Моё пост-имаго

А еще он отказывался говорить с Джаспером. Не только о деле – он вообще не проронил ни слова за все то время, что бушевал туманный шквал.

Мальчик сидел у окна, глядел на белесую марь, пытался что-либо различить там. Больше всего он боялся за мистера Келпи, которого эти констебли-остолопы непременно арестуют, как только распогодится. И когда шквал все-таки закончился, он решился. Решился снова нарушить дядюшкино указание и покинуть дом. Улизнуть втихаря – по подземному ходу, если входная дверь будет заперта, а потом бежать – бежать к научному обществу, чтобы предупредить мистера Келпи. Преисполнившись решимости, он потянул на себя дверь комнаты и с ужасом понял, что она заперта. Дядюшка перешел все границы!

В этот момент в самом Джаспере будто включились те самые эмоции, которые он прежде временами испытывал к своему личному злодею Натаниэлю Френсису Доу. Но не успел он как следует в себе их развить, как скрипнул ключ, дверь отворилась, и в комнату, лязгая своим железным сердцем, вошел дядюшка Натаниэль. Он сказал:

- Собирайся, мы выезжаем.

Не прибавив больше ни слова, он развернулся и направился к лестнице. При нем был его неизменный саквояж.

Спустя минут десять доктор Доу и его племянник покинули дом в переулке Трокар, быстро добрались до Чемоданной площади, сели в один из кэбов. Мальчик не обратил внимания на адрес, который дядюшка указал кэбмену, и, лишь когда на перекрестке Блэр они свернули на Пыльную улицу и поехали дальше на запад, он понял, что путь их лежит отнюдь не в научное общество.

- Куда мы едем?- спросил Джаспер взволнованно.

- В Сонн,- был ответ.- В Клуб охотников-путешественников.

- Но зачем нам в этот клуб?! Нам нужно предупредить мистера Келпи!

- Успеется.- Доктор Доу пожал плечами, словно его совершенно не заботила судьба несчастного заместителя кафедры Лепидоптерологии.

- Его арестуют! Его схватят!- начал было Джаспер, но дядюшка поднял руку, успокаивая его.

- Мы пробудем в Сонн недолго, и к тому же все учтено.

Когда Джаспер поинтересовался, что это должно значить, дядюшка пояснил, что время у них есть, так как еще половину дня все констебли Саквояжного района будут заняты так называемыми последствиями туманного шквала.

После этого доктор Доу надолго замолчал, предоставив Джаспера самому себе, его мыслям и видам, открывавшимся из окошка кэба.

Вот так и вышло, что они сидели в этом экипаже, а путь завел их в Сонн. И когда молчание стало совсем уж невыносимым, Джаспер его нарушил:

- Ты все еще злишься?

Мальчик уже решил было, что дядюшка так и не ответит, но тот поглядел на него и сказал:

- Это не злость. Если бы я злился, я бы не взял тебя с собой.

- Дядюшка, я…

- Ты понимаешь, что случилось бы, если бы тебя поймали в полицейском пабе?

- Я не…

- В лучшем случае тебя бы избили до полусмерти и вышвырнули бы прямо в туманный шквал. В худшем…- он на мгновение замолчал, будто пытался изобрести для племянника наиболее неблаговидную судьбу,- если бы Бэнкс и Хоппер поймали тебя при попытке стащить фотокарточки, они опять же сперва тебя бы избили, а затем бросили бы в застенок Дома-с-синей-крышей. А после тобой занялся бы какой-нибудь изверг, вроде судьи Сомма. И я бы не смог тебе никак помочь. Считаешь, что я должен был бы стоять и смотреть, как тебя вешают где-то на задворках квартала Хайд?

