Стылая Топь. Эспеджо

Глава 10

Вода была холодной, и я моментально открыл глаза, сразу встретив встревоженный взгляд оборотня.

— Ты чего, Ловчий, сомлел-то? — Матвей с явным облегчением выдохнул и выпрямился, а я огляделся и понял, что сижу на траве, прислонившись спиной к какому-то крыльцу. Неподалёку по-прежнему лежала убитая мной сомбра, и от неё уже начинало отвратительно пахнуть сладковатой гнилью. Интересно, куда её можно оттащить и закопать, иначе тут скоро просто нечем станет дышать. Наверняка Матвей в курсе, вряд ли это первая тварь Изнанки, сдохшая в Стылой Топи этого мира.

— Воняет, — подтверждая мои мысли, произнёс оборотень, поморщившись, — поднимайся, оттащим в болото, пока никто не начал задавать не нужные ни тебе, ни мне вопросы. Да ты не думай, — хмыкнул он, заметив, видимо, моё не слишком довольное лицо, — пока я на твоей стороне. Мне тут столпотворение гостей с Изнанки ни к чему, мне и так хорошо. Были у меня на твоих приятелей виды, врать не буду, ну да не судьба, видать. Помощи не жди, но и мешать не стану.

— Не очень верится, но сейчас не об этом, — я поднялся на ноги и внимательно посмотрел на Матвея, — почему ты сказал, что теперь уже поздно что-либо менять?

— А то ты сам не знаешь? — он сверкнул жёлтыми глазами. — Не те они уже, кем были, понимать должен, не маленький.

— Всё равно не улавливаю, — я посмотрел на оборотня, — ты же был рад, что к тебе столько народу забрело, я же видел. И к камню ты всех не просто так потащил, и полыхнуло там тоже не к добру. А теперь говоришь, что ни к чему тебе гости…

— Да всё хорошо было бы, кабы тебя не случилось, — поморщился он, отворачиваясь, — стали бы они вместилищами для рождённых на Изнанке, да и разошлись бы по миру. Никто бы ничего и не узнал, а они каждый такое же гнездо организовал бы, как я тут. Сети бы расставили, жили бы себе, ждали бы, пока Ключ отыщется и в нужные руки попадёт. А так тебе придётся убить их всех — работа у тебя такая, иначе ты не сможешь. Ну да ничего, ждал я долго, ещё подожду, а ссориться с Кланом твоим мне и вправду не с руки.

— А скажи, Матвей, — я постарался, чтобы голос мой звучал ровно и спокойно, — тот Ключ, про который ты говоришь и который спрятал Алан, ты сам-то его видел?

Оборотень медленно повернулся в мою сторону и недоверчиво прищурился.

— Никак ты свою игру затеять решил, а, Ловчий? Что, надоело жить по правилам, да? Ты не думай, я не осуждаю, наоборот, понимаю тебя как никто другой. Сам тоже свободу люблю больше всего, потому тут и живу считай что один. Зато никто мне не указ… Проучить она меня хотела, привязав к этому месту, а получилось, что чуть ли не наградила. Нравится мне здесь, понимаешь? Лес, болото, тишина… Живу себе, жду момента, когда Ключ найдётся.

— Ты же не хочешь, чтобы сюда хлынули твари Изнанки, сам же сказал? — я никак не мог до конца понять логику Матвея.

— Не хочу, — кивнул тот, — а с чего ты взял, что я хочу проход открыть? Я бы наоборот, запечатал его, а сам бы тут остался. А чего? Угодья большие, место хорошее — источник силы рядом, чего ещё хотеть-то? Потому я и не стану мешать тебе, Ловчий.

— А помочь почему не хочешь?

— Чтобы оборотень Ловчему помогал? — Матвей посмотрел на меня так, словно я сказал невероятную глупость. — Да где такое видано-то⁈ Нет, парень, ты сам по себе, а я сам по себе. Не дружба у нас, а временное перемирие.

