Вечная история

Глава 18

— Теперь я, кажется, понимаю, почему ты Воронёнок. Вороны же тащат все блестящее, а ты — забираешь у всех везение, — Роман сказал эти слова за день до ареста, когда они пили пиво в его комнате, отмечая приближавшийся Новый год.

Цыган говорил о везении…

Каком?

С момента, как пришла Кэт, жизнь Брига рассыпалась на куски, и бурный поток неостановимых событий нес его к этому моменту и этому дню — камере предварительного заключений и пачке документов, подготовленной юристом.

Позади осталось все, что было связано с Бригом Дартоном, впереди ждала пара месяцев подготовки и отправка в район активных действий. Два года войны и, если он хорошо послужит своей родине и выживет, то шанс начать жизнь с чистого листа.

С прошлым связывала только одна нить, самая крепкая и важная, и её собирался разорвать Бриг, перебирая в памяти, как разваливались тонкие стенки карточного домика его счастья.

Когда он вернулся из не существовавшей командировки, Рони, такая красивая и непостижимо холодная, ушла без него на день рождения в новом красном платье, оставляя Брига наедине с чувством вины и приближающейся катастрофы. Выслушав на следующий день его объяснения, Солнечная девочка не переехала, как он боялся, к родителям, а осталась, удаляясь от него с каждым днем все дальше и дальше. За несколько дней Рони превратилась в сдержанную и почти незнакомую женщину. Поменяла работу, гардероб, её привозил домой на шикарной машине незнакомый мужчина в дорогом костюме. Как ревновал Бриг свою жену к этой новой жизни, к этому успешному мужчине! Понимал, что это не новая жизнь для нее, а возвращение к привычной, от которой она отказалась ради него, но Бриг предал её доверие. И дело было не только в этом, он сознавал, что не сможет дать Рони того, что она заслуживает.

Когда Романа арестовали по наводке, что через его гараж проходят краденые машины, Бриг отгонял стальную Тойоту, перекрашенную накануне ночью, знакомому цыгана в соседний город. От него же он узнал, что не стоит пока появляться на Аэродроме.

Дарт остался без денег и стал плохо спать.

В первый день Рождества он получил два неожиданных подарка. Первым, приятным, была белоснежная рубашка от Рони, убежавшей от Брига к родителям. Сжимая в руках дорогую, пахнущую свежестью ткань, Дартон понял, что у него мало времени, чтобы купить что-нибудь для жены. Хорошо, что появились деньги, которые он получил за курсовую. Бриг поспешил в магазин, но во дворе перед подъездом получил второй подарок, неприятный, — Кэт.

Чтобы как можно быстрее спровадить мать с глаз соседей, пришлось отдать ей все, что было в карманах, а потом ехать к Клифу и снова занимать на коробку шоколадных конфет и елочную игрушку в виде зайца. В результате своих разъездов, Бриг опоздал на ужин к Таймерам и пришел к их дому, чтобы увидеть через окно, как смеется и танцует Рони с незнакомым парнем в дорогом костюме. Как хорошо и правильно она смотрится в красном платье на фоне дорогой обстановки гостиной, среди богато одетых гостей, рядом с прилизанным, ухоженным парнем, державшим её в слишком крепких для обычного танца объятиях. И Дартон не решился зайти внутрь, почувствовав себя лишним. Неудачником, недостойным быть рядом с Солнечной девочкой. Он вернулся домой и сидел в коридоре на полу, не включая свет.

Его счастье было иллюзией, сном, от которого Рони проснулась, а он помог ей очнуться недоверием и ложью. Но как же он не хотел её терять! Не мог! И когда открылась дверь, пропуская жену в квартиру, Бриг не выдержал и бросился к ней, заключая в крепкие объятия. Отчаянно желая, чтобы она почувствовала, как дорога и необходима ему. Как сильно он её любит.

