Янтарь: игра на выживание

Я так и заснула с пультом в руках и в очень неудобном положении. Мне хотелось узнать как можно больше, но слишком долгое отсутствие сна сыграло с организмом злую шутку, заставив отрубиться под монотонный бубнеж диктора.

***

Проснулась я от приятного покалывания на лице. Как будто кто-то нежно прикасался к коже… Или даже не дотрагивался, а лишь обозначал прикосновения, боясь разбудить. Еще несколько секунд я нежилась в полудреме, боясь возвращаться в реальность, а затем веки дрогнули, приоткрываясь, и сразу же расширились в удивлении.

— Привет, янтарик, — послышался тихий, почти неслышный шепот.

— Алекс, — выдохнула я, боясь пошевелиться и спугнуть видение.

Казалось, что это сон и одно неосторожное движение может его развеять. Но когда до меня дошло, что все происходит в реальности, я резко подскочила, обхватывая его плечи и прижимая к себе. Пару минут мы просто сидели, прижавшись друг к другу, но затем он отстранил меня, пристально вглядываясь в лицо.

— Как ты? — нахмурился Александр, наверное, заметив глубокие тени, которые залегли под глазами.

— Все хорошо, — я попыталась улыбнуться. Он тоже выглядел измученным. Уголки губ больше не были приподняты, на лбу залегла складка, а взгляд стал тоскливым, мрачным, в нем появилась какая-то затягивающая глубина. — Отпустили, заставив подписать подписку о невыезде и договор о неразглашении.

— Это нормально, — нашел в себе силы улыбнуться Александр. — С меня тоже такие же подписи взяли.

— Главное, что выпустили, — выдохнула я, утыкаясь ему в грудь и вдыхая родной аромат его тела.

— На самом деле не все так страшно, — шепнул Александр, погладив меня по волосам. — Они быстро поняли, что повесить это на меня не получится. Информация, которая попала в прессу, просто не позволит сделать меня «козлом отпущения». Так что потом они просто допрашивали и проверяли мои слова.

— С тобой ничего не сделали? — я вздрогнула на слове «допрашивали» и, отстранившись, начала бегло осматривать Алекса, пытаясь найти следы побоев и жестокого обращения.

— Нет, — он легко качнул головой. — На самом деле мне даже предложили повышение, — невесело хмыкнул он. — На работу «в поле» меня больше никто не выпустит, я успел засветиться везде, где только можно. Поэтому они хотят, чтобы я руководил операциями.

— И ты согласился? — спросила я, затаив дыхание.

Как к этому относиться я не знала. С одной стороны мне не хотелось, чтобы Александр оставался на этой долбанной службе. Снова рисковал жизнью, проходил через это… Но все же руководить операциями должно быть не так опасно. А самое главное — я не была уверена, что могу ему указывать. Точнее, я, конечно, могу, но… Я не прощу себе, если он откажется только из-за меня. Он должен принять решение сам.

— Нет, — он опустил глаза. — Хватит, навоевался. На самом деле я не хочу здесь оставаться. Через пару дней мы сможем уехать. Хочешь назад в Британию?

— Не особо, — скривилась я, вспомнив, что спецслужбы моей страны тоже были в курсе готовящегося теракта и, даже, наверное, прикрывали его.

А еще именно в Британии Алекса упрятали в тюрьму без каких-либо оснований. Дело было не только в неприязни ко всей системе в целом и к отдельным людям в частности. Просто на просторах «Туманного Альбиона» могут остаться люди, которые попытаются отомстить. Я не верила, что наказания понесут все виновные. Эта операция была слишком масштабной, чтобы надеяться на такое.

— На самом деле, я вообще не уверена, что хочу оставаться в Европе.

— Значит, уедем, — кивнул он. — Только в Британию все равно придется наведаться. Мне нужно увидеть родителей… — Алекс глубоко вздохнул, сжав челюсти, — родителей Лиена… Я хочу сообщить им лично.