— Тоже иногда неплохо, — не стал спорить я, с кряхтением поднимаясь на ноги и старательно не замечая насмешливого взгляда Матвея, которого явно забавляло моё разбитое состояние. — Только не стану я никого убивать, если не будет в этом острой необходимости. Я Ловчий, а не убийца…

Оборотень искоса посмотрел на меня, и в его жёлтых глазах мне почудилось промелькнувшее и тут же исчезнувшее сочувствие. По спине пробежали ледяные мурашки: неужели Матвей прав, и мне придётся убить тех, кого я несколько лет считал своими единственными друзьями. Ну, насколько это возможно для такого самодостаточного типа, как я. Мастера Ловчие — это не друзья, это соратники, братья, но не по духу, а по оружию. Мы, не задумываясь, рискнули бы жизнью ради другого Ловчего, но никогда не лезли друг другу в душу, не делились сокровенными переживаниями. Вот и с ребятами: мы проводили вместе много времени, активно общались в соцсетях между походами, ездили друг к другу на дни рождения и просто так, но я никогда не испытывал желания впустить кого-либо из них в своё личное пространство. Даже Диану, с которой встречался достаточно долго. Но и чужими нас назвать было нельзя…

Как бы то ни было, мысль о том, что мне придётся убить кого-то из них, по-прежнему приводила меня в состояние глубочайшего внутреннего раздрая.

Наверное, я терзался бы ещё долго, но Матвей резко повернулся в сторону и прислушался. Затем он кивнул на сомбру и первым взялся за когтистые лапы. Мне ничего не оставалось кроме как подхватить оказавшуюся более чем увесистой тушу и послушно зашагать вслед за оборотнем к частоколу. Подойдя к на первый взгляд неприступному забору, Матвей безошибочно нашёл нужное бревно и нажал на него ногой — руки у него были заняты. Уже почти без удивления я увидел, как фрагмент частокола бесшумно отъехал в сторону, открывая нам выход. Не задавая вопросов, я вместе с сомброй протиснулся в открывшийся проход и, стараясь не показывать, что мне тяжело, зашагал вслед за оборотнем. Тот шёл легко, словно тварь, которую он тащил за задние лапы, весила не больше кошки.

К счастью, до болота мы дошли за какие-то минут десять, и я с невероятным облегчением помог Матвею спихнуть дохлую зверюгу в мутно-коричневую воду. Не успел я выдохнуть и спросить, не найдут ли её там, как поверхность болота колыхнулась, и я успел увидеть костяной гребень какого-то огромного животного, схватившего сомбру и стремительно погрузившегося с добычей куда-то вниз.

— Ну вот и хорошо, — невозмутимо кивнул Матвей, — и болотник сыт, и нам спокойно. Пойдём, что ли? Остальные наверняка встали уже, завтракать пора.

— Болотник? Это тот монстр, который только что на наших глазах тоже разжился завтраком?

— Он самый, — оборотень ухмыльнулся, — давно тут живёт, намного дольше всех остальных, его даже Панталис опасается, а это о многом говорит, согласись, Ловчий. Тебя, кстати, звать-то как?

— Коста, — я не видел смысла скрывать имя, тем более что оно практически не отличалось от того, которым меня называли ребята. — А ты действительно Матвей?

— Действительно, — кивнул оборотень, и я ему почему-то поверил. — Истинное имя я тебе не скажу, сам понимаешь, а этим вполне можешь называть, я к нему привык давно. Стало быть, будем знакомы?

И он неожиданно протянул мне руку, которую я, скорее, растерявшись, чем осознанно, пожал. И вдруг мелькнула мысль: а может быть, не все порождения Изнанки враждебны человеку? Вдруг среди них есть те, кто готов к мирному сосуществованию? Звучит бредово, и тот же Говард за такие мысли отправил бы меня недельки на две в карцер, чтобы прочистить мозги, но… Впрочем, об этом я подумаю как-нибудь потом. Когда разберусь со всей путаницей, которая творится как в этом мире, так и в Лавернее.

