Спасение Рейн

Сейчас это казалось глупым. По-детски мелочным.

Охранник резко открыл дверь.

— Ладно, время вышло.

Я поприветствовал его кивком.

— Можно нам еще минутку?

Он на мгновение задумался, а потом вздохнул.

— Я дам вам пять, но закругляйтесь, хорошо?

Охранник закрыл за собой дверь, и Леви кивнул виском в сторону двери.

— Мы с Чарли очень близки, но никому не говори, что я тебе это сказал.

Я мог только улыбнуться, вспомнив, как это было. Потому что подружился с Гарри и не хотел, чтобы кто-то знал, пока это не перестало иметь значение. А теперь мы были неразлучны, как отец и сын. Он был шафером на нашей с Рэй свадьбе, и мы сделали его крестным отцом нашего младшего сына. Я любил его так же, как любил дедушку, и если бы дедушка был жив, я бы не сомневался, что он тоже любил Гарри.

Леви выжидающе смотрел на меня, ожидая, что же я хочу сказать, что заставило меня попросить у Чарли еще одну минуту.

— Я еще о многом хочу тебя спросить, — признался я, изучая свои татуированные руки, плотно сложенные на столе.

Леви заколебался, прежде чем кивнуть.

— Ну, я думаю, ты можешь написать мне, если действительно хочешь.

— Да, я мог бы, — согласился я, обдумывая эту идею, — или, знаешь, я мог бы просто вернуться.

Леви ответил не сразу. Он лишь наблюдал за мной с осторожным подозрением, прищурив глаза и плотно сжав губы. Я мог понять, почему тот решил, что у меня злые мотивы. Возможно, решил, что я намерен отомстить ему за то, что тот сделал. Преступления, которые совершил. Убийство, вину за которое он взял на себя.

Но… я не знал. Считайте меня сумасшедшим — может, так оно и было, — но разве мы все не заслуживаем немного прощения за свои грехи? И если Леви был моим единственным шансом узнать отца, которого я был лишен, то я не видел причин, по которым не мог бы найти в своем сердце хоть немного прощения для Леви за его грехи — даже если бы я никогда их не забыл.

Ведь даже у Чарльза Мэнсона в тюрьме были посетители.

Он засмеялся, качая головой и недоверчиво глядя на меня.

— Ты действительно хочешь навестить меня снова?

— Если ты не против.

— Нет, я имею в виду… это круто. Я просто… не знаю. Наверное, решил, что умру для тебя, как только ты выйдешь за дверь.

Я медленно встал, качая головой.

— Мы — последние живые родственники друг друга, чувак. С таким же успехом можно узнать друг друга получше.

Леви ничего не ответил. Он просто уставился на пустой стул напротив себя, и черты его лица смягчились.

На мгновение я задумался, приходил ли кто-нибудь вообще повидаться с ним за последние четыре года. Может быть, Тэмми. Может, еще какой-нибудь призрак из прошлого. Но я знал, что обманываю себя. За четыре года никто не приходил к Леви. Никому не было дела до того, жив он или мертв.

Когда охранник открыл дверь, я похлопал Леви по плечу. Он не встретился со мной взглядом.

— Увидимся через две недели?

Я не сводил с него глаз и наблюдал, как одна сторона его губ медленно приподнялась.

— Да, — хрипло ответил Леви, кивая. — Через две недели.

Затем, сжав руку на его плече, я кивнул охраннику и направился к двери. Через холл, через детекторы и главный вход вернулся к своей машине. Потом сел в нее и завел двигатель, бросив быстрый взгляд на фотографии, прикрепленные к козырьку. Дедушка держит меня на руках, когда я был совсем маленьким. Бабушка и дедушка сидят со мной на Рождество, когда я был маленьким ребенком. Билли и я на велосипедах. Рэй и я на свидании в закусочной. Ной и я на причале. Рэй, Ной и я с самым маленьким членом нашей семьи, Майлзом, в день его рождения.

И когда серый каменный фасад «Уэйуорда» превратился в ничто позади меня, я поехал к двум детям, которым был нужен. И жене, которая меня любила. И городу, который показал мне прощение, в котором я нуждался. И дому в историческом Ривер-Каньоне, которым, знал, дедушка гордился бы, узнав, что я называю его своим.

И я тоже.

Я гордился тем, что называл все это своим.