Безрассудный

Адам снова сжал его руку.

— Он причинил тебе боль.

Это был не вопрос.

— Да. Я не помню всего. Я не могу... Если вспомню, то сойду с ума. Понимаешь?

— Вот почему ты принимал эти таблетки. Чтобы держать воспоминания в узде?

Ной посмотрел на Адама и кивнул.

— Иногда быть под кайфом – это единственный способ удержать их. Мне не нравится быть под кайфом, я просто ненавижу вспоминать. Всё было проще, когда я не помнил.

Адам мог только кивнуть. Он знал, каково это, когда ужасы твоего прошлого просачиваются сквозь трещины в твоей броне, как какой-то токсичный газ, отравляя твои мысли.

— Мне жаль, — сказал Адам, с удивлением обнаружив, что это не просто бессмысленная банальность, произнесённая потому, что общество диктует её в качестве надлежащего ответа. Адам говорил серьёзно. Он не хотел стать причиной страданий Ноя.

— Я заставил тебя. Адам, ты мог запросто убить меня. Ты давал мне шанс уйти. Я отказался. Никто не виноват, кроме меня.

— Я всё ещё сожалею. Но почему твой отец в центре доски? Честное слово, он точно мёртв. Это было не так кроваво, как я надеялся, но он мёртв.

Ной покачал головой.

— Я знаю. Я тот, кто нашёл его. Помнишь?

Боль пронзила грудь Адама. Он сделал это. Травмировал Ноя, когда тому едва исполнилось десять лет.

— Ага.

— Он был не единственным.

Адам перевёл взгляд на Ноя.

— Что?

Ной плотно сжал губы в мрачную линию.

— Мой отец был не единственным, кто... делал что-то со мной. Были и другие. Друзья. Незнакомцы. Я вспомнил лица пятерых. Другие просто наблюдали в тени.

Ярость Адама вспыхнула мгновенно, словно керосиновая спичка. Перед глазами появилась красная пелена. Он отпустил руку Ноя, ударив кулаком в подушку.

— Нужно было медленно убить этот кусок дерьма. Я должен был копнуть глубже.

Адам от гнева дрожал, кровь эхом отдавалась в ушах. Ему хотелось бить. Убить. Разорвать на куски. Он был тикающей бомбой, и если он не выберется оттуда, он сорвётся на Ноя, а ему не хотелось, чтобы Ной увидел его таким.

Прежде чем Ной успел подумать, чтобы остановиться, он оседлал бёдра Адама и взял его лицо в свои руки.

— Остановись.

Это было сказано с такой нежностью, что Адам утихомирился, гнев, словно собачка, забрался в свою клетку в нём, так же смущённый безмятежным выражением лица Ноя, как и Адам.

— Остановись, — снова повторил он. — Ты не смог бы меня спасти. К тому времени, как ты появился, я уже вышел из возраста жертв, предпочитаемых моим отцом. Я уже заблокировал все эти воспоминания.

— Я хочу откопать его и снова убить! Я ненавижу то, что он причинил тебе боль!

Ной беззлобно улыбнулся.

— Я знаю. Но в результате я теперь жажду, чтобы мне причинили боль. Мозг, конечно, поганая штука, да?

— Что? — недоуменно моргнул Адам.

— Укуси меня, отшлёпай, дерни за волосы? Скажи мне, что я плохой, скажи мне всё, что ты собираешься со мной сделать. Заставь меня принять это. Удерживай меня за запястья и прижми к матрасу. Трахнешь меня на сухую, пока я не кончу? — Адам громко сглотнул, отчаянно пытаясь не возбудиться от слов, слетевших с губ Ноя. Он наклонился вперёд и прикусил нижнюю губу, выпуская кровь, прежде чем пососать её. — К счастью для тебя, проблемы с отцом бывают не только у девочек.

Ной поднял свои запястья, на которых уже проступили отпечатки пальцев Адама.

— Прости, — сказал Адам, на самом деле совсем не сожалея, но сказал это ради Ноя. Ему нравилось отмечать Ноя, он хотел, чтобы все знали, что он его защищает.

