Противостояние Риперу

Между ним и Хантером сидела молодая женщина, на лице которой были следы слез и густой черной туши. Она выглядела как персонаж из фильма ужасов, но, по крайней мере, проявляла хоть какие-то эмоции.

Лицо Хантера было совершенно пустым. Как и у Риза. Я направилась к ним, но потом остановилась — в другом конце помещения сидел тот же полицейский, который только что разговаривал со мной.

Черт, а он был настойчив.

Он внимательно наблюдал за маленькой группой поддержки Эм.

Проклятье.

Сейчас нам это было не нужно.

Может, небольшое шоу заставит его оторваться от наших задниц?

Я снова направилась к Ризу, чертовски надеясь, что он поймет, что я делаю, и не испортит все. Когда я подошла достаточно близко, то перевела взгляд на копа, а затем устроилась у него на коленях, как будто имела на это полное право. Я крепко обхватила его шею и прошептала ему на ухо.

— Тот полицейский пытается спасти меня. Я сказала ему, что ты мой парень, и что я просто застряла в подсобке в поисках чего-то, что тебе нужно, так что веди себя со мной так, будто не хочешь меня задушить, и, может быть, он уйдет.

Его руки крепко обхватили меня, и я позволила себе на мгновение притвориться, что сказала правду.

Что он действительно все еще мой, и что он испытает облегчение, обнаружив, что я в безопасности.

— Спасибо, — пробормотал он. — Одним поводом для беспокойства меньше.

— Ты не доверяешь мне, — мягко сказала я. — Я понимаю это. Но я на твоей стороне, Риз. Я облажалась и теперь пытаюсь все исправить. Я не жду, что ты простишь меня, или что все когда-нибудь будет как прежде, но я не предам тебя снова.

Он кивнул, затем ослабил хватку. Очевидно, не только я была в курсе нашей игры, потому что никто из остальных не проявил ни малейшего намека на реакцию на наше маленькое воссоединение. Хантер поднялся на ноги, когда Риз отпустил меня, и подошел к нам.

— Мне жаль, — сказал он напряженным голосом. — Мне сказали, что она была бы уже мертва, если бы ты не спасла ее. Я не должен был так на тебя набрасываться, Лондон. Наверное, я просто потерял самообладание.

Боже, он выглядит таким молодым и испуганным.

Я положила ладонь на его руку, слегка сжав ее. Легко забыть, что некоторые из этих байкеров, по сути, были еще детьми, несмотря на то, как жестко они себя вели. Этот парень был напуган до смерти, потому что потерял своего ребенка, и, возможно, скоро потеряет и свою девушку.

— Не волнуйся об этом. Я все понимаю и не принимаю это близко к сердцу.

Девушка, которая сидела рядом с ним, присоединилась к нам.

— Я Келси, — сказала она, оглядывая меня. Ее лицо было жестким, а все ее тело излучало напряжение. — Я сестра этого засранца, что делает Эм и моей сестрой тоже. Спасибо за то, что ты сделала. Это было смело.

Я пожала плечами.

— Будем надеяться, что они смогут ей помочь.

Словно по зову моего голоса, в приемную вошел врач, и мы все подняли головы, пытаясь прочитать его выражение лица.

— Вы семья?

— Да, — сказал Риз, вставая к нему лицом. — Что происходит с моей девочкой?

— Она перенесла операцию, и все прошло хорошо, учитывая все обстоятельства. Вы уже знаете, что она потеряла много крови. Мы перелили ей кровь в неотложной помощи и еще раз в операционной, и я думаю, что все обошлось. К сожалению, плод никак не мог выжить при такой внематочной беременности, как эта. Не имеет значения, как рано бы мы ее обнаружили, и она ничего не могла бы сделать, чтобы предотвратить это. Иногда это просто случается.

— Вы видели, мальчик это или девочка? — спросил Хантер с болью в голосе.

