Аника

Глава 10

Я быстро освежевал зайца и хотел вернуться в дом, но что-то меня удержало. Какой-то неясный, хлюпающий звук. Такой бывает после дождя, когда с деревьев в лужи срываются последние капли. Я долго прислушивался и шарил взглядом вокруг, пока не увидел, что искомое было прямо у меня под носом. Опустив чуть ниже лампу, я со смешанными чувствами глядел на заднюю стену дома. Ровная каменная кладка росла вопреки всякой логике от крыши вниз, а не наоборот. И заканчивалась где-то на уровне моих бедер. Под ней выступали столь хорошо запомнившиеся трухлявые, гнилые доски, палки, сухая тина и… кости. Чавкало в месте стыка – из-под аккуратных светлых камней сочилась бурая слизь, заливала трухлявые доски и на них тут же начинали проступать бугорки и канавки. Больше всего это было похоже на твердые круглые мозоли на натруженных руках, и я не сразу понял, что это дерево… обрастает камнем. Само. Внезапно чавкнуло гораздо громче, срамным звуком. Я отшатнулся и, прижимая тушку зайца и лампу к груди, со всех ног кинулся прочь. По дороге мне еще пришло в голову, что задняя стена дома не может быть просто прямой, в рельеф никак бы не вписалась «девичья спальня». Но этот факт казался лишь незначительным штрихом к общему безумию.

Влетев в дом, я наткнулся на спокойный, чуть ироничный взгляд серых глаз.

- Там… у тебя там…, - я умолк, понимая, что вряд ли удивлю Анику своим открытием. Она некоторое время выжидающе смотрела на меня, потом приняла тушку и стала насаживать её на вертел.

- Бенни…, - начала она, не глядя на меня, - Я понимаю, как ты… озадачен. И я вижу, что ты подозреваешь меня в… плохом. Поверь, я отнюдь не дьявольское порождение. И после ужина я расскажу тебе все… что сумею.

- Снова?! Ты рассказывала уже раз пять, но так, чтобы я ничего не понял!

- Я постараюсь рассказать так, чтобы ты понял, - она пристроила вертел над потрескивающими углями, - Сходи в погреб. Там есть ежевичное вино. Я знаю, ты любишь.

- Что ж ты по-прежнему ловишь зайцев, если у тебя появился волшебный погреб? – я попытался придать своему голосу максимум издевки, но из-за волнения ничего не вышло. Уши снова заложило, в голове раздался противный писк, - Вино и какао есть, а еды нет?

- Какао… всего лишь подарок.

Я шагнул было в сторону погреба, но в памяти вдруг всплыл прогнивший, смрадный матрас, прикрывающий два трупа. Что если? Старый, как мир прием…

Аника усмехнулась, явно прочитав мои мысли, вздохнула и сходила за вином сама. Дом вскоре наполнился чудными ароматами. Сквозь мрак и ужас я невольно испытывал и ностальгию. Вспомнились наши мирные зимние вечера двухгодичной давности. Аника в моих штанах с книжкой в любимом кресле, я колдую у камина над ужином, за окном льет ледяной дождь со снегом... Может, что-то подобное испытывала и она, когда «растила» свой Храм?

- Этот дом так похож на наш, прежний, - произнес я нейтральным тоном, прихлебывая из чайной кружки кислое, терпкое вино, - Дань… традициям?

- Это просто… мое невежество…, - девушка смущенно отвернулась, - Ведь это единственный дом, который я видела в жизни… Если бы ты меня не бросил, то помог бы…

- А вся эта мебель? - я обвел рукой неприменные аттрибуты мещанского достатка.

- Я нашла книгу… на дороге. Там были картинки.

«Каталог», - догадался я. Все логично. Но… неужели она действительно не помнит свой дом, мать, бабушку? А я ведь был уверен, что она сознательно замалчивает этот период своей жизни, как нарушающий, порочащий невероятный ход ее волшебной истории. Впрочем, так я думал ровно до того момента, как наш первый дом превратился в гнилое болото.