— Я только что сказал тебе, что я испорчен. Мне нравится боль. Чем грубее, тем лучше. Психиатры бы со мной долго возились.

— Ты не испорчен, — яростно сказал Адам. — Ты идеален.

— Сказал убийца, — произнёс Ной с ухмылкой. Его улыбка померкла, когда он осмотрел Адама. — Ты в порядке?

Адам потрясённо осознал, что так оно и есть. Ной каким-то образом обезоружил его всего одним словом.

— Да. Пожалуйста, заканчивай рассказывать мне свою историю. Я постараюсь не сойти с ума снова.

Ной сполз с него и лёг на спину, глядя в потолок и на лицо отца.

— Сейчас он выглядит таким злобным. Я никогда не думал об этом до того, как вернулись воспоминания. Это странно, да?

— Наш мозг хитёр. Он использует всевозможные тактики, чтобы заставить нас функционировать. Мои родители издевались надо мной, пока я просто не отключил свои эмоции. Твой мозг воспринял всё плохое, что с тобой произошло, и заблокировал это, чтобы ты мог жить дальше. Как только ты начал вспоминать, твоё восприятие отца изменилось.

Адам наблюдал, как Ной тяжело сглотнул и кивнул.

— Я уверен, что мог бы вспомнить больше деталей, если бы попытался. Но я не хочу копать глубже. Того, что я помню, с лихвой хватает. Но мне нужно знать их имена. Я должен быть уверен, что их убьют так же, как моего отца.

— Позволь мне позаботиться об этом для тебя.

Ной уже качал головой.

— Нет.

У Адама участился пульс при отказе Ноя.

— Это моя работа.

— Нет. Я должен сделать это сам. Может быть, не убийство, но хотя бы выпытать имена. Я – единственный, кто помнит достаточно, чтобы нащупать путь к выключателю. Одно имя у меня уже есть. Лучший друг моего отца, Гари, владелец клуба. Он точно был там. Я чувствую, что, расколов его, я могу получить ключ к разгадке всех остальных.

Адам с радостью расколол бы этого Гари, как грёбаную светящуюся палочку, если бы это было то, что нужно Ною.

— По крайней мере, позволь мне помочь. Я отлично умею вытягивать информацию из неугодных целей.

— Хорошо. Но допрос буду вести я.

На этот раз ухмыльнулся Адам.

— Я думал, тебе нравится, когда тебе говорят, что делать. — Он снова перекатился на Ноя, прижав его к себе. — «Кусай меня, шлёпай, дёргай за волосы»? Это то, что ты сказал, верно? — В словах Адама не было теплоты, только дразнящий тон, который заставил Ноя улыбнуться ему. Черт, Адаму нравилось заставлять Ноя улыбаться.

— Только в спальне. Здесь ты можешь делать со мной всё, что захочешь. Но там, — он ткнул большим пальцем в сторону окна, — я главный. Это моё предложение. Прими его или отвали.

Адам откинул волосы Ноя с лица, ухмыляясь.

— Всё, что я захочу, да?

— В пределах разумного, — уточнил Ной.

— Что значит в пределах разумного? — спросил Адам, проводя языком между губами Ноя в поцелуе, который отвлёк от затянувшегося ответа.

— Никаких дрессированных животных. Без необратимых повреждений. Ты не можешь писать на меня.

Адам разразился смехом.

— Что?

— О, и ещё никаких плевков мне в рот. Это прям жёсткое табу.

Адам начал думать, что они с Ноем смотрят совершенно разное порно.

— Принято. Что насчёт зрителей?

Ной ударил его в плечо, лицо покраснело.

— Заткнись.

— Эй, это ты устанавливаешь правила. Я просто уточняю.

— По рукам или нет? — спросил Ной.

Адам поцеловал его ещё раз.

— По рукам.

ГЛАВА 6

Ной

Ресторан не отличался особой изысканностью, но это было одно из любимых мест Ноя. Закусочная в стиле ретро, с чёрно-белыми клетчатыми полами, где всё вокруг – красное и хромированное. Ной часто посещал «Мо» с того года, когда умер его отец. Официанты бесплатно кормили его после школы, потому что знали, что это, скорее всего, будет его единственным обедом. За всё время, что Ной ходил туда, он ни разу не видел человека, чьё имя красовалось в окне красным неоновым светом. Он подозревал, что никакого Мо здесь и не было.