- Дядюшка, я…

- Я не злюсь,- он покачал головой, и в его голосе прозвучало не столько разочарование, сколько едва уловимая обида. Джасперу даже стало не по себе.- Я знал, что ты начнешь встревать во все что ни попадя, если мы возьмемся за это дело. Я сам тебя подтолкнул к этому. Это все сугубо моя вина, и ответственность лежит на мне. Я совершил ошибку, полагая, что ты уже достаточно взрослый, чтобы обдумывать свои шаги и просчитывать последствия. Прежде наличие у тебя логики, не присущей детям твоего возраста, несколько притупляло чувство моего волнения за тебя, иначе я ни за что не оставил бы тебя с мистером Киттоном и ему подобными наедине. Я знал, что ты умный, умнее многих взрослых… а еще я верил тебе, поскольку прежде ты от меня ничего не скрывал и никогда не лгал мне.

Джаспер потупился, ему стало стыдно, а дядюшка продолжал:

- Я обещал твоей матери, что ты не умрешь по нелепой случайности. Почему-то она боялась именно этого. И теперь я понимаю почему.

- Риск того стоил!- вспыхнул мальчик и вскинул глаза на дядюшку.- Если бы я рассказал тебе, что задумал, ты бы ни за что не позволил мне это сделать! И ты зря думаешь, что я, как какой-то дурак, попался бы! Нет! Я бы ни за что не попался! Я все продумал! Я даже замаскировался! И они бы ничего не заметили, потому что я взял твой «Сноррин доктора Глэдфью» из стеклянного шкафа в кабинете и подлил его в эль Хопперу и Бэнксу.

- Я заметил его отсутствие. Почему ты предпочел «Сноррин доктора Глэдфью» хорошо зарекомендовавшему себя «Сонному сну от доктора Слиппинга»?

- Он быстрее действует, и в побочных эффектах у него чихота и высыпание на…

- Весьма коварно.

- Спасибо.

- Это не был комплимент.

Дядюшка произнес это настолько отчужденным голосом, что у Джаспера не осталось сомнений по поводу того, что он думает о маленьких воришках, крадущих его лекарства. Дядюшка всегда относится к своим скляночкам и тюбикам с маниакальной дотошностью и едва ли не нежностью. В том, что касалось всяческих пилюль, драже, глоссет, различных линиментов, притирок, сиропов и порошков, он напоминал одержимого коллекционера, оправдывая свои три полностью заполненных стеклянных шкафа в кабинете сугубо целесообразностью и желанием всегда иметь под рукой то, что может спасти чью-то жизнь. Но Джаспер знал, что на деле его просто умиляет все это многообразие форм и расцветок таблеточек, и каждую пилюлю для больного он едва ли не отрывает от сердца. Пару раз в неделю дядюшка занимался тем, что, сидя за своим столом, с превеликим удовольствием и тщанием перераскладывал, каталогизировал и вел учет всех имеющихся у него лекарств. Что ж, вероятно, на данный момент он уже восполнил потерю крошечной склянки с ускоренным снотворным, а чтобы не было так жаль утраты, наверное, побаловал себя покупкой дюжины пилюль от сердечных паразитов или еще чего-то подобного.

- Ты учел то, что стандартных трех капель для таких громил не хватит?- спросил дядюшка.

- Да. Я капнул по шесть.

Доктор покачал головой.

- Я узнал много важного,- хмуро проговорил Джаспер.

- Это так.- Дядюшка не стал спорить.

- Выяснил новые сведения о людях в черной одежде.

- Верно.

- Добыл фотокарточки.

- Я знаю.

- Я никуда не денусь.

Дядюшка вздрогнул.

- Что?- спросил он.

Джаспер пристально поглядел на него.

- Я все знаю,- сказал мальчик.- Миссис Трикк, мистер Горрин и ты сам… все вы ведете себя так, будто по-прежнему не верите, что я вернулся. Как будто вы все считали, что я решил остаться у бабушки навсегда. Но я же здесь. И ни за что там не остался бы. Мне там ужасно не понравилось. Скучно, занудно и невыносимо.

- Ну да, вряд ли моя мама позволила бы тебе участвовать в охоте на жутких тварей.

- Она не позволяла мне даже раскрывать рта в присутствии взрослых,- пожаловался мальчик.- И мне было разрешено заниматься только детскими делами. А детские дела, в ее понимании, – это складывать рубашки, начищать обувь и читать книжки о хороших манерах, потому что, по ее словам, если начнется война, я не смогу взять с собой на фронт слуг, которые будут складывать мои рубашки и чистить мне башмаки, но даже на фронте хорошие манеры мне ни за что не повредят.

