Тысяча порезов

Кристиан схватил меня за волосы, притягивая назад, жадно целуя. Небольшое движение, и мое тело напряглось, готовясь к освобождению.

Рот Кристиана оторвался от моего, но он не отпустил меня. Он уставился, блуждая глазами по моему лицу.

— Вот, — прорычал он. — Вот это ты…

Затем отпустил меня, слегка толкнув, так что я упала вперед, руками уперлась в матрас по обе стороны от Феликса.

Жилы на его шее превратились в твердые линии, челюсти крепко сжаты. Наши глаза встретились, губы были в нескольких сантиметрах друг от друга. Я знала, что не поцелую его. Потому что это только для нас с Кристианом. Но мне чертовски нравилось, что он внутри меня, что мы так близко.

Кровать сдвинулась, когда Кристиан встал у другого моего входа, в то время как я поддерживала зрительный контакт с Феликсом, который, кстати, не сказал ни слова. Еще одна вещь, которая мне понравилась. Чертовски понравилась.

Мне не нужно, чтобы он говорил. Ему это тоже не нужно. И, тем более, Кристиану.

Пальцы Кристиана двигались по моей заднице, покрытые смазкой, подготавливая. Мое тело задрожало, когда он вошел внутрь.

Я вскрикнула, но он не успокоился. Он не был нежен со мной. И я не ожидала этого. От жестокости я чуть не кончила. С двумя мужчинами внутри. Но хотела подольше ощущать эту порочность. И это блестящее гребаное удовольствие.

Поэтому снова впилась зубами в губу, чувствуя вкус крови.

Кристиан больше не оставался неподвижным. Он начал двигаться. Жестко трахал меня. И хотя я, возможно, думала, что такая поза будет неловкой, мы действовали синхронно. Идеально. Я боролась с самым сильным оргазмом в моей жизни.

Глаза Феликса больше не были мертвыми. Они светились желанием. Голодом. Благоговением. Для меня. Это заводило еще больше. Это связь, которая никогда не будет разорвана, воспоминание, которое никогда не притупится, хотя мы все знали, что это никогда больше не повторится.

Это делало все еще более особенным.

Более священным.

Я больше не могла сдерживать крики. Когда мое тело достигло своего предела, а удовольствие апогея, была не в силах продержаться больше ни секунды.

Кристиан продолжал качаться, пока я взрывалась, пока я доила освобождение от Феликса, его рычание исходило из горла — из гребаной души — толкая меня дальше через край.

Кристиан был неумолим, он не позволял мне спуститься с небес, оказать милосердие. Это не наказание. Он доводил меня до предела, обнажая до самых обнаженных частей. Претендуя на все это.

Феликс все еще был твердым подо мной, так что у меня не было передышки, когда тело взрывалось снова и снова, пока ничего не осталось. Как раз в тот момент, когда я подумала, что больше не выдержу, Кристиан рыкнул, кончая, в то же время тело Феликса содрогнулось, и я почувствовала его сперму внутри, отчего полностью разлетелась на части.