Теория бобра

— Я же говорил, — снова услышал я голос Йонаса.

— И я… говорил, — подтвердил Олави, но как-то не очень уверенно.

Нико Орел посмотрел сначала налево, потом направо. Когда он снова заговорил, вернувшись к своему нравоучительному тону, в его голосе мне послышалась некоторая нервозность.

— Ты известный доктринер, — сказал Орел, — и мы о тебе наслышаны…

— Полагаю, вы использовали не совсем точное слово. Доктринер, как я понимаю, в значительной степени подвержен стереотипам и обращен в прошлое, — прервал я Нико Орла. — Именно этого я и стараюсь избегать. Прежде всего, я стремлюсь заранее все предвидеть, чтобы не оказаться, как говорят, крепким задним умом. Эта ваша «бесплатность» и есть тот принцип, опираясь на который вы собираетесь руководить своим парком?

— А парк никакой не его, — вставил Йонас.

Я получил ответ на вопрос, даже не успев его задать. Меня он, пожалуй, удивил, но Нико Орел был им просто сражен. Что-то изменилось в его лице. Было нетрудно заметить, что он утратил всю самоуверенность.

— Могу ли я в таком случае поговорить с владельцем? — поинтересовался я.

— Мне сходить за Вилле-Пеккой? — в ту же секунду спросил Олави.

— Да, спасибо, — тотчас ответил я.

Олави встал прежде, чем Нико Орел успел что-то сообразить, открыл дверь и вышел в вестибюль. Вместо того чтобы хотя бы взглядом проводить его исчезнувшую за дверью фигуру, Нико Орел повернулся ко мне. Голубые глаза смотрели недобро.

Мы немного подождали, и я услышал приближающиеся шаги. Олави вернулся в переговорную и сел на свое место. Затем снова раздались шаги, и в комнату решительной походкой вошел человек и встал у окна, за спинами троицы, сидевшей за столом. Он был примерно моего возраста, среднего роста и комплекции, и ничто в его внешности не обращало на себя внимания, кроме наряда. На нем были узорчатые ковбойские сапоги из змеиной кожи, черные джинсы и рубашка с орнаментом — подобные одеяния я видел разве что у всадников на родео и исполнителей кантри. Костюм довершала широкополая ковбойская шляпа из кинофильмов о Диком Западе. Присмотревшись, я заметил еще и шнурок, повязанный у него на шее. И почувствовал себя на каком-то маскараде.

— Вилле-Пекка Хяюринен, — представился вошедший. — В чем дело?

Хяюринен стоял за спиной моих собеседников, так что они его не видели. В свою очередь, и Хяюринен не видел выражения лица, скажем, Нико Орла. Меня это более чем устраивало. Я назвался и повторил все, что уже рассказал, — чем грозит отказ от взимания платы. Вилле-Пекка явно прислушивался к моим словам, поэтому я обосновал свою позицию более подробно. На этом я закончил. Вилле-Пекка Хяюринен дотронулся правой рукой до края шляпы. Я напомнил себе, что нахожусь не в вестерне, а на деловой встрече, причем не самой комфортной.

— Затраты немалые, — произнес Вилле-Пекка, выдержал короткую паузу и продолжил: — Но за это отвечает Нико. И он считает, что таким способом мы обанкротим и вас, и ваш парк, целиком и полностью. И тогда мы останемся единственным парком приключений в городе.

Ничто не изменилось в лице Нико Орла, но я был уверен, что он улыбается. Я снова посмотрел на Хяюринена и подумал, что, пожалуй, правильно рассчитал расклад полномочий внутри этой четверки.

— А Нико не говорил вам, что это не сработает? — спросил я. — И что деньги, которые вы сейчас бросаете в топку, вы теряете навсегда? Ваши действия крайне далеки от рентабельных инвестиций. Независимо от того, сколько вы готовы ждать.

На лице Хяюринена, которое пряталось под широкими полями шляпы, впервые появилось нечто похожее на осмысленное выражение, — возможно, легкая неуверенность, тень сомнения. Я взглянул на Нико Орла. Он больше не улыбался.

— Почему я должен выслушивать разглагольствования конкурента? — задался вопросом Хяюринен.

— Потому что у меня есть опыт и представление об индустрии парков приключений, — сказал я. — И я добился результатов. Кроме того, я актуарий.

— Простите?

— Актуарий, страховой математик, — пояснил я. — Предвидя следующий вопрос, сразу скажу, что страховая математика — это сочетание математики и статистики, позволяющее оценивать вероятность события и риски, что, в свою очередь, дает возможность рассчитать размер страховой премии страховщика, чтобы его деятельность оставалась рентабельной. Эти расчеты не связаны напрямую, скажем, с вашим гигантским «Бобром» или «Кенгуриными скачками», но в принципе можно рассчитать и их рентабельность тоже. Я умею оценивать риски и рассчитывать вероятности.

Я посмотрел по очереди на каждого из мужчин и добавил:

— Не хочу обидеть никого из присутствующих, но смею заверить, что из всех нас я тут самый квалифицированный и опытный специалист.

— Повторю свой вопрос, — сказал Хяюринен. — Почему я должен выслушивать ваши рассуждения?

— Потому что, помогая вам и вашему парку, я помогаю и своему парку тоже.

Хяюринен потер подбородок, поправил концы шнурка, заменявшего ему галстук, и произнес:

— Нико, ты говорил Эльсе и мне, что Хенри Коскинен — интроверт-математик, лишенный воображения и вряд ли знающий, какой сегодня день, а может быть, и год. У меня что-то не складывается такое впечатление.

Хяюринен обратил взгляд на затылок Орла, а Орел уставился на меня.

— Так Хенри Коскинена описал его брат, — пояснил Нико Орел. — И, по-моему, правильно описал. Надо обладать очень слабым воображением, чтобы явиться сюда, говорить подобные вещи и не предвидеть последствий.

Йонас засмеялся, затем, словно опомнившись, снова посерьезнел. Олави с трудом сдерживал себя. Хяюринен молчал, переводя взгляд с затылка на затылок, потом посмотрел на меня. Затем как будто что-то вспомнил и взглянул на часы на руке.

— Эльса ждет, — сказал Хяюринен, — мы едем смотреть новую лошадь. Вы же знаете, для Эльсы нет ничего важнее, она помешана на лошадях…

Все трое за столом одновременно кивнули.

— Хорошо, мы разберемся… — начал было Нико Орел, но я перебил его:

— Надеюсь, вы все-таки пересмотрите свое отношение к бесплатным услугам, — сказал я. — Готов помочь вам разобраться в этом вопросе как математик.

Хяюринен взглянул на меня, словно хотел что-то сказать, но промолчал. Он снова поднял руку и еще раз бросил взгляд на часы, затем развернулся на каблуках своих ковбойских сапог и направился к двери. Уже на пороге он вдруг остановился.

— Нико, — сказал Хяюринен, — не мог бы ты подготовить мне и Эльсе все эти… цифры?

— Безусловно, — ответил Нико Орел, даже не повернувшись к двери и не сводя с меня глаз. — Передам лично в руки.

Мы еще некоторое время слышали удаляющиеся шаги Вилле-Пекки, пока они не стихли. Я встал со стула и сказал:

— Благодарю за этот содержательный разговор.

И вышел из комнаты. Уже в вестибюле меня догнал сзади голос Олави.

— Эй, страховой агент, — крикнул он, — посчитай-ка вот это!

Я даже не обернулся.