Белые пешки

Улыбка пропала. Молча и грустно Маи посмотрела на Веронику. Колдунья недоговаривала, но неожиданно Вероника все-все-все поняла. Потому что сама, наверное, поступила бы так же, натворив столько ужасных глупостей и увидев, что вопреки этим глупостям с ней все равно сражаются. Она вытерла последние слезы. И гнев ушел.

– Да, – сказала она. – Я знаю. Но все-таки я загадаю его сама.

– Не веришь мне?

– Не до конца.

Колдунья смиренно кивнула и… опустилась перед Вероникой на колени.

– Твое право.

И Вероника загадала всего одно желание.

Чем кончилась та история? Волшебное перо сгорело у Вероники в руках, сгорело белым пламенем, но искр хватило, чтобы осветить весь Хрустальный лес. Хватило их и чтобы кончился дождь на озерном берегу, и чтобы высохли слезы на щеках принцессы-художницы Изилгур, и чтобы стали волшебниками черные лебеди, запряженные в грозовую тучу. И уже их сил хватило, чтобы вернулись к жизни доктор Енсенуан и рыцарь сэр Саймон, и чтобы стали собой прежними. Наконец-то сэр Саймон в золотых доспехах взял за руки свою рыжую возлюбленную, а долговязый близорукий профессор, почти уже доктор, посмотрел на них во все глаза, пробормотав:

– Вот она какая, формула!

Ему ничего не надо было объяснять.

Все они вернулись домой, и в городе Сомнамбуле был большой шумный праздник, на который позвали и Дракона. Вероника тихонько веселилась с родителями, так никому ничего не рассказав. Ей хотелось, чтобы все скорее стало как раньше, к тому же она все-таки простудилась, и у нее болело горло. И вместе с тем… она очень-очень гордилась собой. Потому что теперь многому знала цену. И еще была счастлива, что у нее наконец-то появились настоящие друзья. И пусть когда-то они были лягушкой и лебедем, это осталось секретом.

Один из этих друзей – тот, кто знал все волшебные формулы и вообще многое о волшебстве, – однажды все же спросил ее заговорщицким шепотом:

– Какое же желание ты загадала тогда, Вероника? Чтобы Маи умерла? Ведь это рассеяло ее злые чары?

Вероника улыбнулась. Покачала головой. И только посмотрела на новую библиотекаршу, которая перебирала на стеллаже книги. На молодую темноволосую девушку с голубовато-фиалковыми глазами. Обычную. Ведь Маи устала так, что всего-то и хотела снова быть обычной, но жить среди людей, и чтобы никому никогда не пришлось сражаться. Ни с ней, ни за ее спасение.

Разве это много?

Эпилог

Правило первое: чужие секреты – это чужие секреты.

Правило второе: не забирать Сокровище из Дупла.

Правило третье: не исправлять. Лучше не будет.

Правило четвертое: посторонним В. То есть Welcome. Хотите добавить от себя пару строк? Присоединяйтесь!

Тетрадь в темной шершавой обложке лежала в дупле большого, слегка обугленного дуба. Она пахла клеем и старой бумагой. Листы – широкие, клетчатые, с нерасчерченными полями – пустовали. Почти все.

Снова.

04.07.2007. Максим Гордеев

– А все потому, – назидательно сказал мне Зиновий, мешая в стакане дешевую бесхитростную «Кубу Либру», – что «Бараний клык» – нервный узел мира. Так и записывай, умник. Прекрасное начало для вашей повести, или что у вас там? Вон, смотри, какая красота, будто и не было дурацкого пожара. Запомни, парень. Здесь все и всегда будет так. Тихо, как в океанской бухте. Кстати, сколько океанов ты проплыл, пока служил? Ни одного? Досада…

Макс поставил стакан на стойку и снова взялся за ручку. В самом шумном и странном баре Белорусского вокзала еще пахло краской: здание недавно реставрировали. Этот внезапный пожар был только частью явно не случайной цепочки поджогов; с вокзалом загорелись объекты по всему городу. К счастью, все обошлось. Никто даже не погиб – редкость для московских несчастий.

Макс и его друзья любили «Бараний клык» с девятого класса. Походы к Зиновию стали традицией для них – компашки «малявок», которым больше нигде не наливали и вечно требовали паспорта.

