Чудище или Одна сплошная рыжая беда

— Ты не уехала, — спокойно констатировал блондин, смотря на нее снизу вверх.

— Не уехала, — эхом откликнулась Аня и… неожиданно ее пальцы скользнули в его волосы. Богдан замер на секунду и, помедлив, все же притянул ее к себе.

— Почему? — повторил вопрос, пробираясь ладонями под ее футболку, на теплую кожу спины, ненавязчиво пододвигая ее к себе еще ближе. Он понимал — даже если она и ответит, все равно не скажет правды. Не признается.

Так и получилось. В ответ девушка безразлично пожала плечами.

Да только Богдану ответ и не требовался. Он догадывался, что она попытается удрать при первом же удобном случае — уж слишком Анька была своевольной и свободолюбивой. И он знал, что от подобного безрассудства ее не отговорят даже Эрик с Андреем. Захочет сбежать — сбежит.

С Солнцевой всегда было сложно, хваленый самоконтроль Полонского периодически трещал по всем швам. Его рыжее чудище умело трепать нервы так, как никто другой.

Но без нее было еще сложнее. Почти невыносимо.

Пожалуй, невыносимее было только осознавать, что на самом деле она его любит… И отчаянно боится одновременно. Не доверяет.

И на это были веские причины.

Однако… поступить по-другому Богдан не мог. И дело даже не в его отце, который, несомненно, еще попытается сделать ответный шаг. Если так нужно будет для ее безопасности, блондин пойдет не только на шантаж, но и запрет Солнцеву где-нибудь на еще более далеком острове. И пусть она его возненавидит еще сильнее, зато будет жива и невредима!

Но сегодня она сбежать не захотела. И, пожалуй, ее поведение говорило о самом главном громче всяких других слов.

— Я уже говорил, что люблю тебя? — негромко произнес Богдан, не отрывая взгляда от ее кошачьих глаз с легкой хитринкой, в которых умудрился утонуть давным-давно, даже сам того не осознавая.

— Нет, — неожиданно улыбнулась Аня, а ее пальчики ловко перебрались на тыльную сторону его шеи, ласково поглаживая. — Как-то сию ценную информацию ты умудрился утаить, ограничившись только шантажом, угрозами и легким домогательством…

И парень привычно прекратил поток ехидства, заставив замолчать свою любимую ершистую девушку наиболее приятным из способов — то есть поцелуем.

Да, пускай она ерничала, да, откровенно ругалась, да издевалась над его нервной системой… но все равно сходила по нему с ума.

Как бы она не пыталась свои чувства скрыть.

И это радовало более всего.

***

— О, это же то! — подпрыгнула моя светлость, едва услышав знакомый мотив, послышавшийся из динамиков, стоящих на террасе. — Оно самое!

— Точно, «Trouble Maker»! — подскочил валяющийся на соседнем лежаке Эрик, узнав характерный свист композиции корейского дуэта, под который мы с кудряшкой когда-то нехило отжигали на концерте. — Нуна, помнишь?

— Такое забудешь! — невольно прыснула, вспоминая себя в коротеньком платьице и парнишку в офигенном костюме, при галстуке и шляпе. — Нас же тогда сонбэ заставил выступать в качестве наказания за прогул английского.

— Агась, — согласно кивнул мой русско-американский друг и вдруг хитро прищурился. — Нуна, спляшем?

— Прям тут? — удивилась я, оглядывая бассейн, возле которого мы валялись на солнышке, и перевела взгляд на собственную одежку, состоящую неприлично коротких красных шортиков и ни разу не целомудренного верха от купальника. Все это было расписано под американский флаг, а сверху накинута свободно болтающаяся полупрозрачная белая майка. — Прям так?

— Да и ладно, — ухмыльнулся друг, щеголяющий только «гавайскими» шортами на крепком, хоть и невысоком загорелом теле. — Пойдем!

— А, фиг с тобой, золотая рыбка! — поддалась я внезапному азарту и, схватившись за протянутую мне ладошку, сама потащила Эрика на травку неподалеку от террасы.