Доктор Доу понимающе кивнул.

- Это вполне в мамином духе,- сказал он.- После курса идеального складывания рубашек следует курс идеальных воротничков – уголок к уголку, одинаковое расстояние…- Джаспер непроизвольно поглядел на дядюшкины воротнички – судя по всему, этот курс он освоил безукоризненно.- Мы с Сиренией… с твоей мамой за все наше детство играли как самые обычные дети лишь шестнадцать раз. В смысле, я шестнадцать, а твоя мама – пятнадцать. Как сейчас помню: у нее тогда был урок «Как правильно общаться с гувернанткой».

Джаспер рассмеялся. А потом вдруг вспомнил, что дядюшка никогда не шутит, вспомнил свое пребывание у бабушки, и ему стало совсем не до смеха.

- Она хотела меня постричь,- пожаловался он.- Говорила, что я похож на ворону. Но я сказал ей, что у меня особая болезнь, которая передается только через ножницы и убивает наповал. И что ты прописал мне не стричься.

- Неужели?- Было видно, что дядюшка не знает, хмуриться ему или снисходительно поднять брови.

- И знаешь, что она сделала? Принялась рассуждать, какой из цирюльников в окрестностях менее всего ценен для общества. Она всерьез намеревалась принести какого-то бедолагу в жертву, но постричь меня! Там было так отвратно, что я как будто умер. И все время я хотел поскорее вернуться.

- Ну да, а здесь еще и таинственные убийства, расследования, приключения, как в твоем этом романе.

- Намного лучше!- заверил Джаспер и широко улыбнулся. Судя по всему, дядюшка действительно больше на него не злился.- Ты вообще думал о том, что я тебе рассказал? О том, что мне удалось узнать?

- Разумеется. Это слишком важные сведения, чтобы их игнорировать. И мы их проверим. Но прежде я хочу проверить кое-какую свою гипотезу.

- О, ты что-то придумал?

- Не спеши радоваться. Повторяю: это всего лишь гипотеза.

- Ну, раз мы едем в Клуб охотников-путешественников, то это не просто гипотеза,- блеснул своей «необычной для ребенка» логикой Джаспер.

Дядюшка поглядел в окошко. Кэб проезжал мимо ботанического сада. Над оградой нависали огромные бутоны-ловушки плотоядных мухоловок. У этих растений был характер собак, выглядывающих из-за забора в поисках, кого бы цапнуть. Прохожие старались обходить ограду, потому что хищные цветки и в самом деле выглядели голодными – вероятно, смотритель сада их еще сегодня не кормил. Доктор Доу, погруженный в свои мысли, ничего не замечал.

- Это дело…- отстраненно проговорил он.- Я просто гляжу на него, как на болезнь. Я пока что не знаю, что это за болезнь и как ее лечить. Я вижу симптомы, провожу анализы, прослеживаю развитие и стадии.

- Дело в Черном Мотыльке?- спросил Джаспер.

- Черный Мотылек – это мнимый симптом, за которым прячется истинный. Болезнь полагает, что я ухвачусь за то, что мне пытаются сунуть прямо под нос. Этот коварный недуг хочет, чтобы я применил лечение и… сам же и убил больного. Я надеюсь, ты уловил мою аналогию…

- Дело не в Черном Мотыльке,- заключил Джаспер.

- Вот именно. Меня не оставляет чувство… вернее, подозрение. Понимаешь ли, Черный Мотылек слишком явный, как это назвали бы господа констебли, «фигурант» в деле. Он настолько примечателен, что одним своим незримым присутствием затмевает собой все остальное. И в лучшем случае каждый занятый этим расследованием считает, что просто обязан непременно надеть пробковый шлем, взять штуцер и отправиться на охоту за ним.

- Думаю, они это делают с сачком,- со смехом вставил Джаспер, тут же представив неловкого пухленького мистера Келпи, вооруженного длиннющим ружьем, которое тот, наверное, даже не удержит в руках.

Дядюшка задумчиво покачал головой.