Незнакомец

ГЛАВА 4

Незнакомец

Просыпаюсь я далеко за полночь. В тепле. С трудом открываю глаза, не сразу понимая, где нахожусь, но стоит уткнуться взором в хрупкую девушку, устроившуюся в кресле, мгновенно вспоминаю события минувшего вечера. Гараж, лопата, она… Как её там?

– Саша? – голос скрипит, и от звуков её имени у меня дерёт горло.

Словно это не набор букв вырывается из груди, а целая пригоршня проглоченных накануне мелких осколков рвётся наружу, до крови царапая гортань. Попить бы…

– Я здесь! Воды?

Не успеваю кивнуть, как к разбитым губам уже подносят стакан, позволяя сделать парочку небольших глотков. Чёрт, такое чувство, что у меня жуткое похмелье, и если бы девушка не отняла кружку от моего рта, я бы непременно осушил её до дна. И попросил вторую.

– Спасибо, – только наглеть неудобно.

Я же у неё дома? Или меня всё же сдали в приёмный покой, определили в палату, а эту хрупкую миловидную брюнетку оставили в надзирателях? Усадили у двери, опасаясь моего побега, и теперь вызванивают участкового, разглядывая заляпанный кровью нож. Ведь как бы ни трещала моя голова, сложить два плюс два я ещё в состоянии — мне явно капают капельницу…

Не на шутку напуганный таким сценарием, встревоженно оглядываюсь по сторонам, а девушка уже пристраивается рядом, с сочувствием взирая на меня из-под длинных пушистых ресниц. В пижаме она, а значит версию с палатой отметаем. Да и не обставляют их так: диван, на котором я и устроился, длинная тумба с телевизором, подвесные ящики, украшенные какой-то посудой, журнальный столик, заваленный разнообразными лекарствами, и пустой таз на полу, видимо на случай, если меня начнёт тошнить. Похоже, за лечение моё взялись основательно.

— Я врача пригласила, помнишь? — голос у неё приятный. — Дела твои плохи, парень. Без снимков не обойтись.

А какой смысл? В голове пусто, словно вскрой черепную коробку и ни одной извилины не найдёшь. А может, их там отродясь и не было? Иначе, чем объяснить мою помятую морду? Умные опасностей избегают…

—Ты хоть что-нибудь вспомнил? Имя, адрес или как попал в Танин гараж? Неужели совсем ничего? — когда я мотаю разбитой головой, она расстроенно закусывает губу. — Не страшно. Тебе просто нужно отдохнуть.

Хотелось бы верить, потому что ни хрена хорошего в этом нет — лежать в чужой гостиной с пробитым затылком, не имея ни малейшего представления о том, в какую передрягу ввязался. И ведь неизвестно, сколько позволят лежать… Я чёртов незнакомец, подобранный какой-то блаженной в гаражном кооперативе! Может она прямо сейчас меня погонит на улицу?

—Ладно, об этом поговорим утром. Сейчас капельница докапает и можешь поспать,— слышу, напуганный до чёртиков собственной беспомощностью, и хотя бы об этом перестаю волноваться. Одной проблемой меньше. Хотя…

— Смотрите, да он оклемался! – тут, похоже, муж нарисовался!

Оттеснил в сторону мою спасительницу, даже не напрягаясь, придвинул к дивану кресло и вальяжно развалившись напротив, глазеет на меня, как на пригретую блохастую собаку — с отвращением.

– Ну, что делать с тобой будем? Говорить можешь?

– Могу.

– Отлично, – он включает ночник, и пока я отчаянно жмурюсь от бьющего в глаза света, из каких-то садистских побуждений нарочито громко откашливается в кулак. А мне его кашель сотней ударов кувалдой по вискам!

– Как звать?

Хороший вопрос. Врачиха меня минут пять пытала, только от боли извилины мои превратились в кисель.

– Понятия не имею, – ухмыляюсь, израненной рукой отклоняя надоедливый плафон в сторону и, проигнорировав недовольный взгляд собеседника, пытаюсь присесть на диване. Недолго пытаюсь. Секунда и он силой пригвождает меня к месту, железной хваткой вцепившись в моё плечо:

– Лежи уже. Грязный как чёрт, всю мебель загадишь. Алкаш?

– Не знаю, – хотя минуту назад был уверен, что накануне хорошенько надрался.

– Наркоман?

– Без понятия.

