Ошибка...

Глава 32. Стас

Как же хреново мне было. Вместо меня сейчас в самолёте сидела какая-то пустая оболочка. Меня словно лишили всего живого, оставив лишь тонкую мембрану. Так плохо мне не было никогда. Я даже когда про свой диагноз узнал, мой организм легче переварил эту информацию, чем осознание того, что сейчас я поступал как конченный урод. Да, я считал себя таковым. И это было правдой.

Когда я добирался до Ястребовки, я сетовал на то, что проделал слишком сложный и долгий путь. Тогда я устал от дороги. А сегодня я шёл и думал о том, как бы этот путь был длиннее. Я хотел растянуть время и дорогу. Я хотел отложить момент, когда я сяду в самолёт. Ведь он совсем отдалит меня от Киры. И даже сейчас возникает огромное желание развернуть это чёртово воздушное судно и вернуться к ней.

Как она, моя девочка? Что сейчас с ней происходит? Как сильно она ненавидит меня после того, как прочла записку? Как же страшно получить ответы на эти вопросы. Но я ведь не мог иначе. Не мог ведь? Обстоятельства сложились так, что мне надо срочно вернуться домой и решить возникшие проблемы. Настал момент, когда мне надо было нести ответственность. Я также не мог подвести мать, тем более она узнала о моём диагнозе. Я должен был успокоить родного мне человека. Взять Киру с собой? Я определённо сделал бы это, если бы не ситуация с Аннушкой. Она бы не оставила больную бабушку, а ставить её перед выбором было бы совсем по-скотски. Рассказать ей обо всём и потом всё равно уехать? Огорчить её и сделать так, чтобы она меня жалела? Нет. Ей и так хватало переживаний из-за близкого человека. А ещё я не мог бы вынести её слёз. А в том, что она обязательно бы плакала, я не сомневался. Моя ранимая девочка. Нет, Зотов. Ты должен в лепёшку разбиться, бороться и сделать всё возможное и невозможное, только чтобы у тебя вновь была возможность увидеть её, прижать к себе и посмотреть в эти глаза…

К вечеру я был уже в Шереметьево. Сел в такси и отправился к себе домой. Надо было привести себя в порядок, принять душ и поехать к матери. Надо было решать проблемы.

Машина остановилась возле элитного комплекса. Я вышел, зашёл в холл дома и в два шага оказался возле лифта. Добрался до своей квартиры и открыл дверь. Прошёл в гостиную и увидел мать. Она сидела за столом и перебирала бумаги.

— Мам, привет. Ты почему здесь? — спросил я её уставшим голосом.

Родительница подняла голову.

— Стаас! — воскликнула она, резко встала, подбежала ко мне и бросилась в мои объятия. — Стас, сынок. Слава Богу, ты приехал! Как ты? Ты как себя чувствуешь? У тебя болит где-нибудь? — она отстранилась от меня и стала судорожно разглядывать.

— Мам, успокойся, пожалуйста. Всё нормально. — я пытался успокоить мать.

— Нормально? Не обманывай меня. Я видела твой диагноз. Там такое заключение…

— Давай это обсудим позже. Я дико устал. Мне надо в душ. А потом…потом я обещаю, что мы поговорим. — я устало потёр лицо ладонями.

— Ладно…Ладно, иди в душ. Но после нам надо многое обсудить.

— Конечно. — ответил я, поцеловал её в макушку и прошёл в сторону ванной.

Я разделся, подошёл к стеклянной перегородке и замер. Душ. После нашей с Кирой близости я так и не помылся. Моё тело всё ещё хранило её запах, её прикосновения, её поцелуи. Я резко открыл дверцу душевой, зашёл в кабинку и включил холодную воду. Сука! Как же тошно от всего. Я ударил кулаком по стене. Боль прошлась по моей руке. Плевать. Лучше так, физически, чем ощущать дыру внутри себя.

Не знаю, сколько так стоял. Я услышал стук в дверь и голос матери.

— Стас? У тебя там всё хорошо? Ты так долго не выходишь. — взволнованно спросила она.

— Да. Всё хорошо. Сейчас выйду. — ответил я и выключил воду.

И вот зачем она осталась здесь? Теперь мне придётся делать вид, что всё…всё неплохо. Я ухмыльнулся. Снова притворяться. А может тебе на актёрский надо было? Тоже мне, актёришка недоделанный.

Я накинул на себя халат, вышел и направился на кухню. За барной стойкой сидела мать. Возле неё стояла бутылка коньяка, а в руках она держала стакан с коричневой жидкостью. Я нахмурился. Она никогда не пила этот напиток.

— Стас, у тебя совершенно не было продуктов. Да и ты же знаешь, что готовлю я очень посредственно. — вздохнула мать. — Надо заказать еду.

— Я не голоден. Буду только кофе. Но заказ я сделаю, тебе надо поесть. Мне кажется или ты действительно похудела? — спросил я и запустил кофемашину.

— Похудела…мне кажется, что за последние два дня я постарела лет на двадцать. — печально произнесла она.

Я подошёл к ней и обнял.

— Не придумывай. Ты очень красивая у меня и молодая. Просто уставшая немного. — я отодвинулся и посмотрел внимательно на неё. — С каких пор ты полюбила коньяк?

— Не с каких. Я и сейчас считаю это — кивнула она в сторону бутылки. — редкостной дрянью. Просто думала, что если выпью, то станет легче. А оно…оно, сынок, не становится.

Она заплакала, а я снова её обнял. Обнимал и дико злился на себя. Ты, Зотов, за последние дни очень много страданий принёс двум самым замечательным женщинам на свете.

— Прости меня, мам. Я знаю, что я никудышний сын. Я столько всего натворил. Я недостоин такой матери. — шёпотом произнёс я.

Её слёзы превратились в рыдания. Ну вот, Стас. Ты даже прощения не можешь попросить нормально. Только взял и всё усугубил.

— Обещай мне, что ты будешь лечиться. Обещай мне это, Стас. Мы должны бороться. У нас всё получиться. — подняла она на меня свои заплаканные глаза.

— Обещаю. Я буду лечиться. — серьёзно ответил я.

И я это ведь не только матери сейчас пообещал, но и сам себе. Я буду прилагать титанические усилия, чтобы всё наладилось. Наладить фирму, здоровье, свой мудацкий характер. Ведь, чем больше я усилий буду прилагать, тем быстрее всё будет хорошо. Чем быстрее будет всё хорошо, тем скорее я смогу увидеть Киру. Я обязательно буду стараться для тебя, моя девочка.