Один из вариантов перевода этой песенки был «ходячая катастрофа», так что нам с кудряшкой она нравилась безумно. Так что оторвались мы что тогда, что сейчас, прямо от всей души и сразу!

И пофиг, что там танец… ну, так, неприличный чуток.

Зато нам было весело!

Шел второй день моего пребывания на Маврикии. Вчера был приятный вечер с очередным признанием Богдана, нежными поцелуями и спокойным, сладким сном на его плече. А вот утром…

Меня домогались. Откровенно и у с упорством! Впору было присваивать кому-то пожизненное звание маньяка-извращенца, ибо его не смущал ни мой помятый вид, ни пижамка, им же купленная, ни вопли Эрика под дверью, зовущего нас завтракать…

Потом мы с кудряшкой чуть не разнесли кухню за завтраком, получили нагоняй от сонбэ и, как итог, отгребли наказание в виде чистки и нарезки капусты. Однакось, сообразив, что это будет, мы буквально взвыли от восторга!

Кстати, никогда не думала, что Богдан умеет готовить кимчхи… Да еще и в подобной атмосфере безудержного смеха и откровенного веселья! Совсем как тогда, когда мы громили набережную.

И тогда я поняла, что на самом-то деле я в Полонском нифига-то не ошибалась… В хорошем смысле.

— Какое занятное зрелище, — вдруг раздался саркастичный голос, когда мы с Эриком закончили вдохновенно отплясывать. Я резко обернулась — с дорожки, огибающей бассейн, из-под тени пальм шагнул рослый шатен с характерной фигурой олимпийского пловца, подчеркнутой светлой безрукавкой и темными шортами. — Но помнится, ты раньше не переваривал рыжих.

— Что б меня переварить, ему сначала придется меня сожрать, — машинально откликнулась я, оглядывая новое действующее лицо. Как там было-то? Суров, силен, могуч и в меру волосат. Вполне даже ничего, но эта пошловатая улыбка на наглой морде… Я ухмыльнулась и добавила. — Подавится.

— Забавно, — усмехнулся шатен, сделав последний шаг, и встал напротив. — Твоя?

— Своя собственная, — хмыкнула я, чуя, что попала под внимание очередного отпрыска кого-то из высшего эшелона власти. Борзотой и самоуверенностью от данного индивида так и перло!

— Приехал? — спросил Эрик и на миг на его хорошенькой мордяшке промелькнуло раздражение. Которое, впрочем, тут же сменилось привычной лыбой во все тридцать два белейших зуба. — Один?

— Нет, — отозвался парень, не сводя с меня оценивающего взгляда. И махнул рукой себе за спину. Я машинально глянула туда же — вдоль дома пробирался народ с чемоданами. Радостно вскрикнув, явно кого-то узнав, кудряшка поскакала навстречу, а я собралась было вернуться к лежакам. Не дали! — Ничья, значит?

— Ага, — насмешливо откликнулась, сунув пальцы за пояс шорт. — Приблудная, как кошка!

— А как на счет того, что б завести хозяина? — вдруг спросил шатен с многозначительной улыбкой и, потянув лапу, уцепил меня пальцами за подбородок. Я обалдела!

— А руки мыл? — удивленно вскинула я брови и треснула по наглой лапище, освобождаясь от хватки. Нет, я абсолютно не возражала, когда так делал Богдан, мне это даже нравилось и очень… Но этот-то куда своими грязными руками, да к нашим барским телесам?

Нахмурился. Задумался… и сжав мое запястье, ухватился за мой подбородок снова, да так, что на нем теперь явно будут синяки!

— Не дерзи, — ровным тоном приказал, глядя на меня сверху вниз, отчетливо напоминая, что силы не равны. — Я твое мнение не особо спрашиваю. Захочу — и без твоего согласия возьму.

