Вечная история

Эпилог

— Сэр, давайте я вам постелю на кровати, — тихий шепот медсестры коснулся уха Брига. — Они спят, и мама, и новорожденная. Вам бы тоже отдохнуть.

Он покачал в ответ головой.

— Я посижу. Скоро рассвет. Все равно не засну.

— Может, вам чаю или воды принести? Или молока? Оно у нас питательное, — попыталась пошутить ночная сестра, но Бриг упрямо покачал головой.

Открылась и закрылась дверь.

Через широкое мозаичное окно в комнату проникал мягкий свет из коридора, позволяя привыкшим к сумеркам глазам видеть уставшую спящую женщину и маленький сверток в небольшой кровати на расстоянии вытянутой руки от Брига.

Его дочь, пару часов назад покинувшую вселенную материнского тела и смотревшую свой первый сон на земле.

После изматывающего круга американских горок, которым оказалось рождение ребенка, Бриг чувствовал жуткую усталость, почти истощение, но пульсирующий вместе с кровью во всем теле адреналин не позволял успокоиться.

Новорожденный отец осторожно походил по комнате и застыл у темного окна. Ночи оставалось висеть над городом не больше часа. Мужчина прислонился лбом к прохладному стеклу, пытаясь успокоить бурю чувств и эмоций, что вихрями крутились в душе. Рони тоже долго не могла успокоиться, пока не заснула от изнеможения. Кроме того, что он чувствовал себя вычерпанным изнутри, Бриг с изумлением обнаружил новые ощущения и в теле. Болели спина и руки, наверное, от многочасового напряжения. На запястьях, там, где пальцы любимой женщины сжимали его в моменты самых сильных схваток, наливались синие точки.

Удивительная сила, просыпающаяся в хрупком теле почти матери!

Может, чтобы привести в порядок бурю чувств, стоит подышать, как учили на курсах молодых родителей, как дышали они вместе с Рони во время родов? Или уложить стопками и ровными рядами последние месяцы, прежде чем начнется совсем новая полоса жизни?

Свадьба номер два разительно отличалась от свадьбы номер один размахом, количеством гостей, а главное, настроением. Рони шутила, что приглашенные с её стороны были готовы к торжеству, и им только пришлось переписать тексты поздравлений.

На свадьбе на пороге Юности молодых окружало осуждение и недоверие взрослых и отчаянное веселье небольшого количества гостей. В воздухе витало почти высказанное вслух пожелание недолгой совместной жизни.

Пожелания счастья на второй свадьбе были искренними, и все торжество пронизывало общее уважение к истории молодых, потому что люди женятся два раза не так часто.

Бриг видел только Рони, в глазах которой зеленело молодым летом счастье. Его слепила улыбка жены, и все время хотелось потрогать красиво очерченный гладкой тканью животик, чтобы тот, кто растет внутри, тоже был с ними в такой важный момент.

Иногда Дантона заставляли отвлечься от жены гости, желавшие настойчиво пообщаться.

Например, Джастина, которая сжала его руку, до боли впиваясь в кожу длинными ногтями:

— Бриг, ну почему, почему ты не пришел ко мне тогда?

— Ну почему, почему такой бесполезный вопрос сейчас?

— Да потому что смотрю на вас, и так жаль лет, которые были украдены у вас равнодушием тех, кто мог бы помочь и поддержать…

Или Сэм Дулит, который принес в качестве подарка стопку копий документов: докладная психолога о необходимости предоставить кратковременный отпуск Бригу Дантону и свой собственный приказ о свободном дне. А к ним рапорты, рапорты на отгулы.

— Рад, что ты вернулся к европейской матримониальной системе, — заявил Дулит серьезным, начальственным голосом. — В Управлении оценили щедрый жест развестись, чтобы дать возможность коллегам погулять на свадьбе.

И на торжество приехал Рик.

Он заговорил о своем желании на одной из последних перед отъездом Дантона тренировок и попросил помочь с костюмом.

— Я подумал, что лучше, если мама пока ничего не узнает. Для нее я поеду с друзьями на озера.

Он был прав, Мария еще была не готова принять изменения в их отношениях, может, никогда не сможет принять, но личный опыт Брига говорил против лжи и спасительных недомолвок, о чем он и сказал парню.

Рик упрямо покачал головой:

— Расскажу, когда вернусь. Иначе она меня не пустит.

Вместе с Дорес и её детьми сын Марии остановился у Таймеров и помогал им накануне свадьбы смотреть за целым детским садом. А во время акции на баскетбольной площадке он встретил Рэми Смита и познакомился с племянницей Рони по отцовской линии, которая помогала со сбором денег, рисуя картины песком. Сначала Рик был очарован необычным процессом, потом его вниманием завладели руки девушки, умелыми короткими движениями разбрасывавшие песок, скользившие по нему, рисуя линии, то вдруг безжалостно разрушавшие хрупкие картины. Потом парень поднял взгляд на саму художницу и оставил в глубине её глаз кусочек души.

— Можешь не пытаться мне объяснить, почему ты выбрал эту женщину, Бриг. Все правильно, — сказал он в день свадьбы, перед тем, как уйти. Рику нужно было спешить на самолет.