– Зато было много другого интересного, – сказал Макс.

– Не жалеешь, что пошел?

– Наоборот! Голова проветрилась. И мышцы во какие! И идей уйма! Во-первых, смешной фэнтези-роман про гномов-пиратов, во-вторых, сборник бытовой короткой прозы про то, каково вообще на флоте новобранцам, в-третьих, про Петра I и Либерталию…

– Куда летишь, Хрененгуэй? А как же тетрадка? – Бармен ткнул толстым пальцем в страницу, открытую перед Максом.

– Мы все успеем. Не сомневайся.

Что-то странно я начал, но отброшу-ка писательскую неуверенность, хрен бы с ней! И так она проела мне плешь в прошлом году. Начну по-другому, как советовала мне моя подруга Саня (Пушкина, между прочим!). Привет, тетрадка! Я – Макс. А где-то здесь рядом рассыпались мои отвязные друзья. И теперь мы будем тебя вести, что бы это ни значило. А еще мы назвали тебя Сокровищем. Скажи спасибо, что хоть не Прелес-стью!

Вообще мы хотели начать что-то типа «коллективного дневника для потомков» еще в том году, когда оканчивали школу – ну, я хотел, по тем дурацким причинам, по которым некоторые семейные пары ходят к психотерапевту. С терапией в итоге не сложилось, вместо этого я ушел в армию, и ребята не стали без меня ничего начинать. Пока меня не было, многое изменилось, но идея осталась.

Более мелкий я начал бы с пространных попыток описать всех участников данной оргии, прости господи. Крепкие кулаки, восхитительные волосы и попу Ники – оперативницы из ОВД; ведьминские замашки и модные черные кружавчики Марины – стервозной версии той самой Мартиши Аддамс; безумные и гениальные картины, а заодно джедайскую косичку Дэна, самого ангелоподобного в команде. Я бы спел дифирамбы рыжему татуированному Левке – потому что он крутой фармацевт и будущий преемник большой корпорации. А еще обязательно вспомнил бы Крыса – не менее крутого реаниматолога, он во Францию свалил, но мысленно с нами. И той самой Сане нашлось бы место, потому что она пишет крутые тексты, и ее внезапному парню-астроному Миро, который абсолютно на голубом глазу (ха-ха, у него, кстати, голубые глаза!) однажды пришел к нам и просто, как в детстве, заявил: «Я тоже хочу с вами дружить». И конечно, я бы растекся мыслью по древу, описывая Аську, мою девушку. Ладно… мою бывшую девушку. Которую «бывшесть» не делает менее крутой.

Ого! Смотрю на этот сумбурный поток блуждающих деталек и резко понимаю, что мне нравится, никакого синдрома самозванца в духе «Ты ж писатель, ну хоть претендуешь, пиши чище и не смей тут про какие-то попы, косички и прочее!» Похоже, я правда здорово вырос над собой за этот год, был-то просто ад какой-то. Мда. Вот об аде – или, если точнее, о лимбе – наверное, я написать должен. Я обещал. Себе и другим.

Многого бы вот тогда, год назад, не случилось, если бы меня не шарахнул период затяжного, что называется, поиска себя, в ходе которого я не хуже Гоголя сжег старые рукописи (ОЧЕНЬ. МНОГО. РУКОПИСЕЙ!) в большой дачной бочке, а потом ушел в армию, не предупредив друзей, как настоящая свинья. Все это здорово мне аукнулось и продолжает аукаться сейчас, но это правда мне помогло, ведь я отслужил в Морфлоте и пережил пару приключений, о которых как-нибудь напишу. Да, что бы ни менялось в моей жизни, я все еще очень хочу писать книги, ну а если не выйдет – буду акулой газетного пера, поступаю ведь на журналистику. Что еще про меня?.. Один раз терял память, один раз якобы умер и долго был дураком, не умеющим ни объективно смотреть на людей, ни впускать их в свою жизнь, ни выпускать из нее, – и с этим было тяжко жить. В общем, кличку «Пэтух» заслужил целиком и полностью. А теперь радуюсь, что могу быть просто хорошим парнем в окружении таких же хороших девчонок и парней.