Скрепив таким образом своеобразный договор о ненападении, мы отправились обратно и застали ребят умывающимися около колодца. Фишер и Антон уже закончили, уступив место девушкам, которые, поёживаясь от ледяной воды, тем не менее довольно фыркали и даже предпринимали попытки брызнуть водой в друзей. В общем, вели себя совершенно нормально. Сколько я ни присматривался, никаких изменений пока не видел. Даже Кира была абсолютно такой же, как всегда, ничем не выдавая своей новой сути.

Завтрак тоже прошёл, как принято говорить в новостях, «в тёплой и дружественной обстановке». Потом Матвей предложил, чтобы не тратить времени зря, раз уж мы здесь застряли, прогуляться за грибами.

— А что, тут есть грибы? — почему-то удивилась Диана.

— А почему им тут не быть? — в свою очередь не понял Фишер. — Лес есть, время подходящее, погода способствует… Думаю, тут грибов — как грязи. Скажи, Матвей?

Оборотень молча кивнул, но потом, оглядев нашу компанию, на всякий случай решил уточнить:

— В грибах все разбираются? Мухомор от белого отличить сумеете?

— Не знаю, как остальные, а я о грибах знаю только то, что они есть, — пожала плечами Катрин и виновато улыбнулась, — я городской человек, мне гораздо ближе асфальт и небоскрёбы. Я для того и в походы стала ходить, чтобы ликвидировать пробелы в жизненном опыте.

— Не переживай, — я улыбнулся девушке, — я не дам тебе слопать бледную поганку, обещаю. А остальные грибы при соответствующей обработке смертельно ядовитыми не являются.

— Отлично, — Антоха, кажется, вспомнил, что он у нас за старшего, и решил возглавить грибную охоту, — давай корзинки, Матвей, или что там есть… ведёрки, к примеру…

— Сейчас принесу, — усмехнулся оборотень, поднимаясь и выходя в сени. Вскоре оттуда послышалось шуршание, потом что-то упало и покатилось, а Матвей заковыристо выругался. Я мельком успел удивиться, что после того, как мы выяснили отношения, он практически перестал меня раздражать, вызывать негатив. Хотя по уму так быть не должно: он представитель «той стороны», то есть я должен стремиться убить его, как говорится, по умолчанию. Интересно, рядом с кем он встанет в случае открытого противостояния? С теми, в кого превратились ребята, или со мной? Или вообще просто останется в стороне? Лучше бы, конечно, не допускать таких конфликтных ситуаций, но что-то подсказывает мне, что это наивные мечты.

Матвей заглянул в комнату и весело поинтересовался:

— Чего сидим-то? Грибы сами себя не соберут, так только в сказках бывает… Так что встаём и двигаем за мной. Корзинки на крыльце, выбирайте любую, какая глянется.

— Уже идём, — за всех отозвалась Кира и неожиданно мне подмигнула так, словно нас связывал некий общий секрет. В принципе, так оно и было: только я знал, что Кира стала вместилищем Панталиса, а она была в курсе, что я Ловчий. Но тогда, когда она говорила, что я не справлюсь с ней, у меня не было Марио, и мы с Костой ещё не прошли процесс слияния. Так что сейчас я не был бы на её месте так уверен в собственной неуязвимости. Не то чтобы я собирался провоцировать Киру, это было бы неразумно и опасно, но и бояться я перестал. Я просто знал, что в случае необходимости справлюсь с этим существом. Не играючи, с определённым трудом, но однозначно справлюсь.

Когда я последним вышел на крыльцо, ребята уже разобрали корзинки, и мне досталась, видимо, самая старая. Точнее, это была не совсем корзинка, а такой плетёный короб, к которому привязаны были лямки из брезентовых ремней.

— Эта штука называется заплешница, — пояснил Матвей, закинувший на спину точно такую же корзинку с лямками, — с ней испокон веку за грибами ходили. И большая, и рук не тянет. Так что приобщайся к старинному образу жизни, когда ещё доведётся…

— Сколько же ты тут живёшь, в Стылой Топи? — негромко, так, чтобы меня услышал только сам Матвей, спросил я.

— Давно, — он хмуро покосился в мою сторону, и я понял, что время откровенных разговоров ещё не пришло, а может, и никогда не придёт. Всё-таки мы слишком разные: Ловчие и порождения Изнанки.