Белые пешки

Вероника тем временем уже подошла к пещере – конечно же, мрачной, холодной и неприветливой – и хотела войти. Но тут…

– Девочка, а девочка, тебя что, не учили стучать? Где твое воспитание? – Большой лиловый дракон с книжкой в лапе хмуро перегородил ей проход. – Что тебе тут нужно?

Вероника никогда не видела драконов, более того, не подозревала, что дракон может где-то попасться. Испугавшись, она не стала ничего выдумывать, а сказала правду:

– Сердце колдуньи Маи.

Дракон нахмурился еще больше. Веронике это не понравилось: он хмурился совсем как папа. Потоптавшись немного, она на всякий случай скромно добавила:

– Пожалуйста. Вам ведь, наверное, тоже не нравится здесь сидеть и охранять его?

Дракон почесал подбородок короткой лапой. Потом пожал плечами:

– Ты странная девочка. Как тут может не нравиться? Тихо, никто не шумит. Дождь по расписанию. Все по расписанию. Здорово.

– Ужасно! – возмутилась Вероника. – Скучно!

– Как посмотреть, – философски откликнулся Дракон. – Тебе скучно, потому что за тобой никто с мечом не гонялся. А я вот устал. Так что проваливай отсюда подобру-поздорову уроки учить. Сердце я бы тебе и не смог отдать, даже если бы захотел.

– Почему?

– А я его съел.

Вероника шмыгнула носом. Все насмарку! Как теперь победить Маи? Вероника не уходила и хмурилась, и Дракон тоже хмурился: все-таки он был очень вежливым. И когда Вероника шмыгнула носом особенно громко, он вдруг сказал:

– Она раньше такая не была – Маи. Я знаю.

Вероника фыркнула, тихо и обиженно:

– А какая же? Добрая, что ли?

– И добрая она тоже не была.

– А какая была?

– Никакая. Как все.

Вероника обиделась и топнула ногой:

– Я – не никакая!

– Вот никакие это обычно и говорят, – отозвался Дракон. – Она тоже говорила. Говорила, говорила… А впрочем, заходи. У меня чайник вскипел.

В пещере они пили душистый сливовый чай из фарфоровых чашек белого цвета. С ровными-ровными кубиками сахара – тоже белого цвета. И с белым-белым шоколадом. А Дракон рассказал девочке странную историю.

…Маленькую девочку звали Майей, и ей грустно было в родном городке. Здесь ее заставляли учить параграфы, ложиться спать в одно время, а еще здесь не было книжек с картинками и приключениями. Девочка выросла в девушку. Но по-прежнему почти каждую ночь – прежде чем ее гнали спать – она шла на крышу и звала Космический Ветер. Просила забрать ее с собой.

Однажды Ветер сжалился, и с неба Майе в руки упало белое лебединое перо. Перо было волшебным, исполняло желания. Ура! Первое, что загадала девочка, – улететь как можно дальше, улететь, улететь! Желание сбылось.

Улетая, она не заметила, что уголок белого пера почернел. Волшебство Ветра не любит плохих поступков, а поступок-то получился плохим. Ведь Майя никому ничего не рассказала и не знала, как сильно плакала ее мать, узнав, что дочка пропала. Майя слишком торопилась увидеть дальние дали и показать всем, какая она – девочка из обыкновенного города – необыкновенная.

Но вот беда, жителям всех городов, куда она прилетала, Майя казалась обычной и даже не самой приятной девушкой. Ее не звали на балы: она была не очень воспитанна, хоть и хороша собой. В нее не влюблялись все подряд встречные юноши: им хватало своих красавиц. Трубадуры не писали Майе стихов, и сама она писать стихи не умела. В общем, вся ее необычность заключалась в том, что она сбежала из мест, где жила, и всегда очень дурно о них отзывалась. Никто ее не замечал, а если и замечал, то не так, как бы ей хотелось: пытался воспитывать и давать советы. Как дома.

