Аллочка и строптивый Дед Мороз

— Прости, — искренне пробормотала я, понимая, что перегнула с шуточкой. В момент, когда я сообщала тете о вкусовых пристрастиях Никиты, это казалось более веселой затеей.

Мужчина собрался что-то ответить, но его перебил дядя.

— Никита, пойдем в мой кабинет. Хочу с тобой поговорить.

Когда дядя и Гордеев нас покинули, я стала помогать тете убрать со стола. Несмотря на достаток и статус, тетя Нина не могла принять дома стороннего повара или хотя бы помощницу.

«Чужой человек приносит в твой дом чужое, а, уходя, забирает твое»– так она говорила каждый раз, когда дядя намекал на то, что ей нужна помощь.

И в чем-то я была с ней согласна, поэтому по возможности сама приезжала и помогала ей с уборкой дома. Кроме того, ей удалось так воспитать сыновей, что и они с радостью кидались на помощь, стоило только маме тихонько вздохнуть.

— Интересно, о чем они говорят, — пробормотала я себе под нос, пока загружала посуду в посудомойку.

— О тебе, конечно, — улыбнулась тетя.

— С чего ты взяла?

— Гена позвал Никиту только для того, чтобы убедиться, что тот настроен серьезно, — пояснила тетя Нина, — Ты нам как дочь, Алла. Мы не дадим тебя в обиду.

В груди неприятно кольнуло. Соглашаясь на аферу Гордеева, я не подумала о том, как серьезно к этому отнесется моя семья. Что скажет дядя, когда поймет, что Никита преследовал лишь одну цель – получить должность в новом филиале?

— Он смотрит на тебя с таким трепетом, — тетя мечтательно посмотрела в окно, украшенное светящейся гирляндой.

Трепетно? Это ненависть, а не трепет, моя дорогая тетя.

— Правда? Я не замечала, — возразила я.

— Потому что так он смотрит, когда ты не видишь, — тетя рассмеялась, — И, стоит тебе поднять взгляд, как он сразу становится таким серьезным.

Я усмехнулась и потрясла головой. Ей показалось.

— Мужчины, особенно влюбленные, ведут себя как дети, — буквально пропела одухотворенная тетя.

А я поймала себя на том, что глупо улыбаюсь.

***

Мы с тетей закончили на кухне, и я направилась в уборную, но по пути не смогла не остановиться около дядиного кабинета. Голоса еще звучали за дверью, и я прислушалась.

— Ты молод и амбициозен, — говорил дядя, — Но Алла – моя любимая дочь, можно сказать.

— Я все понимаю, Геннадий Петрович, — уверенно ответил Гордеев, — Она и для меня многое значит.

Мое сердце перемкнуло и застыло в грудной клетке. Слова Никиты эхом разносились в голове, и я никак не могла одернуть себя. Напомнить себе, что это всего лишь хорошая ложь. Все, что для него действительно имеет значение, — это должность руководителя новым филиалом.

А не глупая Аллочка.

Послышались шаги, и мне пришлось отойти в тень, чтобы не столкнуться с Никитой лоб в лоб. Правда, закрыв за собой дверь дядиного кабинета, он тоже направился в уборную, где все-таки наткнулся на меня.

Мы стояли у раковины и просто мыли руки. Так долго и тщательно, что ладони начали скрипеть и поблескивать.

— Что тебе сказал дядя? — наконец спросила я, глядя на Никиту через широкое зеркало над двумя раковинами.

— Что выкрутит мои причиндалы, если я тебя обижу, — честно признался мужчина, не поднимая на меня глаз.

— И что? Мы расстаемся? — растерянно пробормотала я.

Никита закрыл воду, вытер руки бумажным полотенцем и только потом посмотрел на меня.

— Нет, — четко произнес он.

— Тебе настолько плевать на свои причиндалы? — усмехнулась я, почему-то радуясь тому, что Никита сказал именно «нет».

— Бросишь меня на корпоративе, — он пожал плечами.

— А как же твоя репутация?

Гордеев неожиданно склонился надо мной, и я ощутила, как в животе, несмотря на плотный ужин, всколыхнулась странная невесомость. Мужчина протянул к моему лицу длинные пальцы и, не обращая внимания на то, что я затаила дыхание, осторожно отвел от моего лица прядь рыжеватых волос.

— Причиндалы мне важнее, — с улыбкой произнес он, и я, резко вздохнув, отпрянула от мужчины.

Тот самодовольно улыбнулся своему отражению в зеркале.

— Скажешь дяде, что Степанов приглянулся тебе больше, — добавил он, поправляя галстук.

— Только я Степанову не очень-то приглянулась, — пробурчала я, все еще ощущая, как дрожат внутренности.

Никита посмотрел на меня и тихо рассмеялся.

— Он явно в тебе заинтересован. Просто нужно подогреть его интерес, — сказал он, — Ты же знаешь, какой Степанов азартный человек.

Я поморщилась от неприятной формулировки. В конце концов, я не трофей в спортивном соревновании!

— С чего ты взял, что я ему нравлюсь?

— Разве ты не заметила, как часто он ошивается у твоего стола? Бегает зарядиться твоей улыбкой, — усмехнувшись, пояснил Гордеев.

— Ну надо же, кто-то бегает ко мне, чтобы зарядиться, а кто-то, — я многозначительно глянула на Никиту, — Чтобы сорвать на меня злость.

Взгляд мужчины переменился с насмешливого на удивленный, будто Гордеев только что осознал, что проводил у моего стола чуть ли не больше времени, чем Степанов.

— Нам пора ехать, — строго пробурчал он и покинул уборную, хлопнув дверью.

И как проводить с этим злюкой новогодний утренник?!