- Я подумала, раз их рисуют в книгах – они чего-то да стоят! – оправдывалась девушка, заливаясь краской, - Если не веришь, та книга стоит на нижней полке справа.

- Я верю, - коротко ответил я, невольно тронутый ее застенчивостью, - Но ты объясни другое… Каким образом во все это вписывается твоя… «спальня»? Ведь не станешь же ты утверждать, что это и есть тот «дом», куда ты так стремилась?

- Я неприхотлива, - пожала она плечами, - Матрас, одеяло, хорошая книга и свеча – вот и все, что мне нужно.

- Ничего не понимаю! – я в отчаянье схватился за голову, - Ты снова переворачиваешь все так, что ничего не понять!! К чему тогда этот дом и все это борохло, если тебе достаточно матраса и свечи?!

- Почему бы и нет? – она глядела на меня со сводящим с ума вежливым удивлением. А я, как обычно, чувствовал себя идиотом, который не понимает самых элементарных вещей. Она помолчала, потом нехотя добавила, - Это все нужно не мне. После ужина я постараюсь все объяснить.

- Зачем ждать?! Почему не начать прямо сейчас?!

- Потому что я не хочу, - коротко ответила она, - Ты и так с трудом воспринимаешь… а если постоянно отвлекаться на мясо и беготню, то в конце ты снова заявишь, что ни черта не понял и с оскорбленным видом хлопнешь дверью. На этот раз ты будешь слушать и, надеюсь, поймешь.

Впервые в ее голосе послышалась сталь. Испытывая легкий стыд от ее слов, я глядел на нее. Она изменилась. В первую очередь, внешне. Когда мы пришли на болото, ей можно было дать лет пятнадцать, теперь же передо мной сидела совсем взрослая девушка… я бы даже сказал – женщина. Но она изменилась и внутренне! Мне припомнился ее рассказ про бабочку, которая летит над океаном, не зная, куда и зачем, повинуясь лишь инстинкту. Теперь в ней не было больше ни этой слепоты, ни сомнений, ни метаний, ни страха перед возможными ошибками или поражениями. К чему бы она ни стремилась, она точно знала свою цель и, наконец, достигла ее. Ну, или была близка к тому.

Заяц вскоре был готов и разделан. Румяные кусочки лежали вместе с июльской лесной зеленью на тонких фарфоровых тарелочках. Хрустальные фужеры наполнились душистым ежевичным вином. А рядом лежали наши старые грубые ложки. Неправильные канделябры на стенах одновременно сами собой вспыхнули. Огоньки, вопреки законам физики, устремились вниз, а воск ленивыми каплями потек по свечным столбикам вверх. Некоторое время я завороженно глядел на это диво, но не стал ничего говорить, и уселся за стол. Та бутылка, которую я успел оприходовать, пока готовился ужин, примирила меня со всем, что творилось в этом странном доме. Мы молча поужинали. Я хотел убрать со стола, но Аника остановила меня и проводила обратно к камину.

- Что ты хочешь знать? – спросила она, протягивая мне полный до краев фужер и пару сигар. Тоже подарок?

- Ты… ведьма? – спросил я первое, что пришло на ум и тут же глупо захихикал. И над нелепостью собственного вопроса и над тем, что захмелел именно тогда, когда делать этого не следовало.

- Нет, Бенни… я не ведьма.

- Хочешь сказать, что этот твой… байшин… вырос по велению Божию?

Она мягко опустилась на медвежью шкуру так, что полы ее платья встали на несколько секунд парусом. Золотые кудри отливали медью в свете свечей. Несколько секунд она обдумывала мой вопрос, потом неуверенно кивнула.

- Ты всегда был одержим Богом. Высморкаться не мог без того, чтобы не задуматься, не богохульство ли это. Нет, помолчи! Я ни в коем случае не хочу умалять… достоинства Бога, в которого ты веришь, хоть и слабо представляю, почему ты ему так поклоняешься. Странное существо на небе, которое говорит из горящих кустов и пишет заповеди на скрижалях, а потом следит за человеком и со злорадным удовольствием отправляет за малейшее нарушение на веки-вечные в Ад.

