Стылая Топь. Эспеджо

Глава 9

Как ни странно, выспался я в норе Себастьяна совершенно замечательно, даже не ожидал. Поэтому утром чувствовал себя на удивление бодрым и весело насвистывал что-то легкомысленное, собираясь покинуть гостеприимное убежище. Меня ждали Подземелья Желаний, так как идти я собирался сегодня, а не завтра. Просто не говорить же каждому встречному о своих настоящих планах, даже если этот встречный — король теневого рынка Стылой Топи. Пусть Кальмар считает, что я отправлюсь завтра, никому от этих предположений плохо не станет. В конце концов, я ведь могу передумать, верно? Собирался в один день, а пошёл в другой: дело житейское. Но расслабляться не следует. Синор Ринальдо наверняка следил за трактиром, где я остановился, и теперь размышлял, куда этот беспокойный тип — я имею в виду себя — мог подеваться. Для него я — предприятие, в которое он вложил деньги, значит, он будет стараться контролировать каждый мой шаг.

Я заканчивал умываться, когда застыл от осознания одной потрясающей вещи: я не чувствовал больше раздвоенности. Словно Коста и Костик Храмцов наконец-то слились воедино, стали одним целым, одной личностью, обладающей общей памятью, навыками и знаниями. Я одновременно знал всё о тварях Изнанки и был осведомлён об интернете и современных технологиях, помнил школу Ловчих и университет, любил родителей и страдал от сиротского одиночества. Это всё было, но при этом не расслаивалось, как раньше, а как-то на удивление гармонично переплелось. Интересно, что послужило катализатором: убийство сомбры или окончательное слияние с легендарным оружием Алана? Впрочем, это уже вторично, а сейчас важен результат!

Выбравшись из норы, я ещё раз от чистого сердца поблагодарил Себастьяна за приют и, стараясь не привлекать к себе излишнего внимания, нырнул в никуда не девшийся за ночь туман. В «Гнутом медяке» я никаких вещей не оставлял, так что мне ничто не мешало отправиться к Подземельям прямо сейчас. То, что я не убил чимписа — ну, будем считать это небольшой моральной компенсацией за то, что Хуан оказался слишком падок на деньги. А ведь говорил я ему: это всего лишь монеты, есть вещи гораздо более ценные. Но… у каждого своя правда.

С вопросами, на которые сейчас всё равно никто не ответит, подождём до возвращения, тем более, что есть шанс получить ответы прямо там. Надо сказать, что о Подземельях Желаний никто ничего толком не знал, так как те немногие храбрецы, которые решались отправиться в полные ловушек и монстров лабиринты и даже возвращались оттуда, крайне неохотно делились впечатлениями, предпочитая помалкивать. Теперь я обладал всеми знаниями, которые были у Косты, и, скажу откровенно, чувствовал себя гораздо увереннее.

Мир, в котором родился и вырос Коста и который стал родным и для меня, назывался Лавернея. Был он технически развит гораздо слабее, чем Земля, но в нём была магия. Классический такой вариант для попаданца — меня ведь тоже при большом желании можно считать кем-то похожим. Хотя никто из нас с Костой в своём родном мире не умирал и в тело другого не подселялся: мы словно проникли друг в друга, и уже невозможно было сказать, кто из нас условный донор, а кто столь же условный реципиент. И если в книгах сознание реципиента сразу или постепенно исчезает, то в нашем случае было наоборот: мы активно знакомились со знаниями и памятью друг друга, с радостью изучали характеры, чтобы в результате получить что-то более или менее однородное.

Так вот, мир назывался Лавернея, и делился он на несколько десятков государств, которые расположились на трёх больших материках. Государства, как водится, торговали, порой воевали, но о каких-либо глобальных конфликтах никто уже очень давно не слышал. Империи, ханства и королевства предпочитали разрухе мирное и взаимовыгодное существование, что было, на мой взгляд, более чем разумно. И была бы в Лавернее тишь, гладь и божья благодать, если бы не образовалась в защищающей мир сфере трещина, через которую просочилась часть Изнанки — тёмной стороны, где обитали всякие чудища и монстры. Откуда взялась эта трещина, никто из учёных и магов, которые бились над этой проблемой не одно десятилетие, так и не смог понять. Но факт оставался фактом: часть одного из материков, Салендии, оказалась во власти тварей Изнанки.

Когда это произошло, большая часть обитателей территорий, попавших в зону тумана, переселилась в более благополучные и спокойные места, но кое-кто остался в небольших городках, постепенно превратившихся в логова всяческой нечисти и нежити — муэртос. Потом там стали появляться те, кто по каким-то причинам не умер после нападения тварей Изнанки, а стал похожим на них. Этих существ стали называть переродившимися. Они не пытались захватить новые территории по одной простой причине: вне тумана они существовать не могли, а белая мутная пелена застыла на определённой отметке и дальше двигаться вроде бы и не собиралась. Осознав это, столичные маги успокоились и отдали Тёмные земли на откуп Ловчим, в обязанности которых входило не только истребление тварей Изнанки, но и охрана границ заселённых монстрами земель и остального цивилизованного мира.

Стылая Топь была одним из таких городов-призраков, являясь неофициальным центром подпольной торговли запрещёнными артефактами, редчайшими ингредиентами для алхимических зелий, магическим оружием и прочими не одобряемыми законом вещами. Помимо всего прочего, Стылая Топь была последним населённым пунктом перед Тёмными землями.

