Путь к пыльной смерти

— Фотограф из меня хоть куда, — сказал он. — Хотя это и может показаться хвастовством.

Джанкарло кивнул.

— Согласен. Все ваши сюжеты очень интересны уже с человеческой точки зрения. Документы Нойбауера и Тараккиа, увы, временно сбивают нас с толку, но это придает всему еще больший интерес, не так ли? И это не означает что Мак-Элпайн и Джейкобсон не представляют интереса. Отнюдь! Вы знаете, что за последние шесть месяцев Мак-Элпайн выплатил 140 тысяч долларов!

— Я догадывался, что сумма большая, но что такая! Даже для миллионера это чувствительно. Какие же у нас шансы узнать, кто этот счастливый получатель?

— В данный момент они равны нулю. Счет, судя по номеру, поступил из Цюриха. Но если представить доказательства, что это связано с преступными действиями, особенно с убийством, то швейцарские банки не станут скрывать имя получателя.

— Доказательства они получат! — сказал Харлоу.

Джанкарло посмотрел на него долгим и задумчивым взглядом, потом кивнул.

— Не буду этим очень удивлен. А что касается нашего друга Джейкобсона, то он, должно быть, самый богатый механик в Европе. Его список адресатов — это адреса ведущих букмекеров Европы.

— Ставит на лошадок?

Джанкарло снисходительно посмотрел на Харлоу.

— Совсем нетрудно догадаться. Все видно по датам. Каждый вклад в банк — через два дня после очередных гонок Гран-При.

— Ну и ну! Предприимчивый малый наш Джейкобсон! Научился использовать самые соблазнительные перспективы, так?

— Угу. Эти фотографии можете взять. У меня есть дубликаты.

— Большое, большое вам спасибо. — Харлоу протянул ему фотографии. — Но я не имею никакого желания попасться с этой дьявольщиной.

Поблагодарив Джанкарло еще раз за работу и простившись с ним, Харлоу повел машину прямо в полицейский участок. Дежурил все тот же инспектор, что и утром. Однако от его добродушия не осталось и следа. Вид у него был мрачный и недовольный.

— Ну, как поживает наш Луиджи Легкая Рука? — спросил Харлоу. — Раскололся?

Инспектор мрачно покачал головой.

— Увы, наша маленькая коноплянка потеряла голос.

— То есть?!

— Лекарство плохо на него подействовало. Боюсь, мистер Харлоу, что вы слишком жестоко обошлись с ним — ему пришлось через каждый час давать болеутоляющие таблетки. Я приставил к нему караул — четырех человек. Двое — в палате и двое — в коридоре. За десять минут до полудня медсестра, сногсшибательная молодая блондинка, по словам этих кретинов…

— Кретинов?

— Ну да, кретинов! Моего сержанта и его трех людей… Так вот, она оставила две таблетки и стакан с водой и попросила проследить, чтобы больной принял эти таблетки ровно в полдень. Сержант Флери — это сама галантность и пунктуальность, так что ровно в полдень он дал Луиджи эти две таблетки…

— И что это были за таблетки?

— Цианистый калий!

К вечеру Харлоу въехал на своем «феррари» во двор заброшенной фермы, расположенной с южной стороны Виньольского аэродрома. Дверь пустого амбара была открыта. Харлоу завел автомобиль в амбар, выключил мотор и вышел из машины, стараясь приспособиться к окружающему мраку. В ту же минуту из этой самой тьмы будто материализовалась фигура человека, с чулком на голове вместо маски. Несмотря на свойственную ему быстроту реакции, ставшую чуть ли не легендарной, Харлоу не успел выхватить пистолет, ибо человек был от него менее чем в шести футах и уже взмахнул чем-то, что Харлоу принял за рукоятку топора. Харлоу молниеносно нырнул вперед, под руку, которая уже сделала замах, и въехал человеку плечом как раз под грудную клетку. У того перехватило дыхание. Он вскрикнул, отшатнулся и упал навзничь. Харлоу упал на него, схватив его одной рукой за горло, а другой стараясь вытащить из кармана пистолет.

