумела «наездницу» не только уговорить уступить роль «Эсмеральды», но и поделиться одеждой, Настя просто не помнила. Весь вчерашний день словно заполонился туманом. Ясно одно – либо она была очень убедительной, либо помогли предложенные последние пятьсот баксов, взятые из заначки на черный-пречерный день. Утром сердобольная и умелая Татьяна помогла экипироваться, наложить грим, надеть парик, что с настенькиной косой оказалось не так просто сделать, и даже влить в подругу пару рюмок коньяка для успокоения. Коньяк сразу выветрился, словно его и не было, но все же какие-то пары задержались на нервах – хоть трясти Настю перестало, однако до спокойствия было ой как далеко! Как до Марса или Венеры. Хотя вот кусочек Венеры ей бы не помешал – богиня любви все ж таки, должна помогать в подобных случаях.

Вот примерно в таком состоянии и с такими мыслями Настенька, звеня монистами и небольшим бубном, притороченным к поясу, и подметала юбкой июльскую пыль, меряя шагами тихую улочку. Конечно же, вызывая яркий интерес у бдительной бабушки, затаившейся на лавочке возле ворот своего дома с вязанием в руках, и нездоровую реакцию у компании все еще приличных на вид тихих мужичков слегка алкашного вида, распивающих свою «амброзию» на противоположном от бабушки конце улочки. Судя по тому, какие неодобрительные взгляды вкупе с поджиманием губ бросала седовласая старушка моложавого вида на компанию, кое-кто ей там был явно знаком. А может быть, и просто бдила, как и за странной цыганкой, неизвестно для каких целей облюбовавшей ее улочку.

Настенькин так и не разогнанный туман не позволял ей в полной мере оценивать как бдительную старушку, так и выпивающих мужичков, и погрузиться в опасения, что ее сейчас погонят или, не дай бог, милицию вызовут. Сраму-то будет! Стыда не напасешься...

Но нет – все мысли девушки крутились вокруг предстоящей встречи и метались от панических «А вдруг не придет?!» до других, не менее панических «А вдруг это розыгрыш?!» и «А вдруг он меня узнает?!». Помимо этих мыслей, в голове, конечно же, теснилось множество других, не менее «удачных» и положительных, так что появление на горизонте Александра Николаевича оказалось воспринято с громадным облегчением. С мыслью «Наконец-то все решится!» девушка бросилась наперерез.

– Ой, молодой-красивый, не торопись! Дай погадаю, все правду расскажу!

Звонкий девичий голос с весьма странным прононсом, отдаленно похожим на французский, разнесся по улочке, разрушив ее почти тишину. Почти – потому что пение птиц, жужжание пчел да звяканье монист, бокалов и спиц не позволяли в полной мере и с полной ответственностью заявить, что улочку наполняла благодатная летняя тишина, настолько напоенная запахом липы, что ее с огромным удовольствием можно есть ложкой. Так что вкусная летняя полуденная тишина, конечно, стояла, но – не полная.

Бабушка перестала звенеть спицами и уставилась на парочку, ожидая продолжения событий. Алкаши, оторвавшись от амброзии, тоже припали к зрелищу в виде благодарной аудитории.

Кажется, Александр Николаевич никак не рассчитывал на зрителей, потому как, остановившись, незаметно поморщился, заставив настенькино сердце ухнуть в пятки – неужели что-то не то сделала?

– Ну, погадай, – он, словно нехотя, переложил портфель в левую руку и протянул девушке правую, на запястье которой блеснули ярким солнечным бликом часы.

Вцепившись голодным мангустом в протянутую конечность (не зубами, конечно, а пальцами), Настенька судорожно всмотрелась в линии на мужской ладони. Правда, думала она совсем о другом – о том, какая прохладная и приятная на ощупь оказалась у Александра Николаевича кожа, какие твердые пальцы и бугорки под ними, и какой у него, оказывается, приятный одеколон – легкий, с цитрусовой ноткой, при этом абсолютно мужской, и очень подходящий к лету.

Мужчина легко кашлянул, подбадривая ускорить представление, а то не только он устанет стоять столбом, но и разлитая по стаканам водка нагреется, а ярко-голубой носок так и останется в недовязанном виде, и Настенька затараторила заученными фразами:

– Вижу! Вижу свидание у тебя сегодня с девой прекрасной, прелестной и привлекательной, с волосами черными, как смоль, с очами…

«А надела ли я линзы?» – девушку затопила паника. Линзы, меняющие цвет глаз на подходящий к костюму, тоже входили в комплект. Однако экзекуции под названием «Надень впервые в жизни линзы» Настя не помнила, так что пришло импровизировать, изменив на ходу «с очами черными» на:

– …прекрасными, как горные озера…

Мало ли какими эти озера бывают!

– … со станом, как у лани…

Вот этот пассаж тоже вызывал удивление. Нет, Настенька понимала, что это устоявшееся с давних-давних пор выражение, но, разглядывая эту самую лань на картинках, девушка пришла к неутешительному выводу об умственном развитии или вкусе придумавших подобное сравнение.

