Токсичный ручей

Арчи обходит парня, который остается неподвижным, пристально глядя на меня, не говоря ни слова. Чувствуя, как моя кожа горит под его пристальным взглядом, я заставляю себя переставлять одну ногу за другой и поднимаюсь по лестнице.

Я не могу объяснить исходящие от него вибрации. Он, конечно, напряженный, но что-то во мне отчаянно хочет приблизиться, посмотреть, станет ли притяжение сильнее.

Добравшись до вершины, я не могу удержаться от того, чтобы не оглянуться через плечо, но его уже нет. Боже, он такой напряженный. У него совершенно другой спектр личностных черт по сравнению с Арчи. Я чувствую это в воздухе. Я имею в виду, кто смотрит на кого-то свысока, не поздоровавшись хотя бы или улыбнувшись? Но, черт возьми, теперь я вся горячая и липкая по совершенно другим причинам.

Таинственный парень может появиться в моем грязном воображении в любое время, когда ему заблагорассудится.

Войдя в свою комнату, я закрываю за собой дверь, разглядывая багаж, который все еще ждет меня. Какова вероятность того, что я найду секс-игрушки, которые Лу-Лу купила мне на Рождество? Я имею в виду, я не хочу, чтобы моя мама их видела, но я знаю, что хороший оргазм успокоит меня прямо сейчас.

А, к черту это. Давай выясним.

Да.

Моя мама либо бросила мою старую коробку из-под кроссовок с моими вещицами и гаджетами в машину, не заглядывая внутрь, либо она знает, что в настоящее время я несовершеннолетний сексуальный маньяк на следующие шесть недель. Я молюсь, чтобы это было не последнее. В нашей жизни и так достаточно драм.

Поиск моего счастливого конца не занял много времени, и после того, как я вымыла голову, я решила перенести весь багаж в соседнюю гардеробную, которая была размером почти с саму чертову спальню.

Возможно, я достала пару нарядов, немного чистого нижнего белья и свои туалетные принадлежности, но в остальном все осталось на своих местах. За исключением моих игрушек, конечно, которые нашли себе милое местечко в моем прикроватном столике.

Секс всегда был для меня способом "взять себя в руки". Я не могу контролировать большую часть своей жизни, но я могу контролировать это. Неудивительно, что у меня проблемы с доверием и целеустремленностью, вот почему я не делаю повторов.

Когда мне было пятнадцать, мы жили намного дальше на север, и я, наконец, уступила своему тогдашнему парню, позволив ему трахнуть меня на заднем сиденье его машины. Лишив меня девственности, он превратился в призрака, и два дня спустя мы внезапно уехали в Уайт-Ривер.

Мы познакомились в старших классах и встречались почти десять месяцев, но когда ему исполнилось семнадцать, он внезапно изменился, ведя себя как полный придурок. Я уже увлекалась вечеринками, так что под некоторым постоянным давлением я сдалась.

Возможно, впоследствии он разрушил бы меня, оттолкнув от того, чтобы посвятить себя одному человеку, но я почувствовала вкус своего первого оргазма, и оглядываться назад было некуда. Даже если это было смешано с болью и ожогом от того, что у меня отняли девственность.

Мое крутое пятнадцатилетнее "я" заключило соглашение, и с тех пор я придерживаюсь его до сих пор. Убедиться, что мне не причинят вреда, что, по-моему, лучшее решение, особенно с учетом того, что сейчас я справляюсь с болью из-за смерти моего отца. Мне не нужно, чтобы я еще о ком-то беспокоилась.

Визги привлекают мое внимание, поскольку тусовщики внизу развлекаются лучше всех в своей жизни. Если бы мы вернулись в Уайт-Ривер, я была бы там, внизу, с ними. Может быть, я в конце концов присоединюсь, но сегодня не тот день. Потеряться в музыке и горячем теле, пока алкоголь разливается по твоей крови, — идеальная ночь для меня.

Потягивая бутылку рома со специями, которую Арчи принес ранее к моей пицце с пепперони, я наблюдаю, как несколько девушек раздеваются догола и прыгают в бассейн, заслужив свистки некоторых парней.

