Земля-воздух [Бенефициар]

— Тише, Кис. — Коваль вскинул голову, глядя поверх моего плеча. — Если уж откровенно, то он просто озвучил мои мысли.

И тут Паша медленно перевел на меня взгляд и я его не узнала. Потому что Рамиля он явно слышал. И соотнес свой долг в три шестерки лямов с его словами. В солидарной форме. Я в абсолютном неверии покачала головой при виде темного злобного огня на дне его глаз. Незнакомых, непонятных. Пугающих. Звериная натура занимала в нем все больше места, набирала силу, вытесняла все человеческое. Выла злобно, погано и яростно в изумрудных всполохах, успокаивала дрожь в его руках, стягивала резкие черты лица в пугающее подобие животного оскала. Превращала моего Коваля во что-то из числа мифических порождений мрака, в лучшее его воплощение, готовое на все. Безумная и бескомпромиссная агрессия питала его, перемалывала, перерождала во что-то совершенно незнакомое и запускающее мне под кожу тысячи напитанных страхом иголочек, распарывающих и отравляющих мое представление о нем. И верить этому не хотелось.

Взбудораженная испугом кровь пронеслась к лихорадочно анализирующему ситуацию мозгу и отравила его, мешая рационально мыслить и оставляя в разуме только ужас от увиденного.

— Ты хочешь его убить? Из-за долга? — мне казалось все происходящее просто дурным сном, каким-то театром абсурда. — Паш, есть же юристы, адвокаты, по любому должна быть лазейка! В конце концов, ты такие аферы мутишь, как, например, с тем тендером… — я лихорадочно переводила неверящий взгляд с мрачнеющего с каждым моим словом Паши на убито прикрывшего глаза ладонью Рамиля. — Ты же сам, считай, с нуля… Смог один раз, получится и в этот. Ты же не душу с мозгом утратил вместе с деньгами! Паш, неужели из-за них ты убьешь человека? Ты, который всегда по-людски жить пытался…

— Во-первых, не из-за денег. — Он фыркнул, отпивая ром из бутылки и глядя на меня снова незнакомыми звериными глазами, и заставив помертветь. — А за предательство. Во-вторых, лазеек здесь нет, вот. — Он фактически швырнул мне свой телефон. — Данные росреестра, Костина ооошка называется «Оилхим» и посмотри, что у этой компании в собственности. Хер я что сделаю, кис. Все законно. В-третьих, схемы мои и аферы… у меня нет базиса, не на что опереться, я по миру уже пошел… И ты удивляешься, почему у меня желание убить его? Правда, ты удивлена? Сука, да я прямо мечтаю руки по локоть в его крови испачкать. За то, что мне по горлу полоснул и хребет сломал, когда я так ему доверял! Так доверял! В глаза мне, тварь, улыбался, а в спину не нож воткнул, нет, просто бензопилой поперек позвоночника! Так что, блядь, удивительного в том, что я так его ненавижу?!

Он злобно стряхнул пепел на стол и снова присосался к горлышку бутылки. Пил жадно, большими глотками, но до сих пор не опьянел.

— Удивительного в том, что ненавидишь, нет. — Очень спокойно отозвалась я, загоняя внутрь в себя страх от резкости тона и правдивости его слов, тронувших истеричной дрожью кончики моих пальцев. — Паш… только в любой ситуации надо оставаться человеком.

Он отставил бутылку, затушил сигарету о пробку и склонив голову, испытывающее посмотрел мне в глаза.

— Давно умной такой стала?

Я стиснула зубы и отвела взгляд. Прекрасно. Он просто ищет на ком сорваться. И сложно его за это осуждать. У мужика жизнь рухнула. Удивительно, что он вообще себя в руках все это время держал.