В груди снова сжался болезненный комок, который никуда и не пропадал. Но при виде Александра я смогла ненадолго задвинуть эти чувства поглубже в себя.

— Привет, — послышался тихий, уставший голос от двери, которая вела в спальню. — Что обсуждаете? — без особого интереса поинтересовалась она.

— Привет, Кира, — кивнул Александр. — Думаем, куда уехать. Как тебе идея свалить с этого материка?

— Я пойму, если ты захочешь вернуться в Россию, — вставила я. — Но… может быть, ты захочешь поехать с нами, — произнесла я с плохо скрываемой надеждой.

Пару секунд девушка молчала, опустив глаза, а затем тряхнула головой и вздернула голову. Теперь во взгляде читалось какое-то отчаянное упрямство. Не самая хорошая эмоция, но все же лучше чем пустота. Увидев это, я слегка улыбнулась, поняв, что подругу все еще можно вернуть. Она сможет справиться с этим. Точнее, мы сможем. Вместе.

— К черту! — выпалила она. — Я с вами. До конца.

Пять лет спустя

Считается, что люди, которые многое пережили, уже не нервничают по мелочам. У человека, прыгнувшего с парашютом, не закружится голова, если он выглянет в окно с пятого этажа; врач, который провел сотни операций, не будет волноваться из-за простой аппендэктомии; снайпер, ликвидировавший десятки целей, не станет мандражировать, нажимая на спусковой крючок. В этом есть логика. Люди, прошедшие огонь и воду не должны вести себя подобно нам, простым смертным. Хирурги не пытаются убрать тремор рук перед операцией, полицейские не прикладываются к фляге, отправляясь разбираться с бытовой ссорой. Как говорила Кира: генералы не бегают, потому что в мирное время это вызывает смех, а в военное — панику.

Я считала себя человеком, которому довелось пройти многое. И это действительно наложило свой отпечаток. Я и раньше могла быстро взять себя в руки, не показывать эмоции, успокоить тех, кто находится в панике, даже если самой страшно. Сейчас эти качества были почти возведены в абсолют. Но это не означало, что я больше не нервничала. Просто другие этого уже не замечали… Кроме самых близких.

Стоя на кухне, я постоянно прислушивалась, не нарушит ли сонную тишину пригорода Ванкувера звуки подъезжающего автомобиля. Конечно, было еще слишком рано. Умом я понимала, что до назначенного времени еще около получаса, но ничего не могла с собой поделать. Почему-то я нервничала. Этот день вообще оказался богат на эмоции.

— Волнуешься? — услышала я голос за спиной.

— Как ты узнал? — тихо спросила я, даже не вздрогнув из-за неожиданности.

— Я бы сказал, что у тебя на лице все написано, но не получится — ты же стояла ко мне спиной, — хмыкнул он. — Поэтому будем считать, что у тебя все написано на затылке.

Я только фыркнула, уже устав удивляться тому, что Александру каждый раз удается ко мне подкрасться. Почему он так тихо ходит? Это привычки бывшего разведчика или врожденное свойство? Где такому научиться? У меня ни разу не получилось подобраться к нему так, чтобы он этого не заметил. Когда-то это даже превратилось в своеобразную игру, в которой я ни разу не одержала победу.

— Какой разговорчивый у меня, оказывается, затылок, — протянула я.

— У тебя вообще многие части тела очень красноречивые, — ухмыльнулся он, обнимая меня со спины. — Рассказать, какие именно? — Алекс слегка наклонился, проведя губами по моей щеке и спускаясь к шее.

Нечестный прием. Практически запрещенный. Поцелуи в шею всегда действовали на меня слишком сильно. У меня подкашивались всегда колени, а сердце начинало биться так сильно, как будто я только что пробежала марафон.

— Алекс, Кира приедет с минуты на минуту.

— Ты же сама знаешь, что до назначенного времени еще полчаса, — прошептал он, продолжая использовать свои запрещенные приемы.