День-катастрофа закончился самым сладким и страстным примирением, и впереди были две самые счастливые недели его жизни.

Пока он не услышал об аресте Кита.

Пока Клайд не рассказал о перестрелке, в которой получил смертельное ранение Клиф.

Вокруг горла Дарта начала сжиматься петля отчаяния, которая грозила лишить воздуха. От этого каждое мгновение с Рони казалось хрупким, хрустальным, драгоценным счастьем, призрачным, как утренний летний туман. Бриг видел блеск росы в глазах любимой его девочки, наслаждался, когда она, не сдерживаясь и не стесняясь, делилась с ним своими чувствами, пьянел от цветочного аромата её волос, сходил с ума от прикосновений к её губам, вкуса клубники с взбитыми сливками. Ловил каждую её улыбку и старался запомнить голос, лицо, тело, словно прощался. Прощался и купался в море счастья…

Пока к нему на квартиру не заявился Саймон, которому за приличную сумму продала адрес сына Кэт. Он стоял перед Бригом в сумерках лестничной площадки, с трудом удерживая в трясущихся руках ключи от машины.

— Спрячь. Спрячь её, — бормотал Саймон, выронив связку на кафельный пол.

Бриг рванул во двор, лишь бы увести подальше от чужых глаз и самого Саймона и его машину.

Он отогнал неприметный джип к знакомому Романа, и у него еще было два дня с Рони. Последних…

Потом позвонил знакомый цыгана и потребовал немедленно приехать. Было в голосе мужчины что-то такое, что заставило Брига написать записку для жены. На всякий случай, надеясь, что он только запугивает себя, и все обойдется, что он вернется вечером и сам порвет листок на мелкие куски.

Как только Дартон появился на пороге его дома, знакомый Романа швырнул ему ключи от машины и сказал убираться как можно дальше. В шинах джипа были спрятаны пакетики с героином.

— Если придут с вопросами, я молчать не буду. Молись, чтобы никто не нашел ко мне дороги.

Так Бриг оказался в чужом городе с машиной Саймона, начиненной опасным грузом. Клиф уже погиб, Кит ждал ареста, с Саймоном тоже что-то случилось, если он даже не попытался забрать машину. Роман сидел в предварительной. Бригу было некуда возвращаться и не к кому идти за помощью.

Он включил зажигание и поехал. Без цели.

Сначала через границу штата, потом еще одного, совершенно потерянный и мучительно придумывавший, что делать, пока не увидел огромный щит рекламы, зазывающий записаться в армию.

Вдруг вспомнился рассказ Дениса, и решение пришло само собой. Может, это был и его шанс?

Для начала Бриг прошел медкомиссию и обрадовал огромного сержанта, руководившего отбором, своими физическими данными и серьезностью намерений. После подписания документов, получив официальный статус рядового и направление в учебку для подготовки, Бриг Дартон написал огромный рапорт, изложив суть проблем, связанных с его ситуацией. Написал, где спрятана машина с наркотиками, рассказал о себе все, не утаивая и не скрывая ничего, умоляя лишь не трогать ничего не знавшую о его делах жену и при необходимости связываться только с её отцом. Изъявил готовность развестись, чтобы Рони Таймер не коснулась его история. Просил возможности службой на благо родине искупить грехи и заслужить прощение и право на новую жизнь.

Первое, что он заслужил, был удар в челюсть того самого сержанта, Билла Горинга, которому понравились его физические данные. Серьезность намерений, которыми Бриг порадовал Горинга при отборе, после докладной привела его в ярость. Двухметровый шкаф с кучей шрамов на лице и руках сыпал ругательствами и расстреливал Брига взглядами.

— Ты понимаешь, что только что поскользнулся на ровном месте и неудачно упал лицом об угол стола? — прорычал он, нависая над Бригом и, получив в ответ молчаливое согласие, добавил: — Так-то вот. Как рядовой ты находишься под юрисдикцией армии, а не гражданского права, сидеть тоже будешь в военной тюрьме. А потом или вылетишь из нее под суд и в обычную жизнь, или твое свидание со смертью может ускориться.