Именно там находились Подземелья Желаний, куда я собирался отправиться буквально сейчас. Сознание того, что теперь мы с Костой одно целое и мне доступны его знания, его опыт Ловчего и его мастерство, кружило голову, и я с определённым усилием выдернул себя из состояния какого-то детского, чуть ли не щенячьего восторга. Для этого даже пришлось остановиться, прислониться спиной к ледяной стене очередного разрушенного дома и несколько раз глубоко вдохнуть и выдохнуть. Счастливое попискивание уступило место логичным, выверенным мыслям Ловчего, отвесившего самому себе ментальную оплеуху. Да, знания теперь у нас были общие, но чувства я контролировал пока хуже. Впрочем, когда дело не касалось работы, Ловчий с удовольствием учился не блокировать свои переживания, радоваться и удивляться. Я, в свою очередь, впитывал умение наблюдать, отслеживать каждую мелочь в окружающем мире, быть осторожным, привыкал к тому, что мир вокруг далёк от дружелюбного отношения к таким, как я… как мы.

И ещё меня очень беспокоило то, что кто-то смог заблокировать мои воспоминания о взятом заказе: опыт подсказывал, что тут поработал маг, причём не из последних. На сознании любого Ловчего стоит многослойная защита от ментального воздействия, и этот неизвестный умелец смог не то обойти её, не то аккуратно сломать. А вот об этом необходимо сообщить Клану: пусть усовершенствуют, пока не стало слишком поздно. Значит, прежде чем соваться в Подземелья, надо отправить вестника и наведаться к одному старому приятелю. Не уверен, что он будет рад меня видеть, но я не собираюсь слишком переживать по этому поводу.

Оглядевшись, я постарался сориентироваться — всё же в Стылой Топи непросто найти нужную улицу или переулок — и решительно свернул влево, туда, где сквозь туман просвечивали развалины когда-то высокой водонапорной башни. Я никогда не опознал бы её в этой неприглядной куче брёвен, камней, ржавых перил и обвалившихся лестниц. Но старые карты прекрасно сохранились в моей памяти, и я точно знал — это когда-то было красивое и даже величественное сооружение. Сейчас же в нём скрывался вход в такое место, о существовании которого большинство горожан даже не подозревало.

Я с определённым трудом отодвинул в сторону кажущийся совершенно неподъёмным кусок камня, за которым обнаружилась покрытая вязью заклинаний железная дверь. Уж не знаю, с помощью каких чар владельцы этого места сделали здоровенный булыжник втрое легче, но, если знать, куда нажимать, его вполне можно было сдвинуть с места. Я, к счастью, знал.

На двери, перед которой я оказался, не было ни глазка, ни чего-либо, хотя бы отдалённо напоминающего замок: сплошной гладкое полотно, словно вырастающее из каменных плит. Лишь в нижнем правом углу можно было нащупать небольшую овальную вмятину, и я, присев на корточки, снял с шеи медальон Ловчего. Нашарил неровность всего на ладонь выше земли и приложил к ней медальон. Дверь отозвалась неожиданным для такого мрачного места мелодичным звоном, и я, поняв, что меня узнали, поспешно надел медальон. Ну вот не любил я его снимать: чувствовал себя без него неполноценным, такая вот странность.

Железная плита толщиной в руку взрослого мужчины совершенно беззвучно отползла в сторону, замерла на какое-то мгновение и неспешно начала двигаться обратно. Прекрасно зная, что второй раз мне никто не откроет, сколько бы я ни прикладывал знак Ловчего, я осторожно, но быстро шагнул внутрь и услышал, как мягко щёлкнули невидимые никому замки. Вокруг была темнота, и мне пришлось какое-то время постоять на месте, давая возможность пробудиться ночному зрению. Вскоре вокруг начали проступать контуры предметов, и я мог двигаться вперёд, уже не опасаясь провалиться в какую-нибудь яму или наткнуться на кусок балки. О том, чтобы повесить у входа фонари, обитатели этого места даже не подумали, мол, кому надо — тот пройдёт, а кому не нужно — туда ему, как говорится, и дорога.

К счастью, долго плутать мне не пришлось, а значит, несмотря на недавние разногласия, хозяин этого логова не слишком недоволен моим визитом. Незваных гостей он мог заставить ходить по развалинам и час, и два, и в итоге не вывести никуда. Даже думать не хочу, сколько скелетов таких неудачников валяется под кучами мелкого мусора. Утешало то, что там не было меня, а остальное — трудности тех, кто умудрился повздорить с хозяином сильнее, чем следует. Совсем не ссориться с ним практически невозможно, такой уж у него характер, главное — успеть вовремя остановиться.

Перебравшись через обломки очередной лестницы, я остановился перед самой обыкновенной дверью, смотревшейся в этом месте совершенно чужеродно. Аккуратное дверное полотно, сияющая латунная ручка, разве что таблички с именем не хватало. Я хмыкнул и, не задерживаясь больше необходимого, толкнул дверь, гостеприимно распахнувшуюся передо мной. Никакой охраны не наблюдалось: хозяин не любил публичности, даже минимальной, и предпочитал полагаться исключительно на свою репутацию и многочисленные магические ловушки.

— Коста, какая удивительная, я бы сказал, невероятная встреча! — с преувеличенной радостью воскликнул маленький толстенький человечек, сахарно улыбающийся мне из-за огромного письменного стола, заваленного бумагами, конторскими книгами, коробками и свёртками непонятного назначения. — Не ждал увидеть тебя так скоро…

В голосе коротышки прозвучал почти не скрываемый намёк на то, что расстались мы с ним в последний раз не слишком мирно. Впрочем, ссорой назвать нашу размолвку тоже было сложно, к счастью для меня. Просто мы не сошлись во взглядах на стоимость одной редкой вещицы. Я не хотел уступать, а Карло не желал переплачивать. Разошлись, крайне недовольные друг другом, но каждый остался при своих.