Живым не брать (сборник повестей)

* * *

Милицейская группа поиска и захвата, которую возглавил майор Андрюшин, расположилась в месте, которое никто, двигавшийся с низовий Аркуна, не мог миновать. Поиски велись в разных направлениях, но результатов не дали. Бандит появлялся в разных местах Новокаменского района, но всякий раз ускользал от милиции, словно уходил промеж пальцев. Но вот из Светлого Ключа поступило сообщение, которое обрадовало Андрюшина. Капитан Лопата доложил, что из тайги по следу солдата-преступника вышла группа преследования, которую возглавляет прапорщик Гусь. Позывной его рации „Карабин“. При этом прапорщик просит информировать его обо всем, что по милицейским каналам становится известным областному управлению.

Приняв сообщение, Андрюшин с облегчением вздохнул. О выходе военных в облотдел сообщили из гарнизона неделю назад. Но тут же группа бесследно исчезла, и связи с ней не было. Это, скорее всего, объяснялось маломощностью рации, которая не могла перекрыть расстояние, отделявшее группу от населенных пунктов. Теперь Гусь и его люди могут оказать немалую помощь в поимке преступника.

На второй день после восстановления связи с „Карабином“ Андрюшин получил срочное сообщение, переданное по рации речного флота.

— „Громобой“, это „Клен“. Мы его засекли.

Позывной „Клен“ принадлежал Новокаменскому райотделу милиции. По голосу, забитому эфирным мусором — хрипами, свистами, попискиванием, — все же было заметно, что передававший сообщение волнуется.

— Понял. — Андрюшин не выказал эмоций. Двухнедельное бдение изрядно вымотало всех участников операции „Невод“, притупило чувства. — Я „Громобой“, передавайте координаты.

— Это деревня Камешки. Пять километров выше Шиверок. Фигурант укрылся в бане за огородами. Надо спешить. Рядом лес, он может уйти. Я „Клен“, прием.

— „Клен“, — спросил Андрюшин, — какие у вас силы? Доложи.

— „Громобой“, какие там могут быть силы? Два охотника с ружьями. Туда же поехал мой начальник розыска капитан Щербатов. Все.

— Автомат у начальника розыска есть?

— Что-что?

— „Клен“, спрашиваю, калаш имеется?

— Есть такой.

— Вот и пусть держат позицию. Дезертира из баньки не выпускать. Охотникам запрети высовываться. Появятся военные, всех гражданских уведи прочь. Да и сам отойди подальше. Подмогу высылаю.

— Понял.

— Действуй, „Клен“. Конец связи.

Андрюшин подвинулся к оперу Васькову. Тот стоял перед картой, опершись растопыренными пальцами о стол.

— Ну-ка, где тут у нас Камешки?

— Вот, — палец Васькова с черным пятном на сбитом ногте воткнулся в ряд прямоугольников, которые обозначали деревню. — Если сейчас выехать, через полчаса будем на месте.

— Ты уверен? — Андрюшин говорил с явной насмешкой.

— Почему нет? Тут всего пятнадцать верст.

— Я не о том. Ты уверен, что мы прямо сейчас и рванем туда?

— Почему нет?

— Сядь, — сказал Андрюшин резко и положил Васькову на плечо тяжелую ладонь, придавливая его к стулу. — Сядь, сядь и не дергайся. Ты Малярова знал?

— Нет.

— А я знал. Хороший мужик. Крещен в Чечне. Трое детей мал мала меньше. Его этот ублюдок убил. И ты теперь хочешь, чтобы мы взяли и отдали его в руки самого гуманного суда в мире? Суда, которому не жаль мента, а жаль ублюдков?

— Что же делать?

— Свяжись с „Карабином“. Передай прапорщику Гусю координаты. Пусть поторопится в Камешки. Скажи, что мы тоже туда едем.