Кислотой под кожу

56 глава Майя

Майя

- Кто там? - уточняет она, прежде чем открыть.

А когда открывает, то только чуть-чуть, но зато мы все слышим теперь пришедшего гостя.

- Привет, Маша, - узнаю голос Паши. - Можно?

- Привет, Паш. И нет, нельзя. Я не одна, - добавляет она.

- Тогда Майю позови.

В этот момент я ловлю на себе взгляд Лимона. Нет, он не злой и не уничтожающий. Но какой-то странный, насмешливый... Совсем не понимаю, что он значит. Над кем он сейчас насмехается, надо мной или Пашей?

- Майи нет дома, - отвечает ему Маша. Умница какая, думаю я.

- А куда пошла?

- Не знаю. Мне не говорила.

- Ладно, извини, не хотел мешать. Я ей позвоню.

Бросаю свой взгляд на телефон, что лежит здесь на кухне. Но Маша быстро соображает и говорит Паше.

- Бесполезно, её телефон лежит на кухне. Забыла, видимо.

- Ясно. Ну, значит, не судьба, - по голосу понимаю, что он улыбается. - Пока, Маш. С Рождеством! А, и передай Майе.

- И тебя с Рождеством. Пока.

Маша закрывает дверь и возвращается на кухню. В руках у неё подарочный пакет, который она протягивает мне. Боюсь его брать. Но Лимон вскидывает бровь, и я беру. Достаю из него коробочку, а когда открываю, мы с Машкой ахаем одновременно.

Мужчины не понимают, что такого мы там увидели, и поднимаются со своих мест, чтобы заглянуть в коробку.

- Ни хрена себе - бормочет Машка и первая тянется к лежащим внутри ножницам.

Бык фыркает. Конечно, для него это ерунда. Но для нас с Машей – нет. Это ножницы одной из самых крутых фирм, и стоят они очень приличную сумму. Я о таких и не мечтала.

- Офигеть, - Маша вставляет пальцы в кольца, укладывая мизинчик на специальный хвостик, и несколько раз работает большим пальцем, щелкая ножницами.

- И в чем прикол? - подаёт голос Бык.

- Тебе не понять, - не отрывая взгляда от ножниц, говорит Маша. - Ну, Пашка... - и она возвращает ножницы в коробочку.

- Ну объясните мне, в чем прикол?

- Это японская фирма Кasho, одна из лучших. Они из очень хорошей стали и крепятся сложной винтовой группой, - бормочу, проводя пальцами по нежно розовой стали ножниц.

- И это что, прям круто?

- Это больше, чем круто, - говорит Маша.

И начинает убирать со стола. Я же все ещё не могу поверить своим глазам. Вдруг крышка закрывается, а коробка оказывается в руках Лимона. Я поднимаю на него глаза и нервно сглатываю ком. Когда Лёша на меня так смотрел, я всегда оказывалась наказана.

- Я верну, - опускаю голову, надеюсь, что не ударит, ведь выглядит именно так. - Они очень дорогие, я бы все равно их не взяла.

Ничего не происходит, и я осмеливаюсь поднять глаза. Ни Руслана, ни Маши на кухне уже нет. Лимон стоит напротив, сжав переносицу, на щеках играют желваки. Обнимаю себя руками, жду приговора.

- Они тебе нужны? - наконец-то произносит Лимон.

Молчу. Что я должна сказать? Нет, у меня есть мои, купленные за копейки? Ну понятно же, что каждому мастеру хочется иметь хороший инструмент. И мне хочется. Да, я надеялась, что когда-нибудь куплю себе, ну если не немцев и японцев, то хотя-бы корейцев.

- Нужны, - по-своему понимает меня Лимон, и я спешу объяснить свое молчание.

- Мне, конечно, нужны хорошие ножницы, но не конкретно эти. И я не понимаю, почему он их мне подарил.

- Совсем не понимаешь? - его губы кривятся в усмешке, а глаза ледяные. - Просто помни, что ты приняла решение, Пчёлка, - подходит он вплотную. - Я сейчас уйду. Какое-то время меня не будет, - он говорит мне в висок, обжигая дыханием. Моё сердце бешено бьётся в груди от страха, от его близости, от его слов. - Но, когда я приеду... - он замолкает, а его рука оказывается на моем затылке.

- Накажешь? - шепчу, потому что он молчит.