Машину Костину сжег. Будь я на его месте в тот момент, я бы, наверное, Костю сожгла вместе с машиной, квартирой и всем, что у него было. Но это я. А это он. И он другой человек. С этими операторами, наебавшими его с нефтью, тоже момент занимательный. Я бы, вероятнее всего, рвала бы и метала. А он сел, поугрожал, узнал схему, поставил на счетчик и уволил. Он всегда поступает умнее, максимально по человечески, и то, что сейчас происходит, не укладывается у меня в голове, даже с учетом его критического эмоционального состояния. В Испании он знал, что машина в пропасть может сорваться, знал, что сам вылезти не может, но меня выпроводил. Тоже такая себе экстремальная и весьма показательная ситуация. Но сейчас… А имеет ли смысл сравнивать?..

— Маш, прости. — Его голос глухой и сиплый.

Я вскинула голову и меня пришибло его видом. Раздавленным. На мгновение. Он быстро взял себя в руки. Искоса взглянул на Рамиля и велел пробить, когда Костя возвращается и начать чистить бумаги. Рамиль тяжко вздохнул и, кивнув мне на прощание, пошел на выход.

Нужно умыться. Холодной водой. Черт знает в который раз за этот сраный день. На этот раз не помогло. Я смотрела на свое отражение в зеркале, прикусив губу. Меня била нехилая такая нервная дрожь и что делать, я вообще не знала.

Паша, крикнув из коридора, что за ним приехали, и чтобы я его не ждала, хлопнул входной дверью. Охренеть. Просто охренеть и все. Бессильно сползла на пол. Не заю сколько так в прострации просидела. Сколько еще сидела на кухне, глядя в одну точку и допивая вино. На часах было около четырех утра, когда он вернулся. Зашел в кухню, невесело хмыкнул, забрав у меня бутылку. Присел на корточки возле моего кресла, глядя в глаза. Вид у него усталый замученный, мрачный, а на губах такая горькая полуулыбка. Подобие той, что мне привычно. Сердце дрогнуло, сорвалось и пустилось в галоп.

— Кис, вот тебе наказание досталось, скажи же. — Устало усмехнулся, разворачивая кресло со мной так, чтобы оказаться прямо у моих поджатых под себя ног. — Ты знаешь… я пойму. Правда, пойму. Ты мне ничем не обязана. Да и вообще, отношения у нас изначально странно начались…

— Бросить себя предлагаешь? — хохотнула я, оглаживая пальцами его по щеке.

— Я же не дурак, кис. — Отвел взгляд, прикусив губу и собираясь с остатками сил, которых его лишили. — Все я понимаю и…

— Ты дурак, и ничего ты не понимаешь. — Негромко перебила я его, взяв пальцами за подбородок и поворачивая голову к себе, заставляя смотреть в свои глаза. — Вырулим. Понял меня, Коваль? Вырулим.

Он невесело хмыкнул и прикрыл глаза. Тень облегчения расправила все еще стянутые напряжением черты. Взял мои пальцы, удерживающие его лицо и прижал к губам. Вот сижу я и смотрю на него, еще не полностью узнаю в нем своего Пашку, еще чувствую это пугающее веяние безумия, а отстранить руку не могу. И не хочу. Подалась вперед, хотела обнять, прижать к себе. Возмущенно вывернулся и подхватив на руки понес прочь из кухни. На второй этаж. В спальню. Положил на кровать и присел на край рядом. При требовательном звонке его мобильного, черные в полумраке глаза недовольно закатились, и он вышел из спальни, разговаривая с кем-то на весьма повышенных тонах.

Я повернулась на бое и сжалась в калачик, слушая стертые пространством слова и почему-то успокаиваясь от его достаточно резких интонаций. Не знаю, нервное перенапряжение ли сказалось, либо выпитый алкоголь, либо все вместе, но я уснула. Благо без сновидений.

А Коваль за ночь так и не прилег. Впрочем, и я поспала мало.

Он рылся в бумагах, все так же повиснув на телефоне. Был странно зол, раздражен и парадоксально довольно улыбался. Отмахнулся от моих предложений кофе или завтрака, сказав, что ему «нужно все подготовить» и чтобы я ехала на учебу, которая вообще у меня из головы вылетела. Настолько вылетела, что я и не помнила, что сегодня у меня день итогового зачета.