В конце концов Майя – а к тому времени, чтобы стать хоть чуточку необычнее, она стала звать себя Маи, – вспомнила о волшебном пере. Желания, которые она загадывала, становились все хуже, хуже. Она требовала любви, стихов, подарков, подвигов, дружбы прекраснейших королев. Но все это не длилось долго: поработает волшебство, и человек его сбросит, потому что очень уж Маи резка. И тогда она решила отомстить. Прекрасных королев она превратила в змей или цветы, рыцарей – в лягушек, бессчетные свитки стихов сожгла. Стала злой колдуньей. Какая она и сейчас.

Вероника задумалась, допила чай, а потом спросила:

– Но ведь это не оправдывает того, что она делает плохие вещи? Делать плохие вещи, чтобы быть необычной, – плохо. Лучше делать хорошие и…

Она запнулась. Она не хотела прибавлять «…быть обычной». Она не была уверена, что правда думает так, сильно-сильно засомневалась и огорчилась. Дракон предложил ей еще чашку чая с аккуратным кубиком сахара, но Вероника отказалась. И ушла. Здесь тоже можно было бы окончить историю, и она стала бы хорошим уроком всем девочкам и мальчикам, которые так хотят быть необычными, что забывают: важнее быть хорошими. Но так тоже не случилось.

Бедная Вероника, не зная, что делать, побрела вдоль озера к городу. Она еле передвигала ноги: возвращаться не хотелось. И она все думала, как, ну как же теперь победить Маи? Если ее сердце съел дракон, а она жива-здорова?..

– Все потому, девочка, что нет у нее сердца. И не так просто ее победить.

Вероника подпрыгнула – так испугалась. Кто, кто с ней заговорил? А это была толстая лупоглазая лягушка, которая сидела в озере на белом камешке.

– Фу, – сказала Вероника, забыв о том, что она вежливая девочка.

– Никакое не фу, – обиделась лягушка.

Белый камешек зашевелился и начал странно дергаться, вылезая из воды. Лягушка спрыгнула в воду. Вскоре Вероника увидела, что перед ней всего-то длинношеий лебедь с очень красным клювом. Лягушка (хотя, судя по голосу, лягушк, мальчик, а то и мужчина) снова уселась у лебедя на спине. Оба смотрели на Веронику с любопытством.

– Ты ведь пришла убить ее, маленькая девочка? – грустно спросил лебедь.

– Ну да, – настороженно отозвалась Вероника. – А вы кто такие?

– Я рыцарь. – Лягушк выпятил грудь.

– А я волшебник, – склонил голову лебедь. – Профессор. Доктор наук, вообще-то.

Тут Вероника поняла:

– Вас заколдовала Маи?

Оба кивнули, а лебедь добавил с гордостью:

– Не смогла сделать меня черным. И в упряжку не взяла. Вот и сиди теперь здесь, ешь улиток да пиявок, якшайся не пойми с…

– Не очень-то и хотелось, – ответил ему лягушк, а потом представился: – Сэр Саймон. Блистательный. А он просто Енсенуан.

– Доктор Енсенуан, – хлопнул крыльями лебедь. – Ну… почти доктор. Кандидат.

И тут Вероника снова догадалась:

– Так это ты пропал! – ткнула она пальцем в сэра Саймона. – И про тебя сплетничают в городе! Ты влюбился в принцессу и…

– Так ты влюбился в принцессу? А мне сказал, что героически дрался! – Лебедь довольно, скрипуче загоготал. Вероника явно сделала что-то не то; ей стало стыдно, и она сказала, видя, что лягушк совсем приуныл:

– А что мешает влюбиться и драться одновременно?

И тут сэр Саймон тихо, совсем тихо сказал:

– Ах, если бы только я мог ее спасти. Если бы только… она бы меня поцеловала, и я бы, может, стал обратно человеком, и я бы…

– А если кто-нибудь поцелует меня, я тоже стану человеком и смогу дописать диссертацию? – спросил с интересом лебедь.

– Она и тебя поцелует, она такая добрая! – щедро уверил его сэр Саймон.

– Так что же ты сразу не сказал? – заволновался лебедь, забил по воде крыльями. – Летим спасать твою лягушку!

– Мою принцессу! – поправил его лягушк, цепляясь за перья.

