Опасные земли
- Автор: Жуков Клим
- Жанр: Ужасы / Детективная фантастика / Исторический детектив
- Дата выхода: 2023
Читать книгу "Опасные земли"
* * *
Лагерь выглядел снаружи очень даже миленько, по крайней мере со стороны входа для персонала. Так, по первому впечатлению – обычный закрытый объект имперского подчинения, а вовсе не фабрика смерти. Имперское подчинение красовалось над воротами в виде орла, усевшегося на венок-и-солнце. Рядом стоял комендантский дом, два этажа с мансардой – белая штукатурка, железная крыша и флаг со все тем же символом солнца. За кирпичным забором высились ели, а перед входом – старая ива с облетевшими по зимнему времени листьями.
На КП доктора тщательно проверили и пустили в дом, где прямо за дверьми его встретил запыхавшийся, будто после быстрой ходьбы, человек лет тридцати трех – тридцати пяти.
Был он невысок – ниже Алариха, носил партикулярное платье, а лоб его в скором времени угрожал соединиться с затылком. Кажется, такие лбы отчего-то считают принадлежностью ученого люда.
– Здравствуйте, коллега! – человек радостно улыбнулся и раскрыл руки, словно для объятия, от которого, впрочем, удержался, просто пожав руку. – Очень, очень рад! Мне вас-то и не хватало! Позвольте представиться: Зигмунд Рашер.
Он кивнул, подражая каким-то прусским офицерам из синема, отчего его черные волосы колыхнулись и пришли в беспорядок.
– Роттенфюррер Аларих Швальм прибыл в ваше…
– Ах, оставьте. Я, конечно, ваш начальник и все такое, и звание у меня – гауптштурмфюрер, но, право, коллега, если мы будем звать друг друга «герр роттенфюрер» и «герр гауптштурмфюрер», на научную работу у нас времени не останется! Совсем! Я ж вас не на плацу маршировать пригласил… Зигмунд, я для вас Зигмунд, если, конечно, в неофициальной обстановке.
И он снова протянул руку.
– Ну, что же? Сперва заселим вас или вы голодны с дороги?
– Не голоден.
– Отменно. Тогда пойдем к вашему новому месту жительства, коллега!
– Я бы предпочел ознакомиться с фронтом работ…
– Пустое! Успеете еще ознакомиться.
Они вышли на другую сторону, направляясь к зданиям за линией елей.
– Вы, простите, не из брезгливых, коллега Аларих?… Имя-то у вас какое… эпическое!
Доктор Швальм не удержался – скривил рот.
– Зигмунд, я почти год провел на передовой. Думаю, что видел все, что только отпущено человеческому воображению.
– Это вы заблуждаетесь… – Рашер хитро прищурился. – Но я не об этом. Я о моральной стороне дела. Вы же, наверное, наслушались о нас всякого.
– Если честно, я о вас услышал ровно три дня назад. А о моральной стороне дела вообще думать не склонен. Все что на пользу – морально. Кроме того, я – ученый, мною движет сильнейшее любопытство.
– Настолько, что вы готовы ставить эксперименты над людьми? Смертельно опасные эксперименты. Многие наши пациенты погибают во имя нашего с вами любопытства.
– Зигмунд… – Швальм прижал руку, свободную от чемодана, к сердцу. – Это же война! От нашей дивизии за январь-февраль осталось семьсот человек! Из десяти тысяч! А уж сколько русских наколотили – не сосчитать! До либеральных ли соплей теперь, после такого?! Если вы… мы убьем еще десяток-другой, чтобы спасти тысячи, – считайте, что моя совесть спит или ушла в бессрочный отпуск. Тем более что пациенты – из числа врагов (в широком смысле), которые выпотрошили мою дивизию совсем недавно, да и теперь продолжают со всей страстью.
Рашер мелко потер ладони, демонстрируя одобрение.