— Это была девочка, — ответил он. — Ей было около четырнадцати недель. Я очень сожалею о Вашей потере. Нам очень повезло, что мы спасли мать — она была очень близка к смерти, может быть, несколько минут, которые имели значение. Следующие несколько часов будут критическими, но я надеюсь, что она полностью поправится.

Хос обнял меня и крепко сжал.

— Спасибо, что спасла нашу Эмми, — мягко сказал он. Ругер кивнул мне, а я не знала, что делать или говорить. Риз казался потерянным в своем собственном мире, а глаза Хантера покраснели.

— Как скоро мы сможем навестить ее? — потребовала Келси.

— Она еще не пришла в сознание, — сказал он. — Пройдет некоторое время, прежде чем она будет готова к общению, и я бы хотел, чтобы она как можно больше отдыхала. Только ближайшие родственники, а остальные могут приехать завтра или послезавтра.

— Я останусь здесь на ночь, — сказал Хантер. — Если это не проблема?

Доктор улыбнулся, хотя это выражение не коснулось его глаз.

— Комната ожидания в Вашем распоряжении, — ответил он. — Мы будем держать Вас в курсе.

Он повернулся и вышел, его мысли, очевидно, уже были заняты следующим пациентом.

— И что теперь? — медленно спросил Ругер. — Это хреново, но у нас три сотни братьев едут в Кали для крупного наступления. Мы должны разработать план, потому что мы не можем просто оставить их в подвешенном состоянии.

— Я пас, — прямо сказал Хантер. Он бросил быстрый взгляд на своего друга. — Скид может принять участие и подменить меня. Я уже сказал Берку, что происходит.

Я посмотрела на Риза, гадая, скажет ли он то же самое. Никто не с мог бы винить его, если бы он решил не ехать в Калифорнию, черт возьми, но без него у меня не было бы ни единого шанса спасти Джессику.

Он посмотрел на меня и вздохнул, потянувшись вверх, чтобы потереть затылок.

— Я поеду, — сказал он Хантеру. — Ты позаботишься о моей девочке за нас двоих, а я прослежу, чтобы твой клуб вернулся.

Хантер выглядел удивленным, и я увидела, как Ругер и Хос обменялись взглядом, который я не смогла истолковать.

— Ценю это, — сказал Хантер, поворачиваясь к Скиду. — Тебе еще что-нибудь нужно от меня?

— Нет, я все улажу.

— Я вернусь в дом, — медленно сказал Риз, хотя я могла видеть, что его убивает то, что он покидает Эм. — Позвонишь мне, когда она проснется? Я вернусь и навещу ее, прежде чем мы улетим.

— Звучит неплохо, — сказал Хантер. — И Пик?

— Да?

— Я позабочусь о ней. Обещаю.

— Ловлю тебя на слове.

Лондон

Самолет приземлился в одиннадцать вечера.

Я заснула на Ризе, что было удобно и замечательно и, возможно, даже больше, чем заслуживала, но я решила воспользоваться моментом, пока могла. Казалось, он хотел, чтобы я была с ним, и в какой-то момент даже почувствовала легкий проблеск надежды.

Может быть, я не убила все, что было между нами, когда нажала на курок?

Но потом я вытащила голову из задницы, потому что не могла позволить надежде отвлечь меня.

Тем не менее, отношение ко мне заметно изменилось после того, как мы вернулись из больницы.

Поначалу в доме Эм и Хантера никого не было — видимо, они уехали в преддверии полицейской облавы.

Облавы, которой они ожидали из-за меня.

Сочетание моего молчания и того факта, что я спасла Эм, в значительной степени способствовало восстановлению хороших отношений клуба, и никто не пискнул, когда Риз объявил, что я поеду с ним. Это было важно для меня, потому что, если они найдут Джессику, я должна была быть рядом с ней. Если же нет, впереди меня ждала другая, менее приятная работа.