С этими словами он ушел из камеры, куда перевели Брига после рапорта.

Дартон оказался в тюрьме, но у него появилась надежда, и с каждым днем она становилась прочнее. Бриг понимал, что его грехи против Закона не слишком серьезны, и надеялся, что он представлял интерес для армии своей физической подготовкой и баскетбольными заслугами, уровнем знания математики и программирования. В какой-то момент работавшие с ним следователи попросили назвать людей, которые могли бы поручиться за подследственного. Бриг дал имена учителя и тренера по баскетболу. Саторно приехал лично, взяв отпуск на несколько дней. От Сама какое-то время не было вестей, пока адвокату не позвонила его жена с известием о смерти мужа и готовностью дать положительную характеристику Дартону.

— Я делаю это из уважения к моему почившему мужу, — объяснила она. — Сам вложил много времени и усилий в этого парня. Будет неправильно, если все окажется напрасным.

Еще через пару недель к Бригу в камеру наведался сержант Горинг и, окинув его хмурым взглядом, довольно хмыкнул,

— Ну и везучий ты, гад. От тюрьмы, считай, тебя армия спасла. А вот шанс на будущее придется заслужить. Готовься к переводу в десантную учебку. Я забираю тебя к себе.

Так что, наверное, Роман был прав, Бриг снова нашел блестящие капли везения.

Осталось самое сложное. Дать Рони шанс вернуться к достойной жизни.

— Мистер Дартон, поставьте в местах, отмеченных галочкой, вашу подпись.

Спокойный голос адвоката выдернул Брига из воспоминаний.

Бумаги для развода были готовы и, если Рони решит ими воспользоваться, ей будет легко обрести свободу от парня с Аэродрома.

Приняв сложное решение, Бриг не смог оборвать все нити, связывающие его с Солнечной девочкой, и положил внутрь документов записку со словом «Прости!» и адресом тюрьмы, где можно узнать о его дальнейшей судьбе.

А если Рони захочет его увидеть, даже несмотря на то, что он снова исчез без объяснений, даже когда увидит адрес отправителя?

Хотя, наверное, стоило приготовить себя к сообщению о разводе.

Его не было.

Три месяца обучения в школе Бриг ждал, теряя надежду на хорошую новость, потом даже на плохую.

Наверное, Рони имела право так сильно на него разозлиться?

Оформив перевод положенной рядовому Дартону зарплаты на имя Кэт, Бриг оставил свое прошлое за стенами армейского училища.

Мальчик, никогда не игравший в войну и не желавший иметь ничего общего с оружием, оброс мышцами, научился неплохо стрелять и тренировался, чтобы иметь шанс не умереть при первом рукопашном столкновении. И его учили обезвреживать мины. Жесткий график тренировок и постоянная физическая усталость помогали опустошить голову от воспоминаний и мыслей.

— Двигайтесь, куклы! — кричал на новобранцев сержант Горинг и своей жестокостью и требовательностью изводил их до состояния, близкого к нервному срыву.

— Забудьте о том, кем вы были. Вы — номера в листке личного состава без права на собственное мнение. Ваша задница, как и ваша жизнь, больше вам не принадлежит! — рычал исцарапанный шрамами шкаф, проходя вдоль строя грязных, потных, переполненных злостью парней, едва переводящих дух после учебного марш-броска.

Когда лицо Горинга начало всплывать во снах новобранцев и некоторые из ребят стали орать его имя по ночам, сержант с довольной улыбкой начал расхваливать себя на утренних построениях.

— Если вы видите мое лицо, даже закрывая глаза, значит, вашу мать, у вас еще есть разум. Я — ваш самый большой кошмар в этих стенах и единственный шанс выжить за их пределами!