– А гаражи часто взламываешь? – не унимается мужик, отбрасывая руку попытавшейся усмирить его девушки. – Что ты, вообще, знаешь?

Что Саша явно не избирательна в своих связях — с таким характером супруг её долго не протянет… И если бы не моё разбитое тело, я бы преподал ему пару уроков. А пока вместо этого в очередной раз роюсь в закромах своей памяти, но там всё так же стерильно чисто. Словно прошёл ураган и, посчитав содержимое моей черепушки хламом, унёс его в неизвестном направлении.

—Ну и? Будешь и дальше прикидываться дурачком?

— Ваня! — не выдерживает хозяйка квартиры и, решительно подбоченившись, встаёт перед этим доморощенным следователем.

А я сжимаю пальцы в кулаки. Чёрт, аж зудят, мечтая познакомиться с его челюсть. Похоже, у меня большие проблемы с самоконтролем, и стоит это осознать, на позвоночнике выступает холодная испарина. Это мой нож! Теперь я уверен.

– Вань, отстань от него. И, вообще, нечего меня сторожить. Я дальше как-нибудь сама справлюсь.

— Как? Расскажи, даже интересно послушать, — этот Ваня закидывает ногу на ногу, теперь покачивая в воздухе правой ступнёй, и явно потешается над тут же присмиревшей девчонкой. Кто он, твою мать?

— Ну, давай, Сань, просвети. Постель ему застелешь, может куриный супчик сваришь? Или нет! — бьёт себя по лбу, озарённый какой-то догадкой и тут же стирает с лица улыбку. — Ну точно, пойдёшь обратно к гаражам, вдруг ещё кого подберёшь? Не бомжа, так собаку. У тебя же квартира резиновая!

— Вань…

— Или всё-таки клич в группе бросишь? Как там у вас принято «Молодой, слегка потрёпанный уличной жизнью кобель ищет заботливые ручки?». Ну, я прав? — здоровяк выпрямляется на ногах, теперь возвышаясь над моей спасительницей, но она и не думает пугаться. Словно он не гора мускул, а глупый мальчишка, вызванный на ковёр к строгой учительнице:

— Не говори ерунды! Он же не кот!

— Вот именно, сестрёнка! И я битый час жду, когда же до тебя это дойдёт!

Всё ясно, ни какой он не муж. Старший брат. Примчался выручать из беды младшую сестру и теперь кипит от праведного гнева, встречая резкий отпор с её стороны. Чёрт, может вступиться?

— Да лежи говорю! И только попробуй к ней прикоснуться! Убью не задумываясь, — только он опять оказывается шустрее. И толкает меня так резко, что я прикладываюсь больным затылком к твёрдому подлокотнику, от неожиданности дёргая рукой и вырывая из вены капельницу. Ну отлично, я прямо груша для битья!

— Что если он маньяк? Вор? Убийца? Что если завтра я найду тебя в спальне с перерезанным горлом?

—Ваня!

— Не Ванькай, а включай наконец мозги! Это не шутки, Сашка! Так что прежде, чем оставить его у себя сто раз подумай! Такими должна полиция заниматься, а не молоденькие дурочки. Подумай, подумай! А я помогу. Меня не послушаешь, я родителей подключу. Ключи отберут и плакало твоё волонтёрство. Никаких больше плешивых Топтыжек и блохастых кошек.

—Тотошка, — произносит с нажимом Саша, удивляя меня сталью в голосе, и воинственно сжав кулаки, кивает Ване на дверь. — Моего пса звали Тотошка. За три года можно было и выучить. А что до ключей – не тебе решать. И учить меня тоже не тебе, ты делал вещи и похуже.

Что, чёрт возьми, здесь происходит? Парень бледнеет, теперь сверля глазами дыру на лбу своей упёртой сестры, а она терпеливо ждёт, когда же он последует по направлению к двери.

—Поздно уже, Вань. Тебе спать не пора? — ещё и подгоняет, когда его молчание затягивается на добрых пару минут. — Со мной ничего не случится.

Я бы не был так уверен… Ведь исключать вероятность, что злой, как черт здоровяк попал в яблочко не могу даже я. Правда, говорить об этом не спешу… Ну куда я пойду?

— Очень на это надеюсь. Дверь запри, — бросает еле слышно внезапно притихший мужик и больше ни разу на меня не взглянув, ретируется в прихожую. А она следом.

Отлично, кажется, я их рассорил. Прекрасная плата за Сашину доброту!