- Да как ты?!..., - я задохнулся от праведного гнева, но Аника приложила палец к губам и покачала головой.

- Это твой Бог, Бенни, - продолжила она, - и я уважаю твою веру, хоть и не разделяю ее. Говоря о том, что всё (включая тебя, меня, этот лес и мой байшин) создано по велению Божию, я имею в виду, что само оно никак не могло придуматься и создаться. А значит, есть что-то, что придумало и создало. Что-то гораздо более могущественное, чем твой Бог, занятый лишь жалкими нравственными экспериментами над человечеством.

Она умолкла. Я тоже молчал, негодуя от ее пренебрежительного тона. Я задал вопрос, и она на него ответила, но как всегда, я ничего не понял. Ее слова были хоть и кощунственны, но вполне понятны. Вот только ясности никакой не принесли. Как всегда.

- И сколько еще несчастных животных ты утопила, чтобы твой Бог построил для тебя дом? – спросил я с издевкой. Аника криво ухмыльнулась.

- Человечество принесло в жертву Богу его собственного сына. Он хоть что-то дал в ответ?

- Он простил все грехи! – воскликнул я в негодовании.

- Да. До новых грехов. И продолжил отправлять вас в Ад. Никакой практической пользы.

- Практической пользы? - я брезгливо скривился, - Христос исправил природу человеческую, приняв на себя ее несовершенство! Предоставил возможность искупления! А ты противопоставляешь этому что? Бесовские хоромы? Стулья и тарелки? Бутылку вина?

Я потряс перед ее носом бутылкой, в которой на донышке еще немного плескалось и со смутным стыдом осознал, что совсем напился. Бесовским вином. Не надо было ничего ни есть, ни пить в этом доме!

- А что получили вы? – спросила она с легкой насмешкой, - Может, стали меньше грешить? Убивать, воровать, прелюбодействовать? Все, что сделал ваш Бог – это создал несовершенное существо, а потом карал его за то, что оно несовершенно. Это все равно что родить ребенка с физическими изъянами и назначить его ответственным за это.

- Ты…, - я отвел глаза, понимая, что из этого спора не выйду победителем, и переменил тему, - Ты не ответила на мой вопрос… Сколько еще животных…?

- Ни одного, - ответила она, глядя мне в глаза, - Это правда. И, предвосхищая твой следующий вопрос, я скажу. Они того стоили, ведь теперь я знаю, зачем здесь. Помнишь, я рассказывала тебе про Великое Царство Хатусаса? Они были первыми, кто открыл плодородное место. Хеты были небольшим племенем, кочующим по каменистым долинам древней Турции. Однажды в своем походе они оказались на берегу огромного болота и решили заночевать. Ночью началась страшная гроза. Испугавшись грозы, стадо, которое они вели за собой, начало метаться, снесло наспех сооруженные изгороди и всем табуном ломанулось в болото. Ночью, в сильнейшую грозу, хеты ничего не смогли сделать, а на утро обнаружили, что болото высохло, а в его центре выросла крепость.

Справившись с потрясением, они отправились на разведку. Ворота крепости были подняты, а внутри они обнаружили высокие неприступные стены, каменные дома, сады и дворики. Вот только из стен торчали части тел их пропавших ночью животных.

Но потеря стада показалась им справедливой ценой за дом, которого у них никогда не было, и который они не смогли бы построить собственными силами на тех бесплодных, каменистых пустошах. Исследовав постройки, они обнаружили, что кладовые полны еды, а придомовые постройки – дров.

Вдоволь надивившись, они принялись обживаться на новом месте. А чудо не прекращалось – город продолжал расширяться и вскоре занял почти всю долину. Высокие, двойные стены и крепкие стрелковые башни вливались в окружающий горный ландшафт, делая город неприступным бастионом для любых врагов.

А потом произошло еще одно событие. Однажды в городской ратуше была найдена незамеченная ранее дверь…