Я попыталась включить свою собственную музыку, но ее мгновенно заглушила музыка, доносившаяся снизу, а мне не хотелось сидеть в наушниках. Так что вместо этого я сижу, наблюдая, как жизнь проходит мимо меня с явным кайфом от алкоголя, и мечтая, чтобы моя мама перезвонила на один из моих звонков.

Я снова просматриваю ее последнее сообщение, стараясь не раздражаться.

Мама: Я в безопасности, Иден. Не беспокойся обо мне. Сосредоточься на себе. Со временем мы во всем разберемся. Я собираюсь какое-то время быть за рулем, поэтому постараюсь позвонить утром. Я люблю тебя.

Я не хочу разговаривать утром. Я хочу поговорить сейчас. Но черт бы меня побрал, верно? Просто заставь меня собрать вещи и переехать в незнакомый город, где и близко нет достаточного количества гребаных ответов, одновременно скармливая мне небольшие фрагменты сообщений.

Вздохнув, я встаю с шезлонга и вытягиваю руки над головой. Я чувствую, что мне становится жарко, и я знаю, что не должна, но я чертовски зла и не могу прийти в себя.

Сделав еще один глоток рома, я смотрю на океан, на лунный свет, отражающийся от воды.

Если бы мой отец мог меня видеть…

Неа. Нет. Я туда не собираюсь. Какого черта этот ром, блядь, не работает? Рыча, я делаю еще один большой глоток и ставлю бутылку на стол рядом с собой, позволяя ей обжечь мне горло, пока я барабаню пальцами по перилам.

Я чувствую беспокойство.

Может быть, мне стоит пойти на вечеринку, найти желающего парня и проебаться ночь напролет. Возможно, это даже поможет мне заснуть.

— Что тебя взбесило?

Я вздрагиваю, оборачиваюсь и обнаруживаю, что мистер Задумчивый собственной персоной стоит в моей комнате, стеклянные двери которой открыты.

— Что ты делаешь в моей комнате? — Возражаю я, но он даже бровью не ведет, ожидая ответа на свой вопрос.

Я не знаю, то ли ром просто подействовал сильнее, то ли я опьянена им.

Он наконец-то снял очки, и его карие глаза сверкают в лунном свете. От его квадратной челюсти и точеных скул я почти готова намочить штаны. Мой язык словно приклеился к небу, когда я замечаю шрам, идущий сбоку от его правого уха. Я хочу облизать его и каждый дюйм его оливковой кожи.

Этот парень привлекает внимание издалека, но вблизи он горяч, как грех. В своих узких джинсах и черной футболке в обтяжку он не должен был выглядеть так хорошо.

Наконец обретя дар речи, я отвечаю: — Вопрос в том, что меня больше не злит.

Я не могу удержаться от инстинктивной попытки поправить свой растрепанный пучок, как будто мое тело пытается произвести на него впечатление, даже когда мой мозг этого не хочет. Прочищая горло, я расправляю плечи и одергиваю просторную футболку, доходящую мне до колен, внезапно вспоминая, что на мне больше ничего нет.

— Могу я тебе чем-нибудь помочь?

Его глаза изучают каждый дюйм моего тела, мои изгибы скрыты футболкой, но дерзкие соски выдают меня.

— Как тебя зовут? — спрашивает он, снова не отвечая на мой вопрос, и я пожимаю плечами.

— Я не пробуду здесь достаточно долго, чтобы это имело значение, — бормочу я, и его глаза вспыхивают жаром, ему нравится мой ответ.

— Правильный ответ, Нафас, — бормочет он, стоя рядом со мной, но глядя вниз на вечеринку внизу. — Почему ты не присоединилась к вечеринке?

— Что это значит? Нафас? — Спрашиваю я, и едва заметная усмешка появляется на его губах, когда он отводит от меня взгляд.

— Ты пробудешь здесь недостаточно долго, чтобы это имело значение.

Туше.