Который я с треском провалила. Потому что находится вдали от Коваля, не знать, что с ним там, когда случился адовый пиздец — выше моих сил. Я не помню, сколько раз читала строки вопросов в билете, но смысл написанного так и не дошел до меня. Я нервничала. Несмотря на дорогие успокоительные, которые купила по дороге в центр.

Пересдача была назначена через две недели, меня отчитывали за отсутствие ответственности, безалаберную подготовку, непременно обещая отметить это в личном деле. Но было похер. Я даже не скрывала этого. Когда забирала документы мне прилетела смска.

«Маш, пожалуйста, мне нужно с тобой поговорить.»

Сообщение от Кристины, вызвавшее внутри вихрь противоречивых чувств. Я прикусила губу, когда оповещение сказало, что от этого же абонента пришло еще одно сообщение. Открыла.

«Я прошу тебя. Пожалуйста!»

Не понимаю ее реакции. Паша сжег машину Кости. Паша… Перед глазами встало воспоминание о прошедшем вечере. О его ярком и мрачном безумии.

Сбросила ответ смской, чтобы подъезжала к моему обучающему центру.

Она подъехала. Мигнула фарами на парковке, когда спускалась по ступеням. Сев в машину, я обнаружила радостно поздоровавшихся со мной близняшек на заднем сидении, тут же снова углубившихся в просмотр мультика на планшете. Кристина выглядела осунувшейся и мрачной. Кивнула мне на улицу. Я, нервозвозо согласилась, настороженно оглядывая ее лицо.

Встали рядом с машиной. Я выжидательно на нее смотрела, готовая в любой момент проявить агрессию на нападки. Но тон ее сообщений говорил, что в режиме готовности я зря, а ее вид утверждал, что все-таки настороже следует остаться. Она выдохнула и твердо посмотрела мне в глаза.

— Маш, все, что я прошу — время. Дайте мне чуть-чуть времени. Я поговорю с Костей, он прилетел в город примерно сорок минут назад. Должен скоро домой приехать. Сегодня вечером его отец из другого города прибудет, мы сумеем его убедить. Пожалуйста, Маш, сдержи Пашу просто до вечера. Пожалуйста!

Ее голос дрогнул в конце и погас. Она отвела взгляд в сторону, сжимая побелевшие губы и изо всех сил стараясь не заплакать. Но страх, расходящийся от нее волнами, как круги на воде, ощущался четко. Он питал мое напряжение, побуждая упиться положением, унизить жену предателя, поизгаляться и поиздеваться, пользуясь ситуацией. «Сдержи Пашу просто до вечера». Ее, как и меня вчера напугал аффект Коваля, очевидно. Только она не слышала, что он потом говорил на кухне. Иначе, думаю, так бы и не решилась через меня на него попытаться воздействовать. Сразу бы пошла и пала ему в ноги.

Я безотчётно и невесело усмехнулась, опираясь бедром о глянцевый бок ее внедорожника. Из которого послышался детский смех, отчего-то заставивший мое горло пересохнуть.

— Что значит «сдержать до вечера»? — глухо спросила я, не понимая, почему в голове не глохнет эхо смеха близняшек. — От чего сдержать?

— Маш… — и она не выдержала.

Ужас вырвался из нее хриплым выдохом сквозь стиснутые зубы. В глазах мелькнуло темное, всепоглощающее безумие, очень сходное с хаосом, который я вчера видела в глазах Паши. Кристина, безуспешно пытаясь справиться с собой, зло вытерла ладонями слезы сбежавшие по щекам и бросила взгляд в тонированное заднее окно своей машины. За которым смотрели мультики ее дочери. Их дочери.

— Ты не понимаешь, с кем связалась да?.. — тон ее изменился, в нем прорвалась грубая хрипотца, возразившая моему предположению относительно того, что она стала бы умолять Пашу на коленях, если бы услышала, его речь на кухне. Очень убедительно возразила, что заставило меня напрячься. — Маш, Пашка может быть очень жестким. Вот чего я боюсь. Костя натворил дел, но я клянусь тебе своими дочками, что я сумею его переубедить. Я и его отец. Маш, просто не дай Паше… ничего сделать. До вечера. Мы все исправим. Пожалуйста, Маш, помоги мне.