– Отлично! Вижу, что я в вас не ошибся… А то, знаете ли, обмороков и нервных срывов уже насмотрелся. В вас сразу видно военного человека – не напугаешь!.. А вот мы и пришли. С новосельем!
Новоселье случилось в офицерской казарме – чистая, хоть и тесная комната, удобства общего пользования на этаже и кровать! Нормальная кровать с белым, хрустящим бельем! После ледяного ужаса под Ржевом это выглядело как генеральная репетиция рая. Ведь человеку, в сущности, так немного нужно!
Насчет рая, впрочем, доктор Швальм поторопился.
Разувериться в райской сущности этого места ему предстояло на следующий день. Ознакомительная прогулка по лагерю сильно поколебала его уверенность в том, что он видел «все, что только отпущено человеческому воображению». Не все, не все видел доктор Швальм.
Хотя… лично для него – да – это был такой усеченный вариант «почти рая». Тепло. Уютно. Регулярная кормежка настоящей горячей пищей. Нормальный сон по восемь часов в день. Интересная научная работа, к которой он готовился всю сознательную жизнь, и это вместо десятка операций за смену среди холода и лютой грязи.
Интересная работа, кстати, оказалась прямым следствием его исследований в области реаниматологии. Месяц длился «условно испытательный срок», как окрестил это время доктор Рашер.
Поначалу было жутко.
Не каждый день доводится ученому-медику топить живых людей в ледяной воде, когда они орут так, что приходится вставлять беруши.
– Берушами не пренебрегайте! Можно заработать известные проблемы со слухом. Акустика в помещении выше всяких похвал, так что… – предупредил его ассистент Франц Ледваль перед первым опытом в лагерной практике Алариха.
Потом доктор Швальм пациентов реанимировал, тщательно фиксируя результаты воздействия гипотермии на организм с учетом его «оживленческой» специфики.
И что?
И ничего – быстро втянулся, став практически незаменимым специалистом в этом начинании Зигмунда Рашера.
А совесть?
Совесть, как и обещал Аларих, ушла в отпуск. Хоть и пришлось в первую неделю пару раз крепко напиться в компании все понимающего ассистента Ледваля. В конце концов – это были враги Рейха, которые отдавали жизнь и здоровье для блага будущих поколений.
– Ну, Аларих, сердечно поздравляю, – сказал Рашер через месяц, вызвав Швальма в свой кабинет для официального разговора. – Я в вас не сомневался, но порядок есть порядок. Свою квалификацию ученого-практика вы подтвердили полностью. Я, признаться, все ждал, когда вы спросите: а как же руководство собственным проектом, который вам предварительно наобещали? А вы, Аларих, – прямо как Прометей, терпели молча. Неужели не любопытно? Или это жизненная позиция – не задавать лишних вопросов?
Начальник привычно склонил голову и хитро сощурился. Впрочем, Аларих уже знал: это не от избыточной хитрости, а от непорядка со зрением. Рашер был близорук, а очки носить стеснялся.
– Не знаю, – честно признался Швальм. – Никакой такой позиции у меня не замечено. Увлекся, наверное.
– Кстати, пользуясь случаем: моя вам искренняя и сердечная благодарность. Ваша статистика по поводу обморожения мозжечка просто блестяща! Геринг в штаны наложит от радости… ну… и нам от щедрот отвалится что-нибудь.
– Спасибо! – ответил Швальм, хоть и сомневался насчет бурной реакции авиационного рейхсмаршала, несмотря на то что работа по выживаемости летчиков, катапультировавшихся над холодными водами, выполнялась по его прямому указанию.
– Не за что. Хотя, что это я… есть, есть за что! Поработали вы просто отлично! И, Аларих, прекратите все время тянуться по стойке смирно – в пиджаке это выглядит ужасно нелепо. Итак, – Рашер выбрался из-за стола и прошелся по кабинету, выдерживая паузу, – итак, коллега, я поручаю вам проект… небывалый проект, который потребует не только мастерства, но и мужества. Мужества настоящего фронтового военврача.