— Что тебя привело сюда? Вместо того чтобы беспокоить меня, там, внизу, явно есть фанатки которые ловят каждое твое слово? Потому что позволь мне сказать тебе, что у меня не хватит темперамента возвести тебя на пьедестал прямо сейчас. — Я чувствую энергию его большого члена отсюда, и он должен знать, что я не заинтересована в том, чтобы раздувать его эго.

Повторяя его позу, я прислоняюсь к перилам, позволяя ночному воздуху развевать пряди волос вокруг моего лица, но все равно чертовски жарко. Ром струится по моим венам, когда я стою бок о бок с этим незнакомцем, больше не заботясь о вторжении, позволяя его древесному аромату окутать меня.

— Твои навыки сирены перестают работать, когда твой рот не затыкается, — наконец бормочет он, искоса поглядывая на меня, и мимолетная улыбка касается моих губ.

В любое другое время я бы сосредоточилась на лекции этим ублюдкам о том, что я не позволю ни одному мужчине указывать мне, что делать, мой отец никогда бы этого не позволил, но тишина манит меня сегодня больше, чем мой внутренний стержень.

— Лучше, — выдыхает он, и я поднимаю на него взгляд.

— Не дави на меня, черт возьми, — говорю я с надутыми губами, пренебрежительно отворачиваясь и направляясь обратно в дом, по пути хватая ром со стола.

Нажимая на воспроизведение фильма, который я поставила на паузу на телевизоре, я перевожу взгляд на моего гостя, который смотрит на меня через плечо с серьезным выражением в глазах.

Словно соглашаясь сам с собой, он кивает, прежде чем похлопать по перилам и подойти ко мне.

— Ты действительно не знаешь, кто я, не так ли? — спрашивает он с ноткой удивления в его глубоком голосе, когда подходит и встает со мной лицом к лицу.

— Должна ли я? — Спрашиваю я, поднося ром к губам, но он хватает меня за запястье, останавливая мое движение. Другая его рука поднимается к моему подбородку, удерживая меня на месте, и мне приходится сжать бедра вместе, когда доминирующее движение направляется прямо к моему ядру.

Гребаная потаскушка.

— Возможно, — шепчет он, заглядывая глубоко в мои глаза, в то время как его собственные карие глаза наполняются тьмой. — Но мне нравится боль в твоих глазах, и мне действительно нравится знать, что я не был ее причиной для разнообразия.

Его слова разрывают меня на части. Я хочу зажмурить глаза и помешать ему заглянуть мне в душу, но вместо этого беспомощно стою, пока он забирает ром у меня из рук и ставит его на столик на балконе.

Поворачиваясь ко мне, я наблюдаю в замедленной съемке, как он поднимает руку над головой и поднимает ворот футболки, обнажая рельефный пресс и грудь, двигаясь ко мне.

Облизываю губы, моя кожа горит от вопроса в его глазах. Черт возьми, это именно то, что мне сейчас нужно. Он. Подо мной, надо мной, позади меня. Где бы, черт возьми, он ни захотел бы быть. Я просто хочу забыться.

Я смотрю, как он скидывает туфли, вопросительно поднимая бровь, и я, не раздумывая, стягивая футболку через голову.

Стоя перед ним, полностью обнаженная, я отбрасываю свою футболку в сторону. Он не произносит ни слова, расстегивая передо мной джинсы, и у меня перехватывает дыхание, когда я понимаю, что под ними он коммандос.

Черт возьми, да.

Сбрасывая джинсы, он не двигается, чтобы прикоснуться ко мне, поскольку окружает мое пространство, все мое внимание полностью сосредоточено на нем, но я не пропускаю презерватив, который он бросает на кровать.

— Ты должна показать мне, чего ты хочешь, Нафас, — бормочет он, его глаза обжигают мои.

Взглянув вниз на его твердую длину, я вижу, как блестит капелька предварительной спермы, подзывая меня ближе. Осторожно кладу руки на идеальную V — образную форму его талии, я показываю, чтобы мы повернулись, подтягивая его ближе к кровати.