– …с кожей бархатистой, как лепесток розы!

Вот с этим сравнением Настя, скрепя сердце, была готова согласиться.

– Где же я встречу такую девушку? – с должным сомнением поинтересовался бизнесмен Горевой.

– Прямо здесь и встретишь, – кокетливо заявила Настенька, находившаяся почти в амоке, поподметав для верности дорожку юбкой.

Мужчина со скептицизмом посмотрел на свои припорошенные пылью ботинки, до сего момента остававшиеся чистыми, и стоически заявил:

– Ну раз судьба так говорит, то так тому и быть. Садись, красавица, в карету, – с этими словами Александр Николаевич распахнул дверцу бесшумно подъехавшего авто. Из распахнутого нутра машины в жаркий июльский день пахнуло прохладой и запахом кожи, и Настенька, вздохнув для верности поглубже, принялась забираться в поданную «карету», вызвав аплодисменты одобрения и мужской солидарности у одной половины зрителей, а у другой шипение, похожее одновременно на «Так я и знала!» и «Ходють тут всякие!».

В машине Настенька занервничала. Пристальный взгляд Александра Николаевича был слишком… пристальным, и порождал всякие мысленные ужасы: «А вдруг узнал?!». Успокоения рассудочной части разума, напоминающего и про автозагар, превративший ее в мулаточку, и про грим, в котором мама родная не узнает, не могли перебить возгласы «А вдруг?!» эмоциональной части. Поэтому, когда мужчина обратился к ней, девушка чуть не подпрыгнула.

– Позвольте, – Александр Николаевич откуда-то вытащил шелковый шарф и протянул девушке. – Завяжите себе глаза. Или я завяжу.

И, видя как эти самые глаза распахнулись не то в ужасе, не то в шоке, мужчина мягко добавил:

– Не бойтесь. Только лишь для того, чтобы не испортить сюрприз.

Настенька судорожно кивнула, одновременно пытаясь осознать, что же такое ей говорят, подумать над вопросом «А разве «этим самым» делают сюрпризы?» и представить, что же на ее месте «эта самая», то есть наездница, сделала бы. В результате мозг откровенно завис от перенагрузки, как самая что ни на есть древняя-древняя «виндоуз». Хорошо хоть синий «экранчик смерти» не выпал, но его роль с успехом заменяли огромные настины голубые и ничего не соображающие глазищи, весьма эффектно смотрящиеся в обрамлении длинных черных ресниц на смуглой коже.

Александр Николаевич, принявший неподвижность, взгляд и молчание за согласие, со вздохом сам занялся процедурой завязывания шарфа.

Когда прохладный шарф повязкой опустился на глаза, паника Настеньки достигла апогея, а потом… Потом она внезапно успокоилась, наполнившись одним-единственным ощущением: назад дороги нет. Раз ее не выставили из машины, то и дальше с позором не прогонят прочь. Пусть она обманом и заняла чужое место, пусть на этом самом месте хотели видеть другую, она хоть раз в жизни, но побудет для мужчины своей мечты той, о ком он всегда мечтал! Хоть один раз, но – будет.

Ехать пришлось не слишком долго, Настя даже не успела вновь начать нервничать. Машина, как огромный, сыто урчащий зверь, быстро домчала их до нужного места, распахнулась с легким щелчком дверца, и девушку вывели наружу. Опираться на руку галантного кавалера, предупреждающего о каждом пороге и ступеньке, оказалось чрезвычайно приятно. Конечно, намного приятнее было бы и видеть, куда ступаешь, особенно в таких длиннющих юбках, но кроме самого первого конфуза, когда девушка наступила на подол, выбираясь из машины, других не последовало. Так что в целом ощущения были действительно очень-очень приятными. А закрытые глаза позволяли представлять, как она идет по лесенке во дворец, а там – бал. Непременно бал. Даже так – бал-маскарад. Она же в костюме, верно? А на самом деле… Додумать, что там на самом деле, Настенька не успела. Кавалер довел ее до места обещанного сюрприза и неторопливо развязал бант, позволяя шелку струящимся белым ручейком соскользнуть на пол.

Единственное, что Настя смогла сделать – ахнуть от восхищения, прижав руки к груди. Огромный зал с высоким потолком, который подпирали колонны, оказался расцвечен разноцветными рисунками, какие создаются, когда яркие солнечные лучи проходят сквозь витражи. Одиночные, накладывающиеся друг на друга, переплетающиеся в совершено новые узоры – от них кружилась голова: восторгом и чуточку пьяностью, какая бывает, когда смотришь на настоящую красоту, захватывающую дух.

Сами витражи – нет, они не были вставлены в окна, как обычно. Заключенные в низкие, высокие, даже огромные рамы, они в, казалось бы, хаотичном беспорядке располагались во всей зале, создавая иллюзию безумного лабиринта и оставляя буйство красок, которое никого не оставит равнодушным.

– Боже, как это прекрасно! – воскликнула девушка, мгновенно выпав из образа, и счастливо рассмеялась – просто от избытка чувств, охвативших ее только при одном взгляде на внезапное чудо.