Оба приятеля пришли в такое страшное беспокойство, что напрочь забыли про Веронику. Лебедь уже начал подниматься на крыло, когда девочка пришла в себя, поняла, что кое-что придумала, и закричала:

– Меня с собой возьмите! Я легкая! Правда, легкая!

Лебедь соображал быстро – не зря же ученый. Он просто поддел Веронику крылом так, что она упала ему на спину и вцепилась в шею. Она едва не раздавила маленького сэра Саймона. Квакая, он сердито полез ей за пазуху и устроился там. Бр-р-р! Вероника чуть не свалилась. Но ей слишком хотелось попасть в приключение, чтобы вот так глупо и быстро из него выпасть.

Лебедь полетел. Быстро-быстро он поднимался над синим озером в синее небо, стараясь успеть до того, как начнется плановый дождь. И он успел. И встретился ему на пути Космический Ветер, который тут же подхватил путешественников и понес. Быстрее и быстрее, мимо мерцающих светил, по Белой Долине. Пролетали они и мимо меня, так, что с меня упала шляпа, – с тех времен я и ношу ее на ленточках под подбородком.

На самом деле ни доктор Енсенуан, ни Ветер не знали, куда лететь. Эта история могла бы кончиться прямо здесь, став хорошим уроком всем мальчикам и девочкам, лебедям и лягушкам, отправляющимся путешествовать без компаса. Но так не случилось.

Ветер заскучал и бросил их. Лебедь полетел дальше через сине-черную пустоту, и от его крыльев так искрило, что зажигались новые звезды. Доктор Енсенуан устал, ведь волшебником он был тихим и кабинетным, бегать не любил, а уж летать…

– Домой хочу, девочка. К лягушкам… к пиявкам… – Разве что язык не вывалил.

Но сэр Саймон был бодр. Он прыгнул лебедю на макушку и стал его подбадривать:

– Ну же. Ну давай же. Не зря же мы с тобой выбрались. Не зря же принцесса ждет. Вот выведем ее из леса и…

– А знаешь ты, сколько в мире лесов, дурень? – проворчал доктор Енсенуан. – Вот мой знакомый делал об этом доклад, и их двести тридцать миллиардов триста миллионов семьсот семьдесят восемь… – Лебедь только крылом махнул и добавил: – А сто тысяч из них – Хрустальные. По статистике.

– Но принцесса-то у меня одна, без всякой там ста… стот…

Сэр Саймон сказал это тихо, приложил лапку к груди и еще тише зашептал:

– Мое сердце. О мое бедное влюбленное сердце… Направо, друг мой, направо. И осталось нам девять планет.

Доктор Енсенуан даже шею попытался на него вывернуть.

– По какой формуле ты посчитал это?

Сэр Саймон молчал. Вероника взяла его в ладошки, почувствовала, как колотится крошечное лягушачье сердечко, и сказала:

– Я тебе потом покажу. Лети… – Она поправилась: – Летите, доктор!

И доктор Енсенуан полетел.

Он летел не очень долго, может, потому что очень быстро. Планеты: огненная, три конфетные, ракушечная и какая-то покрытая шатрами – оставались позади. Потом осталась булатная, потом водяная и наконец…

– Мы здесь! Мы прибыли!

Маленькая планетка, на которую спускался усталый лебедь, была покрыта густым черным лесом. В сумраке листвы и иголок переливались радугой хрустальные стволы.

Путешественники спустились к узенькой речке. Лебедь поймал несколько рыбок, но Вероника отказалась есть их сырыми, а разводить костер было страшно, да и нечем. Так что профессор с рыцарем поужинали вдвоем, урча от удовольствия. Вероника только сорвала себе немного черники, пожевала ее и уснула голодной. К тому же было холодно, пусть лебедь и укрыл ее пушистым крылом. И сыро: трава оказалась росистой. А в чаще, которая начиналась в паре шагов, ухали птицы, подвывали звери. Вероника подумала (не в первый раз), что как-то это неудобно – приключения. И что если она простудится, никто не даст ей грелку и малиновый чай. А мама, наверное, тревожится.

Проснувшись утром, Вероника увидела перо. Простое, черное, оно плыло по воде, но зачем-то девочка его поймала. Длинное-длинное перышко, такое красивое, что…