Удивительно, каким чудом я их не растерял. Мне ведь долго казалось, будто я их недостоин. Кто-то умнее, кто-то целеустремленнее, кто-то талантливее, богаче и притом щедрее, добрее… А чем хорош я? Ничего не находилось, все вышло так, как вышло, а хорошие качества моих друзей прошли проверку на прочность. Ну и… под занавес, уже почти когда я вернулся, Ася – моя Ася – нашла для нас обоих ответ и написала хороший-хороший текст, который нас освободил. Аська моя – сказочница, кто не знает.

Я говорю «моя», конечно, по привычке, по нежной привычке – ну и с надеждой. Не просто так мы были вместе три года, а тянулись друг к другу еще дольше, чуть ли не с пятого класса. У нас еще и были схожие проблемы с людьми, только Асёна – девочка «всех впускать, никого не выпускать», она, казалось, может найти уголок для каждого, а особенно большой угол был моим, и я стал от этого… зависим? Но вот я вернулся и застал ее совсем другой – без длинных светлых хвостиков, забросившей все, чем мы занимались вместе, и очень печальной. Когда мы остались наедине, она тихо сказала, что совсем разучилась – а может, никогда и не умела – жить без меня. «Я же снова здесь», – попытался утешить ее я. Но она покачала головой и сказала, что так невозможно. И я понял ее. Ну а после текста понял и себя. И что скрывать, опять покомплексовал немного: у нее там лебеди и лягушки разговаривают, но это все равно очень круто читается!

Недавно она подала документы в Гнесинку, продавив все-таки маму: всегда хотела быть музыкантом. А еще сделала себе невероятную стрижку в стиле Лизы Симпсон и – как и я – начала новую книгу в неожиданном жанре, это триллер. Кошмарнейшая (в хорошем смысле!) история об английской девушке, которая живет в доме с пятнадцатью призраками и расследует загадки их гибели. Даже не представляю, откуда она взяла такой сюжет, но он очень нравится Марти, и они уже обсуждают проект сериала в будущем. А я просто наблюдаю. Читаю главы, периодически вытаскиваю Аську на скалолазную стенку, чтобы она не приросла к стулу, делюсь с ней идеями и получаю от нее по репе за ошибки в репетиционном сочинении. Это не то, что было у нас раньше, это… свободнее, веселее и проще. Мне нравится, и может, нам обоим это нужно. А вообще какая-то долбаная ирония, честно! В мое отсутствие почти все, кроме Дэна, Крыса и Левки, нашли пары, а я потерял! Ну сами посудите: Ника ухитрилась втрескаться в своего наставника из милиции, Саша подцепила Миро, Марти вообще загуляла с целым прокурорским следаком, для которого теперь совмещает в своем стиле те самые готические кружавчики и строгие рубашки… А я вот. Грустно бегаю хвостиком за бывшей.

Ну, на самом деле я бегаю хвостиком за всеми и грустно заглядываю им в глаза. Я правда поступил плохо, убежав, как какой-то долбанутый колобок, и лишь по недоразумению не оказавшись кем-нибудь сожранным. Так любит пошутить Иван, вот тот самый мужик Марти, его юмор – это что-то с чем-то, хотя обычно он ходит с такой угрюмой мордой, что ему хочется подарить ромашку независимо от вашей ориентации. Ну неважно… главное, они меня простили. Все, даже Сашка, которой я единственной рассказал о своих планах (и подставил перед другими), и Дэн, который все это время пытался поддерживать Асю, параллельно решая свои проблемы. А проблем у него было до фига. Он и на сложную специальность поступил, и за девушкой какой-то непростой ухаживал, которая оказалась сумасшедшей и чуть его не убила, и потерял важного человека – у него умер учитель по рисованию. И вдобавок он мастер притягивать странности – например, когда бар загорелся, он был там и чуть не погиб. Зато с того дня у него появились новые мотивы в работах: лица людей из других веков, шахматные фигуры, тяга к графике, разбавляемой каким-нибудь одним цветом, чаще всего зеленым. Но несмотря на некоторый мрачняк, он в порядке. За этим следит Левка, с которым они просто спелись. Эх-х. Мои друзья, мое богатство. Вот такой, наверное, ответ я в Аськиной сказке про лебедей и лягушек и считал.