— Ты никогда не смотрел на мать так, как смотришь на свою жену.

Говорил, а сам не мог отвести взгляд от племянницы Рони. Глаза его при этом блестели, а на щеках проступали красные пятна волнения.

Второй раз начиная совместную жизнь, Рони и Бриг так легко окунулись в рутину семейного быта, словно никогда не расставались. Но когда начал активно двигаться ребенок, волнения поглотили Рони, превращая её в испуганную, нервную, озабоченную женщину.

В городе Брига ей не хватало женской поддержки. Поэтому еще за шесть недель до родов Дантон снова пошел к начальнику, чтобы обговорить работу на расстоянии и получить возможность уехать на два месяца.

Дулит не стал сопротивляться, предложив предоставить подробный план, как видит подчиненный свою службу, и обещал отправить Брига в декретный отпуск, если получится разработать убедительную схему.

Проведя три дня в разных отделах, разговаривая и договариваясь с кучей людей, составляя графики, написав и подготовив парочку программ для обработки информации и возможности доступа к разработкам на расстоянии, Бриг принес свой труд на суд начальника. Взяв пухлую стопку исписанных листов, Дулит приказал подчиненному остаться и стал пристально изучать бумаги. Через час, довольно крякнув пару раз, он отбросил в сторону листы и потянулся в кресле.

— Ладно, Дантон, убедил. Отпущу тебя в исключительном порядке. Все равно после сдачи последнего проекта и вот этого удачного опуса эффективность твоей работы обратно пропорциональна росту живота твоей жены, так что отправляйся, рожай, приходи в себя и возвращайся…

Заботами доброго фея конец последнего рабочего дня превратился в фарс. Сотрудники увешали Брига пакетами с подгузниками, метровыми пустышками, розовыми и голубыми шарами и выпроводили из здания Управления под гомерический гогот прохожих. Встречавшая мужа в парке Рони смеялась сначала до слез, потом до болей в животе. Так что с подгузниками и метровыми пустышками пришлось ехать в больницу успокаивать нервы будущей матери.

— Перестать бояться, что случится что-нибудь плохое. Ты пытаешься любить этого ребенка вместе с чувством вины перед тем, неродившимся. За двоих. Так ты избалуешь малыша еще до рождения и изведёшь себя волнениями, — тихо шептал жене на ухо Бриг, укутывая её в своих объятиях и елозя ладонями по большому животу, который давно перестал в них помещаться.

Спасаясь от повышенной заботы родственников и знакомых, последние недели перед родами будущие родители провели у Джастины.

Тетушка, наконец, завела в компанию к своим собачкам мужчину. И не кого-нибудь а того самого семейного доктора, к которому когда-то водила Рони, вызволив его из цепких лап нелюбимой жены. Сколько бы Джастина ни пыталась шутить о том, что решение забрать к себе под крыло врача было лишь проявлением душевной доброты, она расцвела и с трудом прятала собственное счастье.

А потом наступил час Д.

Как ни жди, он все равно случается неожиданно.

Посреди супермаркета, в процессе спора, стоит ли красить стены в комнате с новыми обоями, Рони замерла, как статуя и, потеряв всю краску на лице, зашептала:

— Пора. Тот, кто рос, уже вырос.

Потом была сумасшедшая поездка в больницу сквозь забитые пробками улицы, показавшаяся бесконечной. Бриг боялся, что ребенок родится в машине скорой помощи, но оказалось, что долгая дорога боли, сопровождающая появление в мире нового человека, только начиналась.

Он сходил с ума, наблюдая за мучениями жены, в который раз поражаясь её мужеству, тому, как уверенно она шла по пути страдания и неизведанного к самой важной встрече. И эту дорогу они прошли вместе. И плач, сердитый громкий плач их дочери, показался счастливым родителям самой прекрасной музыкой во Вселенной.

— Джульетта! Здравствуй!

Стекло давно нагрелось от горячего лба и не дарило больше прохлады, но в душе Брига понемногу разливалось спокойствие.

Когда первые лучи восходящего солнца коснулись окна, Бриг почувствовал, что последние капли ненависти, пусть и к не прощенным родителям, прятавшиеся в его душе за жалостью и презрением, покинули его, оставив место покою. Он даже пообещал самому себе, что найдет могилы Сэга и Кэт и оставит на них какие-нибудь белые цветы в знак того, что отпустил свою боль. И скажет им, что на свет появилась очень красивая девочка, которой не было бы, если бы мечтательница Кэт и авантюрист Сэг не отправились вместе на поиски счастья в большой город.

Наверное, он даже простит своих не преуспевших в поисках родителей. Может, он это сделал уже сейчас вместе с лучами нового дня, в котором не было места старым ранам.

Услышав голос просыпающегося ребенка, утренняя медсестра зашла в палату, чтобы отдать девочку для кормления матери, которая уже открыла глаза, отвечая на зов голодной дочери.

Новоиспеченный папа ничего не слышал.

Он спал, скрючившись в маленьком кресле.

Его изломанная усталостью и неудобной позой фигура кричала о тяжелой ночи. На его лице со шрамом, что спускался от брови к виску, застыла счастливая улыбка.

Конец