Но он не успел даже расстегнуть молнию. До него донесся едва слышный шорох, и он обернулся как раз вовремя, чтобы заметить второго человека, вынырнувшего из темноты с поднятой дубинкой. В то же мгновение на него обрушился сокрушающий удар, угодивший ему в лоб и в правый висок. Не издав ни звука, он рухнул наземь.

Первый, с которым Харлоу успел уже разделаться, кое-как поднялся с пола, согнувшись почти вдвое от боли, и ударил Харлоу ногой в помертвевшее и незащищенное лицо. Пожалуй, Харлоу повезло, что противник его был еще слишком слаб, иначе этот удар мог оказаться смертельным.

Несмотря на это, человек явно не успокоился и хотел нанести Харлоу второй удар, но сообщник оттащил его в сторону, прежде чем тот успел выполнить свое намерение.

Все еще согнувшись, он добрался до стоявшей тут же скамейки и сел на нее, в то время как второй начал тщательно обыскивать потерявшего сознание Харлоу.

Когда Харлоу стал медленно приходить в себя, в амбаре заметно потемнело. Он шевельнулся, застонал, а потом с трудом приподнялся, упираясь рукой в пол, и некоторое время находился в этом положении. Затем поистине Геркулесовым усилием ему удалось подняться на ноги, но тело не слушалось его, и он качался, как пьяный. Лицо так болело, будто его ударил проходящий мимо «коронадо». Минуты две спустя, скорее инстинктивно, чем сознательно, он выбрался из амбара, пересек двор, дважды упав по пути, и направился, шатаясь и выделывая немыслимые крендели, к взлетной полосе аэродрома.

Между тем дождь прекратился, и небо начало проясняться. Даннет как раз вышел из столовой и направился к шале, когда его внимание привлекла шатающаяся фигура, идущая по взлетной полосе. На мгновение Даннет застыл на месте, а потом бросился бежать. Через несколько секунд он нагнал Харлоу и, обхватив его за плечи, посмотрел на его лицо, ставшее теперь почти неузнаваемым. Лоб был рассечен и обезображен страшными ссадинами, и кровь, которая все еще сочилась из раны, покрывала всю правую часть лица и правый глаз. Левую щеку перекосила огромная ссадина с поперечным порезом. Из носа и изо рта шла кровь, губа была разбита, и во рту не хватало по меньшей мере двух зубов.

— О боже ты мой! — выдавил Даннет. — Что они с вами сделали!

Он скорее не провел, а пронес спотыкающегося и полубесчувственного Харлоу через взлетную полосу, поднялся с ним по ступенькам крыльца и вошел в холл шале. Как на беду, именно в этот момент в холле появилась Мери. На мгновение она замерла, уставясь на них своими огромными глазами, а когда попыталась говорить, то с губ сорвался только шепот:

— Джонни! О, Джонни!.. Что они с тобой сделали!

Она протянула руку и осторожно дотронулась до залитого кровью лица. В следующий момент она вся содрогнулась, и по лицу ее потекли слезы.

— Сейчас не время плакать, Мери! — Голос Даннета прозвучал с нарочитой энергией. — Теплой воды, полотенце, губку. А также принесите пакет первой помощи. Отцу — ни слова. Мы будем в гостиной.

Спустя пять минут у ног Харлоу уже стоял таз с окрашенной кровью водой и валялось испачканное в крови полотенце. Лицо было начисто вымыто, но выглядело сейчас еще страшнее, чем прежде, поскольку порезы и ссадины выделялись еще ярче на бледной коже. Даннет безжалостно пользовался йодом и антисептиками, и по тому, как передергивалось лицо его пациента, можно было понять, что Харлоу испытывает сильную боль.

Вдруг Харлоу засунул в рот пальцы, дернул и, вытащив зуб, стал его рассматривать. Потом с недовольным видом бросил его в таз с водой. Когда он заговорил, хотя это давалось ему с трудом, было ясно, что дух его вновь обрел прежнее равновесие, невзирая на сильные физические страдания.

— Сперва — вас, а теперь — меня, а, Алексис? Нам бы следовало сфотографироваться вместе. Для семейного альбома. Интересно, кто из нас красивее, если попытаться сравнить?