Сейчас был час ночи, и я сидела в темноте. В ожидании. Мы прибыли на склад в центре задрипанного Сан-Диего, который, очевидно, был очень похож на обычный Сан-Диего, но с большим количеством перестрелок и бандитских разборок. Потребовалось немало усилий, чтобы убедить Риза позволить мне присоединиться к ним во время самого нападения — думаю, он планировал, что я буду проводить время с женщинами в чьем-то клубе или что-то в этом роде.

К черту это.

Мы пошли на компромисс, когда я поклялась оставаться снаружи в одной из машин (грузовом фургоне без опознавательных знаков — я начала думать, что это обычное дело для MC), пока меня не позовут. Пак тоже остался. За все время, пока мы торчали здесь, он ничего мне не сказал. Ни. Одного. Слова.

Я склонилась в темноте, молясь, чтобы что-нибудь случилось. Хоть что-нибудь.

Я все еще не знала, кто был нашей целью и куда делись остальные люди — всего в нашей группе было около тридцати человек, смесь Риперов, Серебряных Ублюдков и байкеров из других местных клубов, которые, очевидно, были их союзниками. Никто из них не носил свои отличительные цвета, и все было очень секретно. Все они абсолютно игнорировали меня, за исключением Пака, который был недоволен тем, что ему поручили выполнять обязанности няньки.

Справедливо, но я уже тоже начала обижаться на его молчаливую задницу. Спустя несколько часов, телефон Пака завибрировал. Он ответил на звонок, несколько раз проворчал и повесил трубку, глядя на меня с хмурым видом, омрачающим его красивые черты лица.

— Я нужен им внутри, — сказал он. — Тебе тоже придется пойти — не могу оставить тебя здесь одну. Веди себя тихо и ничего не говори, не делай и не трогай. Поняла?

Мне захотелось сказать ему, что он был достаточно молод, чтобы быть моим сыном, и я не была чертовски тупа. Вместо этого я сказала:

— Я поняла.

Еще одно ворчание.

Когда-нибудь ему действительно придется выучить несколько настоящих слов.

Мы вышли из фургона и пошли в обход здания. За углом мы обнаружили дверь, которую охранял незнакомый мне мужчина. Он молча открыл ее для Пака, с подозрением глядя на меня, пока я следовала за проспектом внутрь.

Склад удивил меня.

Не знаю, чего я ожидала… Может быть, какого-то большого открытого пространства с подиумами и прожекторами, и злого гения, который маниакально смеется на заднем плане. Может быть, лысую кошку или двух?

Вместо этого тусклый свет прожекторов освещал интерьер, который меньше походил на крепость криминального авторитета, а больше на Costco (склады розничной торговли). Там были длинные штабеля коробок, ящиков и поддонов, образующие аллеи, некоторые из них громоздились почти до потолка. У двери был припаркован совершенно обычный вилочный погрузчик. У него даже не было пулемета на крыше или чего-то еще.

Пак вытащил пистолет и начал двигаться по второму ряду поддонов, который, как сразу же подсказало мое активное воображение, будет работать как скотопрогон. Знаете, длинные, узкие дорожки, по которым животных ведут на смерть на скотобойнях?

Мысль была не из приятных.

Он крался в темноте, а я следовала за ним, как хорошая девочка. Потом я споткнулась о собственный шнурок, каким-то образом исполняя сложный танец и шаркая ногами, чтобы удержаться на ногах, не издавая ни звука. Когда я снова обрела устойчивость, то присела на корточки, чтобы поправить шнурок. Пак продолжал идти вперед, ничего не замечая, и я никак не могла остановить его, не издав ни звука.

Что хуже? Поднять шум или разделиться?

Если зашуметь, то, скорее всего, нас убьют. Неприятно, что все портится менее чем через пять минут после начала операции. Стоя на коленях, я по-новому взглянула на ситуацию — точнее, достаточно низко, чтобы видеть сквозь щель между поддонами, которая была всего около двух футов высотой и, возможно, восемнадцать дюймов шириной. По другую сторону я смогла разглядеть…

О черт.