Вечная история

«Ну, может потому что — кажется», — хотелось ответить Бригу, но он сдержался, а вместо этих слов сказал:

— Не знаю, почему, Джош. Но чувство вины за свое счастье с Рони не испытываю.

— Ну и не испытывай, — едва слышно выдохнул Джош, — я к чему об этом говорить начал. Уютно тогда было, весело, вспоминается часто.

Джош замолчал, словно выдохся, а Бригу было нечего добавить. Он слишком хорошо помнил те самые вечера, о которых говорил Джош. И о том, что случилось потом. Может, именно хрупкость их союза с Рони и давала яркое ощущение счастья от того, что они еще были вместе?

Мужчины смотрели на играющих на площадке детей и молчали.

— Ты ведь о ней позаботишься? — Джош посмотрел на Брига увлажнившимися глазами. — Я о Дорес и о моих детях?

— Она сильная женщина, но мы постараемся быть рядом.

Джош отвернулся, смахивая слезы.

— У меня теперь и времени нет, чтобы дети меня запомнили как отца, о котором не стыдно вспомнить.

— Брось. Детская любовь не рациональна. Просто постарайся побольше бывать с ними то время, что у тебя осталось.

На лице Джоша менялись гримасы недоверия и сомнений. Бриг тоже сомневался, что что-то из его советов пригодится. Больше верилось, что, когда улягутся эмоции этого дня и впечатляющей встречи с прошлым, Джош утонет в реке жалости к самому себе и постарается испоганить последние месяцы, пытаясь отомстить самому себе и самой жизни за то, что так и не нашел своего счастья.

— Завидовали мы тебе, Бриг. — Снова прозвучали слова о зависти. — Каждый по-своему. От того и Воронёнком звали, ворующим счастье на Аэродроме. А ведь ты им всегда делился, насколько мог. Вот и я тоже щедрым хотел быть. Только делился деньгами. Спустил все впустую: деньги, семью, собственную жизнь. Глупо как-то получилось…

— Не совсем, Джош. Рядом с тобой была удивительная женщина, пусть не оценил ты это во время, но у нее от тебя двое прекрасных детей. И с ними все будет хорошо. Они трое обязательно будут счастливы.

— Буду тебе верить, а ты потом мне все расскажешь как-нибудь, хорошо? А я постараюсь услышать или сверху, — он задрал голову к небу, — или из-под земли. Как получится.

— Расскажу, — обещал Бриг.

— Что было самым страшным на войне? — вдруг спросил Джош.

Бриг задумался, наблюдая за женщинами и детьми, найдя взглядом родителей Рони.

— Обретать и терять надежду, — признался он. — Через пару месяцев меня вдруг стали называть Вороном. Счастливым, глазастым, засратым Вороном, и я испугался и обрадовался одновременно. Испугался, потому что опять всплыло прозвище с Аэродрома, и это казалось ненормальным, неправильным. Обрадовался, потому что стал верить, что вернусь живым. И потом каждый раз умирал от страха и приступа вины, когда рядом со мной кто-то падал мертвым и радовался, что это не я. — Голос Брига стал похожим на едва различимый шепот.

— Дерьмо, — спокойно обронил Джош, доставая из кармана платок и заходясь кашлем. И добавил, когда перестал сотрясаться в порывах выплюнуть содержимое легких: — Будь счастлив, Ворон.

— Буду, — пообещал Бриг, — теперь непременно буду.

Акция подходила к концу, расходились последние участники, организаторы разбирали столы и снимали гирлянды. Бриг подошел к Рони и, приобняв, отвел её в сторону.

— Наверное, это было самое необычное признание в любви.

Она довольно улыбнулась.

— Хорошо, что ты это понял.

— И спасибо, что в маршрутке не оказалось дома, где я родился, и кладбища с поиском могилы Кэт.

Лицо Рони сразу же стало серьезным, а взгляд пронзительным, словно она хотела достать до самых глубин его души.

— Я была на кладбище и знаю, где они похоронены. Оба. И я была на могиле твоей матери.

Бриг нахмурился.

— Тем более спасибо, что этого не было в программе сегодняшнего дня.

— Ты понимаешь, что это непрощенная обида? Спрятавшаяся в глубине души ненависть? Её надо отпустить… Она тебе мешает.

Голос Рони был похож на острый скальпель хирурга, вскрывающий нарывы.

Бриг отвернулся от пытливого настойчивого взгляда любимой женщины и упрямо покачал головой.

— Я не могу, Рони, прости. Не могу. Я ждал, прощал, надеялся, принимал, опять прощал… Но когда умер Сэг, мыльный пузырь надежды лопнул. Это было слишком.

Он уже знал о встрече Рони с Кэт в магазине. Она уже знала подробности того, что случилось, когда Кэт пришла к ним домой…

— Бриг, мы могли бы…

Он перебил её, впервые с тех пор как они снова были вместе, настойчиво и немного грубо.

— Я не могу, Рони. Или не хочу. Извини.

Она ласково провела пальцами по его щеке:

— Хорошо, только успокойся, хорошо?

Через несколько секунд напряженного молчания Бриг решил бессовестно воспользоваться ситуацией.

— Вот теперь ты точно не сможешь мне отказать.

— В чем?

— Сегодня ночую у тебя в доме, и никаких гостиниц.

— Но…

— В гараже, в коридоре на коврике, в столовой на столе, в гостиной на диване, в спальне…

Рони не выдержала настойчивого взгляда с перечислением возможных мест для сна и рассмеялась:

— В спальне. Но в шесть утра я выгоню тебя не только из спальни, но и из дома. Согласен?

Бриг притянул её к себе и выдохнул в волосы.

— Согласен.