— Где Лиен? — спросила я, хватаясь за этот предлог, как утопающий за соломинку.

— Он спит, — хрипло ответил Алекс, медленно начиная расстегивать пуговицы на моей блузке.

Все, больше причин держать себя в руках не осталось. Я развернулась, встречаясь с его губами. По телу сразу же прошел электрический разряд, как будто это был первый поцелуй. Но с ним всегда все как в первый раз… Рука легла мне на затылок, сжимая и слегка оттягивая волосы, заставляя подчиниться, приоткрыть рот и сделать поцелуй еще более глубоким, раствориться в нем.

Сильные руки подхватили меня, усаживая на столешницу. Не разрывая поцелуй, я начала судорожно расстегивать противные мелкие пуговицы. Сейчас мы напоминали двух изголодавшихся диких животных. Примерно так и было. Все же я пару месяцев назад снова вышла на работу, и теперь проводить время вдвоем было немного сложнее. Я очень соскучилась по его прикосновениям, по времени, которое можно было беззаботно проводить вдвоем.

Я уже почти расправилась с пуговицами, когда раздался звонок. Я застыла, отстранившись от него на пару сантиметров и глядя в потемневшие от страсти глаза.

— Нужно открыть, — тяжело дыша, произнесла я, поправляя блузку.

— Может, сделаем вид, что нас нет дома? — слегка скривился он.

— После того, как мы сами ее позвали? — выгнула я бровь.

— Ну а что? Вдруг у нас планы поменялись, сейчас скину ей смс. Или не скину, она девочка умная, сама поймет.

— И пойдет кого-нибудь убивать. Не жалко соседей?

— Конечно, нет. Они меня так достали, что я сам подумываю о массовом убийстве.

— Ну да, а тут подвернулся такой чудесный случай сделать это чужими руками, — фыркнула я, спрыгивая со стола и направляясь к входной двери. — Ничего святого в тебе нет!

— Уголовник, что с меня взять, — пожал плечами Александр.

Я его не слушала. Я летела к входной двери с непонятным трепетом в душе.

— Здорова, отец! — заорала Кира, стоило мне открыть дверь, и налетела на меня как ураган, сжимая в объятьях.

Мы не виделись всего месяц. Ну, может чуть больше. Но я успела ужасно соскучиться по этой невероятной девушке, которая давно стала для меня лучшей подругой. И сейчас я просто обнимала ее, не представляя, как жила раньше без этого вечного задора, непонятных поговорок и совершенно очаровательной привычки превращать любое серьезное событие в фарс.

— А я к вам с сюрпризом! — широко улыбаясь, заявила девушка.

— Только не говори, что ты взломала Пентагон, пока гостила в США, — хмыкнул Александр, выходя в прихожую вслед за мной и тоже нарываясь на порцию обнимашек от Киры.

— Да не, — отмахнулась брюнетка. — Это скучно!

— Неужели обчистила Форт-Нокс? — притворно ужаснулся он.

— Ну и нафига мне столько денег, Саня? Я же столько не пропью! — отмахнулась она. — И вообще, вот что вы такие скучные, Райнеры? Как зажили семейной жизнью, так все! Поженились, в пригород переехали, минивэн купили, клумбы возле дома разбили. Теперь нужно еще начать играть в бридж на веранде и все — образцово-показательные старички из рекламы мази от геморроя! Короче, занудики, вот вы все о деньгах, да о деньгах, а я тут, между прочим, о вечном рассуждаю.

— И что же в твоем понимании «вечное»? Виски? Текила? Водка? — выгнул бровь Александр, привычно сложив руки на груди.

Кира показательно насупилась, а потом высунулась за дверь так, чтобы выглядывала только голова.

— Эй, дамочка, ты бы порезвее свою косметичку из багажника вытаскивала, а то тут тебя уже с водкой сравнивают. Я бы это за комплимент приняла, а вот тебе может и обидно стать!