— Ларуш, руки убери, — неожиданно послышался спокойный голос со стороны террасы. Я дернулась, но подбородок снова не пустили, так что пришлось скосить глаза. На выходе в нескольких метрах от нас стояли Богдан с Андреем. И если сонбэ просто хмурился, то блондин казался равнодушным, сунув руки в карманы свободных синих бриджей. Пепельные волосы ерошил теплый ветер… а он просто смотрел на моего оппонента, на его пальцы, по-прежнему до боли сжимающие мой подбородок.

И я поняла — сломает. Если меня сейчас не отпустят, то кому-то его руку просто сломают.

Этот взгляд я очень хорошо помнила. Думаю, байкер из кафе его тоже не скоро забудет…

Шатен, кстати, оказался далеко не идиотом. А потому, вняв предупреждению, меня все-таки пустил и усмехнулся:

— Полонский. Неожиданная встреча. Значит, из-за нее ты разорвал помолвку?

— А тебя это как-то волнует? — тем же тоном спросил Богдан, спускаясь со ступенек, не отрывая взгляда от того, кого назвал Ларушем.

— Ты кинул отца, — пожал тот плечами и усмехнулся. — За это я тебе уважаю. И не скажу, что ты здесь.

— Я должен прыгать от восторга? — снова спросил блондин, останавливаясь напротив парня и не глядя на меня. Я оглянулась. Стоящий на том же месте Андрей поманил меня пальцем.

Ну что ж… ничего не имею против!

Слинять мне на сей раз дали. Я вскочила на ступеньки и, встав рядом с брюнетом, поинтересовалась, глядя, как шатен и Богдан не сводят друг с друга спокойных взглядов и негромко о чем-то переговариваются. Вроде бы все тихо и мирно… Но нависшей угрозы не заметил бы только слепой.

— Сонбэ, а это кто? — тихо поинтересовалась я, чувствую с одной стороны неприязнь от того, что со мной тут обращаться изволили, как с живым товаром, а с другой внутренне балдея от реакции на это Полонского.

Святая инквизиция и их великие костры… да он же реально на мне двинулся!

— Илларион Звягинцев, — послышался ответ. — Он…

— Дальше можешь не продолжать, — разочарованно застонала я и, войдя на террасу, забралась прямо на стол. Мельком оглядела ворох бумаг и документов, лежащих тут (да-да, эти двое еще тут и работать изволили!), выудила из-под них свои сигареты и пепельницу, закурила и тоскливо вздохнула. — Сын французского миллионера и русской бизнес-вумен. Пловец французской олимпийской сборной, умен, неприлично богат, знаменит, хорош собой и дикий бабник. Я ничего не забыла?

— Ань, он скотина, — откликнулся Андрей, подпирая плечом темно-коричневый столбик террасы. — Держись от него подальше.

Можно подумать, что у меня инстинкт самосохранения вдруг в отказ пошел…

Кстати, в том, что Ларуш на самом деле скотина, я еще успела убедиться. Приехал он не один, а с друзями-товарищами. Ну, как всегда, золотая молодежь предпочитала сбиваться в стаи. И если братья-близнецы-блондинчики еще были ничего, то француз оказался тварью полной.

Все, естественно, прибыли с красотками модельных фигурок и симпатичных мордашек… и полным отсутствием самоуважения.

Гоняли их красавчики так, что я тихо косела в сторонке! Больше всех свирепствовал шатен, явно издеваясь над своей якобы девушкой по имени Ольга. Это подай, это принеси, это унеси, это поменяй, давай поживей шевели колготками… И знаете, а ведь она бегала! Быстро и безропотно, с улыбкой на лице и исполняла все его капризульки!

Это смотрелось мерзко. Морщился даже вечно улыбчивый Эрик, но только разводил руками, а после тихо признался, что пригласить сюда этого придурка с замашками падишаха и повелителя его вынудили родители. Ничего против он сделать не смог.

Апофеоз этого цирка наступил вечером, когда половина народа остались на террасе, а половина жарила зефир на костерочке рядом. Солнце уже село, становилось чуток прохладно, из колонок доносилась музыка, в саду пели цикады… Красота!

— Не замерзла? — меня привычно обняли сзади. Я невольно улыбнулась, откидывая голову ему на плечо и улыбаясь: