Улей 3. Уйти нельзя выжить

5

Диана

— Я умираю, Эй. Точно тебе говорю, — сделав глоток горькой травяной настойки, которой Эйнар отпаивает меня четвертый день подряд, я убираю с лица взмокшие от пота волосы и обессиленно падаю на подушки. Кожу словно жжет огнем, мышцы выкручивает, легкие раздирает кашель. Боже, еще сутки в таком состоянии, и я точно протяну ноги.

— Ты не умираешь. Это обычный бронхит. — Эй пихает мне в рот очередную таблетку, и заставляет запить жутко воняющим отваром. Где он его только отрыл? Мне кажется, что я вся пропиталась этим мерзким запахом.

— После всего, что мы пережили, нелепее смерти специально не придумаешь, — жалобно скулю, кутаясь в теплое одеяло, под которым дрожу, как осиновый лист.

— Детка, потерпи, скоро станет легче, — поставив стакан на тумбочку, успокаивает Эй и дотрагивается теплой ладонью до моего лба. — Жар уже не такой сильный, как в первые дни.

Ненавижу его за то, что он так спокоен. Мы в гребаной глуши, на краю света, без связи, в деревянной избушке, где из-за постоянных ливней периодически вышибает пробки и гаснет свет, а вместе с электричеством отключается отопление и вода. Дом остывает за считанные часы, а Эйнар не всегда в состоянии устранить поломку. Например, вчера ночью я слышала, как кто-то скребся возле дверей и чуть не умерла от страха, а Эй, налакавшись водки, дрых как медведь. Я растолкала его только через час. Зверь уже ушел, а он ржал надо мной, обзывая психованной трусихой.

Кстати, водкой Эйнар тоже пытался меня лечить, но я потом блевала полдня в ведро и ослабела настолько, что ему пришлось тащить меня на руках в туалет.

— Мне нужны антибиотики, — всхлипываю я, шмыгая сопливым носом.

— Тебе нужен покой и здоровый сон, — строго отрезает он.

Тоже мне командир выискался. Он, вообще-то, до сих пор не реабилитировался в моих глазах и находится под подозрением.

Самое дерьмовое, что я не в состоянии ничего сделать. Даже расстояние от кровати до ванной для меня настоящая пытка. Пот градом, перед глазами белые мушки, ноги, словно ватные. Одно радует — задница болит гораздо меньше, рана не воспалена и почти затянулась.

— Таблетка сейчас начнет действовать, и температура спадет, — Эй мягко поглаживает меня по спине. — Попробуй поспать.

Я бы фыркнула, но меня снова накрывает приступ сухого кашля. Мучительного, до слез и раздирающей боли в груди. Ненавижу! Со школьной скамьи не болела даже легкой простудой, а тут…в самое неподходящее время. В долбаной аптечке, кроме жаропонижающего, перекиси и бинтов ни хрена нет. Но зато Эй раздобыл в кладовой травяной сбор, которые регулярно для меня заваривает, заверяя, что он помогает от кашля. Бессовестно врет. Я же чувствую, что мне хуже с каждым днем.

Через пару минут меня все-таки вырубает. Я словно проваливаюсь в черную пропасть без дна и целую вечность лечу туда на бешеной скорости. Просыпаюсь так же внезапно. В кромешной темноте, в промозглом холоде, грудная клетка горит, каждый вдох обжигает легкие и горло. Озноб сотрясает тело, в голове плотный туман, виски простреливает адская боль. Я дрожу, стуча зубами, мышцы сводит судорогой.

— Эй, — хриплю я, испугавшись собственного голоса. — Проснись.

Повернув голову, слабо толкаю его в бок. Хочу вмазать от души, но на это просто нет сил. Парень безмятежно посапывает рядом, уткнувшись лицом в подушку и придавив меня тяжеленной рукой. Мои удары для него, как укус комара. Зажмурившись, я пытаюсь удержать слезы и собрать последние силы. Сердце как оголтелое колотится о ребра. Эй горячий как печка, но тепло его тела не спасает.

— Проснись, твою мать, — сиплый шепот сушит губы.

Жутко хочется пить, но я не уверена, что смогу проглотить хотя бы каплю. Горло распухло и едва пропускает ледяной воздух. Я пихаю Эйнара в бок, но сукин сын только глубже зарывается лицом в подушку.

Выползаю из-под его руки и тянусь к ночнику. Он не включается. Света снова нет. Поэтому в комнате такой адский холод. Снаружи свистит ветер, в не зашторенное окно молотят обледенелые хлопья снега. Боже, мы тут точно умрем. Не знаю, как Эй, а я точно, и возможно, совсем скоро.

За стеклом, облепленным белыми кляксами, мелькает какая-то тень. Отчаянный ужас парализует конечности, не могу ни дышать, ни думать. В тишине хруст стекла, разлетающегося на крупные осколки, звучит, как разрыв снаряда. В образовавшемся зазоре появляется мощная когтистая лапа, а следом рыжая морда с белыми полосками и блестящими в темноте желтыми глазами. Я визжу, задыхаясь от боли. Огромная кошка поджимает уши, угрожающе рычит, обнажая острые зубы в оскале и снова бьет лапой по стеклу.

Осколки осыпаются на пол. Эйнар наконец-то продирает глаза, подрывается с кровати одновременно с запрыгнувшим в комнату хищником. Господи, я никогда не видела таких здоровенных тигров. В зоопарках они казались куда меньше и миролюбивее. Наверное, потому что были сытыми и находились за надежной перегородкой. Пружинисто приземлившись на мягкие лапы, тигр рычит и выгибает спину, колотя по полу длинным хвостом.

— Тихо, киса, не злись, — тихим и спокойным голосом произносит Эй, делая пару острожных шагов к тумбочке со своей стороны кровати.

Дикая голодная кошка поджимает задние лапы и готовиться к прыжку. Я зажмуриваюсь, приготовившись к неизбежному. В схватке с тигром у безоружного Эйнара нет шансов. Эта зверюга опаснее и свирепее троих шершней сразу. Прирожденный охотник, способный разорвать медведя. Одного удара лапой хватит, чтобы переломить человеку хребет. Эйнара он убьет первым, а потом возьмётся за меня.

Перед глазами проносится вся моя никчемная жизнь, и я мысленно прощаюсь со всеми, кого любила и не смогла спасти. Со всеми, кто меня предал и оставил, со всеми, кому была хоть немножко нужна. Звуки затихают, грохот пульса замедляется, и мне жутко стыдно, что в этот последний момент, я не вижу лица своей матери, ни отца, ни брата… Только пронзительные голубые глаза, в которых качается мое отражение и строгий уверенный голос: «Беги, Диана». Именно он что-то пробуждает во мне, запускает резервный источник энергии, заставляя открыть глаза и начать двигаться.

Скинув одеяло, я перекатываюсь назад, и свалившись на пол с другой стороны кровати, ползу на животе к межкомнатной двери, которая, к счастью, открыта. Добравшись до узкого коридорчика, резко вскакиваю на ноги и захлопываю дверь. Бегу в прихожую, на ходу хватая с крючка на стене теплый свитер. Дрожащими руками натягиваю его на себя, пихаю голые ступни в ботинки и выскакиваю на улицу, совершенно не думая о том, что снаружи меня может поджидать еще один хищник.

Подстегиваемая страхом, я бегло оглядываюсь. Снежные гроздья лупят прямо в лицо, пробираются за воротник и тут же тают, стекая по спине ледяными ручьями. Вокруг белая мгла и черный лес с колышущимися под порывами ветра заснеженными верхушками. С другой стороны — открытое поле и быстрая река.

Мозг хаотично анализирует варианты, и их немного. Точнее, всего один. Помедлив, буквально несколько секунд, я со всех ног несусь к сараю. Это единственное место, где можно укрыться от тигра и переждать, пока … Нет, запрещаю себе думать о том, что бросаю Эйнара. Ему уже не помочь. Я ничего не могла сделать. Ничего! Я должна, обязана позаботиться о себе. Лучше умереть от холода, чем в пасти голодного зверя.

Не оглядываясь назад, я долетаю до сарая за минуту. Бревенчатая постройка выглядит на удивление крепкой, стены надежные и толстые, что самое главное, нет окон. Ветер, снег и хищники внутрь не попадут. Откидываю мысли о том, что это только отсрочка верной смерти, а вовсе не шанс на спасения. Без тепла, еды и лекарств мне не выжить, но я, мать вашу, попытаюсь. Не сдамся, буду сражаться до последнего вдоха.

Дэрил обещал вернуться. Он обещал! Я дождусь. Дождусь, чего бы мне это не стоило.

Метнувшись к широкой двери, обледеневшими пальцами дергаю тяжелый навесной замок. Один раз, другой. Нащупав под тонким покровом снега крупный камень, изо всех сил бью по железному ригелю замка, отчётливо ощущая, как зашкаливающий в крови адреналин резко снижает свою концентрацию. Отчаянно рыдаю. На ледяном ветру мои слезы замерзают, не успев скатиться по щекам. Дую на онемевшие пальцы горячим дыханием и продолжаю колотить по замку.

— Прекрати, — мужские руки обхватывают меня со спины, вырывают из ослабевших пальцев камень. Эйнар оттаскивает меня в сторону.

Я шокировано застываю в его объятиях. В голове полнейший хаос. Он живой. Боже, живой. Неубиваемый Эйнар. Как? Как он выбрался?

— Где тигр? — очнувшись от потрясения, я разворачиваюсь к нему лицом, запрокидываю голову. Эй смотрит на меня мрачно, тяжело, не моргая. Губы плотно сжаты, рваное дыхание опаляет мой лоб.

Отпрянув, оглядываю его с головы до ног. На нем ни царапины. Так не бывает. Может, я сплю и вижу очередной кошмар? Но нет, во сне не бывает так больно и холодно. Страшно — да, но ощущения, они реальные и самые что ни на есть настоящие.

— Где тигр? — повторяю я, едва шевеля замершими губами.

— Пристрелил, — коротко отвечает он. У меня темнеет в глазах и кружится голова. Хмурое лицо парня двоится, расплывается.

— Из чего?

— Из пушки, Ди, не из пальца же, — нервно огрызается Эй, задирая свитер и показывая торчащий за поясом джинсов пистолет.

— Что? — с шипением вырывается у меня. Других слов нет. Я просто в ауте. У него было оружие все это время, и он молчал? Какого хера?

— Не сейчас, детка. Надо валить. В доме больше оставаться нельзя. — нетерпеливым тоном бросает Эй, и сдвинув меня с пути, подходит к двери сарая.

Опешив, я открываю рот, глядя, как, достав из заднего кармана ключ, он без особых усилий открывает чертов замок и снимает его с петель. Мой мозг погружается в глубокий ступор, отказываясь анализировать происходящее.

— Стой на месте, я быстро, — глухо распоряжается Эйнар, и распахнув дверь, скрывается внутри.

Обхватив плечи руками, я трясусь от холода и покачиваюсь на ветру, стремительно превращаясь в сосульку. Волосы и ресницы покрываются инеем, невольно напоминая мне про злополучный стрим и жуткий трон с фиксаторами. Ледяные иглы вонзаются в кожу точно так же, как тогда. Кровь стынет в венах, тело непроизвольно содрогается, горло сковывает смертельным ужасом. Я помню всё, словно это было вчера. Несчастные девушки в клетках, контейнеры с мерзкими гадами, вызывающий дрожь и отвращение голос Кроноса, «смертельный поцелуй», Эйнар, трахающий меня на глазах возбужденной толпы богатых извращенцев.

Какой отец сделает подобное со своей дочерью? За что он так меня ненавидит? За то, что осталась жива?

Эй отсутствует недолго, но мне кажется, что проходит целая вечность. Услышав шум заведённого мотора, я уже не удивляюсь. После припрятанного пистолета и ключа от сарая можно ожидать всё, что угодно.

В этой игре нет никаких правил. Все лгут и носят маски. Верить нельзя никому. Только себе и сражаться исключительно за себя.

Эйнар выезжает из сарая на массивном квадроцикле. На руле перед защитным стеклом грудой свалена какая-то одежда. Не глуша двигатель, Эй резво спрыгивает на землю. Окончательно окоченев, я смотрю сквозь него, пока он надевает на меня толстый длинный пуховик с глубоким капюшоном с меховой опушкой и плотными застежками под подбородком, натягивает на мои руки варежки, заворачивает до самых глаз в широкий шарф из собачьей шерсти, который колется и воняет бензином. Затем одевается сам, быстро, уверенно, без суеты.