Сказав эту непонятную в общем фразу, он замолчал, отвернулся и начал возиться с электрофоном, что оккупировал тумбочку у стены. Электрофон был дорогой, редкой штуковиной с автоматической подачей пластинок – прямиком из Америки, фирма «Колумбия», практически шедевр. Вскоре из динамика полились первые такты увертюры к «Аиде».
– Не очень громко? – спросил Рашер через плечо.
– Мне бы хотелось узнать подробности моего направления. А музыка совсем не мешает.
– Тогда присаживайтесь, – хозяин указал на пару кресел у стены, одно из которых немедленно занял.
Присел и Аларих.
– Вы, коллега, – начал Рашер, и по всему было видно, что начал издалека, – блестящий реаниматолог. Но не буду утомлять вас комплиментами. Вместо этого задам вопрос: вас никогда не угнетала мысль, что ваша профессия… ваше искусство часто оказывается бессильным перед жадиной Хароном? Если пациент умер, то это навсегда, несмотря на все ваши старания и выдающиеся качества. Не гложет некая подспудная обида? Ведь ваша специализация ближе всего к той самой реке, где обитает старина Харон.
– Патологоанатомы куда ближе.
Рашер рассмеялся.
– Юмор – это ценно! Но патологоанатомы работают с окончательным фактом – с костюмом, который покинул владелец.
– Обидно, конечно, – признался Аларих. – Правда, после фронта чувства изрядно притупились. Однако, Зигмунд, что вы имеете в виду? Реанимация из терминальных состояний – вполне нормальная тема исследований.
– Не желаете сигару? – хозяин кабинета сцапал со стола коробку, которая оказалась наполнена толстенькими коричневыми цилиндрами, источавшими сладкий аромат Кубы. – Ах да, вы же не курите…
Зигмунд растратил минуту на возню с сигарой, во время чего Радамес успел сообщить миру через посредство динамика, что «милая Аида – Нила цветок скоро увидит солнце родное».
– Превосходно… – выдохнув клуб дыма, Рашер продолжил, – терминальными состояниями, друг мой, вы занимались здесь целый месяц! Я говорю о вещах куда более захватывающих. Или вы думаете, что отдел R создан только для того, чтобы макать евреев в ледяную воду и записывать, что выйдет в результате на радость папочке Герингу?
– Последний раз мы макали католического попа.
– Какая разница? – Рашер описал сигарой дымный скрипичный ключ. – Неужто вы такого низкого мнения о нашем руководстве? Фантазия доктора Вюста гораздо богаче. Именно он дал добро на проект, хотя, без ложной скромности, – инициатива моя.
– Так что за проект?! – с трудом сдерживаясь, воскликнул Аларих.
Рашер поднялся из кресла, походил по комнате, пыхтя сигарой, а после вернулся на место. Комната наполнилась чарующими тактами арии, в которой Аида обещала Радамесу: «С тобой ухожу».
– Ах, простите, простите, я вас переинтриговал. Надо было подготовить вас, разогреть, что ли… – он вернулся на место, изрядно хватил дыма в легкие и, выпустив его наружу, принялся рассматривать коллегу сквозь туман. – Я говорю о физическом бессмертии, доктор.
– Чушь, – отрезал Швальм.
– Чушь, – легко согласился Рашер. – Если душа покинула тело, вернуть ее назад медицина не в состоянии, по крайней мере, пока. Но вот тело, коллега, тело может жить без души и быть более чем полезным.
– Какие-то фокусы с электрическим стимулированием нервных окончаний трупа? – спросил роттенфюрер, подумав, что от рассудительного и вдумчивого ученого такой бредятины он не ожидал. – Только я не вижу, чем может быть полезен такой фокус. Остаточный тремор конечностей, даже временное восстановление сердечной функции – это все впечатляет досужую публику, но уже для студентов первого курса неинтересно. Мы с вами слегка перешагнули этот счастливый возраст, не находите? После смерти мозга тело окончательно превращается в труп, из которого только если мыла сварить.