Даннет оценивающе взглянул на него.

— Я бы сказал: оба красивы.

— Все равно… Но учтите, мне кажется, что природа несправедливо дала мне некоторые преимущества перед вами…

— Прекратите! Слышите, прекратите! — Мери уже плакала, не скрывая этого. — Он весь изранен и искалечен. Я вызову врача.

— Ни в коем случае! — Голос Харлоу уже не был насмешлив, теперь в нем слышался металл. — Никаких врачей! Никаких швов! Позже… Не сегодня!

Мери посмотрела на руку Харлоу, которая держала стакан с бренди, она была тверда, как рука каменной статуи. И она сказала без тени упрека, а как человек, начинающий постигать истину:

— Ты нас всех дурачил… Чемпион мира, у которого сдали нервы… Трясутся руки… Ты все время нас дурачил… Да, Джонни?

— Да… И, пожалуйста, Мери, выйди из комнаты.

— Клянусь, я ничего никому не скажу, даже папе!

— Выйди из комнаты.

— Пусть остается, — сказал Даннет. — Но предупреждаю вас, Мери, если вы проговоритесь, он никогда даже не посмотрит на вас. Господи, вот уж действительно, пришла беда — отворяй ворота. Несчастье с вами, Харлоу, — это уже второе происшествие. У нас пропали близнецы.

Даннет внимательно следил за Харлоу, ожидая его реакции, но никакой реакции не было.

— Они в это время разгружали транспортировщик, — сказал Харлоу. — Я так думаю. — И это был не вопрос, а утверждение.

— Откуда вы это знаете, черт возьми?

— В южном ангаре. Вместе с Джейкобсоном.

Даннет медленно кивнул.

— Они слишком много видели, — сказал Харлоу. — Слишком много. Конечно, все это вышло, видимо, случайно, потому что, видит бог, они не отличались проницательностью. Но они видели слишком много… А что говорит по этому поводу Джейкобсон?

— Я спрашивал его, он ответил, что они якобы пошли в столовую. Когда они через сорок минут не вернулись, он отправился их искать. Но они как сквозь землю провалились.

— А они действительно были в столовой?

Даннет отрицательно покачал головой.

— В таком случае, — мрачно сказал Харлоу, — их найдут на дне какого-нибудь ущелья или канала. Если вообще найдут… Помните Жака и Гарри в гараже «Коронадо»? — Даннет кивнул. — Джейкобсон сказал, что они якобы соскучились по своим и уехали домой. Они так же уехали домой, как и близнецы. У него в гараже два механика, но сегодня был только один. Второй не пришел. У меня нет доказательств, но я их добуду. Второй механик не пришел по той причине, что я на рассвете уложил его в больницу.

Даннет слушал с невозмутимым видом. А Мери смотрела на Харлоу, не сводя с него полных ужаса глаз.

Харлоу продолжал:

— Прости, Мери, но Джейкобсон — убийца, сознательный и целеустремленный убийца, если хотите. Ради своих интересов он пойдет на все. Я знаю, что он был виноват в гибели моего брата на первых гонках Гран-При этого сезона. Вот тогда Алексис и уговорил меня работать вместе с ним.

Мери недоверчиво посмотрела сперва на одного, потом на другого.

— Ты работаешь с Алексисом как… с журналистом?

Словно не слыша ее слов, Харлоу продолжал:

— Он пытался меня убить еще во время гонок во Франции. И у меня есть фотодоказательства. Он был виноват в гибели Джету. Он хотел схватить меня прошлой ночью, устроив на дороге засаду и пытаясь выдать эту засаду за полицейскую проверку. И он отвечает за убийство человека сегодня днем, в Марселе!

— Кого именно? — спокойно спросил Даннет.

— Луиджи Легкой Руки. Сегодня в больнице ему дали таблетку от боли. И боль у него действительно прошла — навсегда. Цианистый калий. А ведь Луиджи знал только один человек — Джейкобсон. И он постарался убрать его до того, как тот расскажет обо всем полиции. Я тоже в какой-то степени виноват, рассказав о Луиджи Джейкобсону. Да, виноват. Но в тот момент у меня не было выбора.