- Если будет за что – да. Это верни, - он отстраняется и указывает на коробку, что бросил на стол. - Тебе Айс привезёт карту, купишь, что нужно.

- Мне не...

- Пчелка, - он поднимает руку, подносит к моему лицу, но так и не дотронувшись, сжимает ее в кулак, - Просто сейчас замолчи! - цедит сквозь зубы. - Бык! - зовет приятеля, и тот появляется в дверях.

- Да?

- Можем уходить сейчас?

- Минуту.

Бык достаёт телефон и выходит на лестницу.

- Уколи обезболивающее и помоги собрать мои вещи.

Спрыгиваю с подоконника и иду в свою комнату. Руки немного потряхивают от волнения или переизбытка эмоций. Но мне удаётся справиться со шприцом и сделать укол. Складываю немногочисленные вещи в пакет. Туда же кладу лекарства и записку от врача.

- Твоя куртка и свитер, они испорчены, - вспоминаю я.

- Выбрось.

- Можно ехать, - заходит в комнату Бык. Он забирает у меня пакет.

- Где мои ботинки?

Достаю из шкафа почищенные мною ботинки. Лимон обувается и даже пытается сам справиться со шнуровкой, но я приседаю и делаю это сама. Видно же, что нагибаться и работать левой рукой ему больно. Бык даёт ему свою куртку.

- До встречи, девочки, - прощается Бык.

- Пока, и спасибо, - говорит мне Лимон.

Я же не могу и слова выдавить. Они уходят. А я обессилено присаживаюсь на маленький пуфик, что стоит у самых дверей.

Маша подходит, присаживается на корточки и кладёт свои руки на мои колени.

- Май, все в порядке? Хотя, блин, извини. Какой тут порядок. Май, ты только не реви, хорошо? А пошли выпьем. Я же вино домашнее привезла. Пойдём.

И я иду. Маша болтает обо всем подряд. Старается вывести меня из состояния амебы. А я даже объяснить не могу, что со мной. Ни Маше, ни себе. Словно внутри пустота. Какая-то кромешная тьма или бездонная дыра.

- Маша, он вернётся? - вдруг спрашиваю я.

Бутылка вина почти пустая, оно хоть и домашнее, но крепкое, и кажется, я совсем пьяна.

- А ты хочешь?

- Просто мне почему-то страшно... за него.

- Я не знаю, что тебе ответить. Могу только посоветовать просто жить каждым днем, не загадывать наперед. Мы все равно ничего не сможем изменить...

На работу я вышла только тринадцатого числа. Всю неделю я боролась с собой, училась жить. Айс действительно привез мне карту на следующее утро. Но я так ей и не воспользовалась. Паша снова приходил, я отдала ему ножницы, объяснив, что не могу принять такой дорогой подарок. Он пытался вытянуть меня на прогулку, но я отказалась. Маша только плечами пожимала на его вопросы.

На работе получалось отключаться и делать свое дело. Паша и здесь проявлял участие, все пытался выяснить, что случилось. Только я сама этого так и не поняла. Я тосковала? Да. Волновалась и переживала? Да. Одного понять не могла – почему так остро все это чувствую? Я не набожный человек. Совсем. Наверное, к этому приучают с детства. Я знаю, моих одноклассниц водили в церковь родители или бабушки. Мои в Бога не верили, у нас ни одной иконы в доме не было. Бабушка, та ещё читала молитву перед сном. А я... я даже не крещенная. Но сейчас я каждый вечер просила высшие силы за Лимона.

Мартынова перестала на меня смотреть как на врага. Теперь смотрела с жалостью. Ведь чем больше проходило времени, тем больше все болело внутри. И наверное, отражалось снаружи.

Двадцать семь дней. Сегодня двадцать семь дней, как он ушёл от меня, и я не получала от него никаких вестей. Я даже не знаю, жив ли он. Но об этом стараюсь не думать. И если на работе удаётся держаться, то дома просто все валится из рук. Я почти все время лежу на кровати, обнимаю Ванюшу, моего медвежонка, и молю Бога, чтобы с Лимоном все было хорошо.

- Майя, - зовет меня Лиза. - Зайди к Мартыновой.

Убираю свое рабочее место. На сегодня это моя последняя клиентка. Переодеваюсь и иду к Ирине Александровне в кабинет.