Аромат кленового бекона и блинчиков с корицей донёсся до Ноя, как только они вошли в дверь, отчего в животе у него раздалось комично громкое урчание. Ной не сомневался, что все его услышали за бряцанием вилок по тарелкам и оживлёнными разговорами посетителей.

Адам прижался к спине Ноя, положив руки на его бёдра и опустив подбородок на его голову, как будто они встречались десятилетие, а не познакомились менее двух суток назад. Ной прильнул к обнадёживающему теплу тела Адама, но ненавидел, насколько комфортно ему уже было с ним. Ненавидел, как сильно ему нравилось ощущать его руки на своём теле.

Ной покраснел, вспомнив их поцелуй, который перешёл в оргазм всего девяносто минут назад. За свою жизнь Ной бессмысленно встречался около дюжины раз, понимая, что это ничего не значит; они просто почёсывали зуд. Но поцелуй с Адамом на складе зажёг что-то глубоко в душе Ноя, что-то, что, похоже, тлело в нём, пока Адам не прижал его к матрасу и не поцеловал так, словно умирал, а губы Ноя – единственное, что могло его спасти.

Ной никогда не испытывал такой горючей химии. Адам был спичкой, а Ной – пропитанной бензином бумагой, и эта летучая комбинация легко могла взорваться у него перед носом. Тем не менее, он позволил бы Адаму делать с ним всё что угодно, все грязные вещи.

Но Адам – несмотря на свою странную настойчивость – казался таким спокойным, позволяя Ною задавать темп. Он выглядел странной смесью грубой силы и ребяческого собственничества, словно Ной был его новой любимой игрушкой, и он скорее разобьёт её, чем позволит кому-то ещё играть с ней. Это не должно возбуждать... но возбуждало. Ной никогда не был ничьим любимчиком.

Ной не успел упасть ещё глубже в кроличью нору экзистенциального кризиса, когда Синди с ударением на «и», покачивая своей пышной фигурой, направилась к ним, громко жуя жвачку. «Мо» серьёзно относился к своей ретро-эстетике.

Синди была одета в красную форму того же цвета, что и красные виниловые кабинки. Очки в роговой оправе, волосы убраны в высокую причёску. Ной знал, что ей уже за шестьдесят и у неё восемь внуков, но, честно говоря, она не выглядела старше пятидесяти. У неё, видно, хорошие гены.

Синди тепло улыбнулась, увидев Ноя, и поцеловала его в щеку.

— Привет, пупсик. Давно тебя здесь не видела. Я уже начала думать, что ты променял нас на то заведение нового века с их коктейлями из пшеничной травы в соседнем квартале.

Ной усмехнулся.

— Можно подумать, я смогу отказаться от здешних блинчиков с корицей.

Она перевела взгляд на Адама и ухмыльнулась, заметив, как он прижался к Ною.

— Кто твой друг?

Ной оглянулся.

— Синди, это Адам. Адам, Синди.

— Привет, — сказал Адам, не отпуская талию Ноя.

— Привет. Ты выглядишь очень знакомым, — сказала она. — Ты актёр?

— Нет. Точно нет, — сказал Адам со смехом.

Не совсем правда, но вряд ли Ной мог сказать об этом вслух.

Синди взяла два меню и подвела их к задней кабинке. Адам сел напротив Ноя, быстро переплетя свои длинные ноги с его под столом.

— Что вам принести выпить, милашки?

Заказав кофе, Адам взял Ноя за руку.

— У тебя и на пальцах есть веснушки, — размышлял он.

— Ты помешан на веснушках, — поддразнил Ной.

Адам поймал взгляд Ноя своими светло-голубыми глазами.

— Нет. Только на твоих.

Если Адам не перестанет говорить такие вещи, Ной сделает какую-нибудь глупость, например, влюбится в убийцу.