Младший ветер

— А что, денег на лекарство совсем нет? — Хитро прищурился дед.

Мы с Татьяной засмеялись. Дверь в подъезд отсутствовала. Квартир на площадке было три. Татьяна подошла к правой двери и открыла её. Когда мы зашли через узенький коридор в комнату, я поняла, почему Бобик не вызвал у Татьяны беспокойства. Ножки у всех стульев, шкафов и дивана были погрызены. Но в целом, жить можно. В большой комнате был диван, застеленный мягким пушистым пледом, вдоль другой стены была старинная советская стенка, за стеклянными дверками которой стояли пыльные хрустальные вазы. В углу стоял вполне современный телевизор, а рядом с ним холодильник. Из большой комнаты вела дверь в маленькую спаленку, где стояла кровать, письменный стол и комод. Жить можно. Тем более, я же не на всю жизнь сюда переезжаю. Бобик настороженно обнюхивал каждую погрызенную ножку.

Татьяна включила холодильник, и я выгрузила в него продукты. Мы поставили чайник, я сделала бутерброды. Наскоро перекусив, мы пошли по соседям знакомиться. Она сказала, чтобы я не смущалась, здесь так принято. В соседнюю квартиру мы не пошли, Татьяна сказала, что хозяин сейчас находится возле магазина, и интереса для нас никакого не представляет, потому, как трезвым мне его не увидеть. Напротив Татьяниной квартиры, живёт баба Маня, к ней лучше идти без Бобика, она любит только кошек. У неё их штуки три. Когда мы постучали к Бабе Мане, мимо нас прошёл Павел, поднимаясь на второй этаж. Баба Маня открыла нам не сразу, она передвигалась по квартире с костыльком. Тане она обрадовалась, сразу пригласила нас к себе, и усадила за стол. Положила в тарелки картофельное пюре и по сосиске. Пришлось съесть, чтобы не обидеть хлебосольную хозяйку. Татьяна спросила её про здоровье. Она начала подробно рассказывать, что у неё болит, и что врач совсем ничего не знает, её не смотрит, если и придёт, то так, на пару минут. Тут я очень пригодилась, общению с бабушками меня научила работа в аптеке. Я ей подробно рассказала, что надо пить, чем надо мазать, да ещё и обещала лекарств из города привезти. Через час, когда она наконец-то нас милостиво отпустила, я была для неё роднее всех родных.

Мы с Таней поднялись на второй этаж и постучались в дверь матери Павла. Нам открыл Павел. Только взглянув на него, я сразу поняла, что он чем-то расстроен.

Из-за его плеча выглядывала полная женщина в очках. Увидев Татьяну, она заулыбалась и сказала:

— Танюша, здравствуй! Я мне Павлик сказал, что тебя привёз, я хотела к тебе сейчас спуститься. Давненько ты у нас не была.

— Здравствуйте тётя Лариса! Да мне сейчас разве получится вырваться из своего зоопарка! Как с утра встала, сразу кушать, гулять, играть, спать, кушать, гулять, и так целый день. Вадик на двух работах, он бы и на третью пошёл, лишь бы дома не сидеть с нами. Как ваше здоровье?

— Помаленьку. Кашляю уже месяц, простыла, наверное. А так всё хорошо. Да ты проходи, что в дверях-то стоять.

— Я с подругой приехала. Она после больницы, ей врач сказал, что надо на чистом воздухе больше гулять, за городом пожить, вот я её и привезла к себе в квартиру. Пусть поживёт, тем более квартиру мою я никому не могу сдать. Она тут никого не знает, возьмёте её под свою опеку?

— Конечно, а как звать-то?

— Меня зовут Оля. — Я тоже улыбнулась Ларисе Николаевне и вошла вслед за Татьяной.

Квартира была точно такой же, как у Татьяны, только светлая и уютная. На старом серванте, стоявшем у окна, были расставлены фотографии в рамках, по которым можно было отследить взросление Павла от крохотного карапуза до симпатичного мужчины. Посреди комнаты стоял круглый стол под бархатной скатертью, вокруг него расставлены четыре стула. Самой новой мебелью, выбивавшейся из общего советского стиля, был угловой диван ярко оранжевой расцветки. На нём сидела, крепко поджав губы и смотря на нас серыми холодными глазами, пожилая женщина, в чёрной длинной юбке и в темно-синей кофте. Она быстро взглянула на нас и снова уткнулась в тоненькую книжку, лежащую у неё на коленях. Потом, будто спохватившись, отложила книгу и встала, с улыбкой кивнув каждому. На мне её взгляд остановился, но потом она его отвела.

— Знакомьтесь, это Валентина, подруга моя. Таня, как твои сыновья?

— Разбойники, а не сыновья. Хочу быстрее сдать их в садик, а сама на работу.

— Мальчишки они такие. Ничего, время летит быстро, не заметишь, как вырастут. Павлик, так ты не ответил мне, отвезешь ты нас или нет?

Павел недовольно ответил:

— Вылечись сначала. Куда больная такая собралась.

— Тётя Лариса, а далеко вы собрались? — Спросила Татьяна.

— У Валентины племянница живёт в Покровке, так мы хотим съездить, попроведать её. Валентина её десять лет не видела, созвонились они недавно, она в гости нас пригласила.

— Мама, может тётя Валя одна съездит к своей племяннице? Я её посажу на поезд. А тебя могу пока забрать к себе, ты подлечишься в городе, анализы сдашь. — Павел в упор посмотрел на мать.

— Вдвоём сподручнее будет, и я хоть куда-то выеду. А то дальше Екатеринбурга и не бывала нигде сроду.

— Тётя Ларисочка, так вы кашляете, — поддержала Павла Татьяна — подлечитесь хоть, вот Оля медработник, она, если что, вам из города нужные лекарства привезёт, а там и видно будет. А то и так у Вас иммунитет ослаб, а в дороге можно любую заразу подхватить. Павлик же за Вас волнуется.

Лариса Николаевна посмотрела на меня и спросила:

— Оля, так ты врач?

— Я фельдшер. — Соврала я — Работаю в аптеке, так что осмотрю Вас, и привезу лекарства, какие надо. Кашель обязательно надо лечить, то может возникнуть осложнение. А там и до хронических заболеваний недалеко. Конечно, надо бы сдать анализы, чтобы исключить наличие инфекций. — Выложила я весь запас медицинских знаний — И иммунитет, конечно, надо повышать. Витамины пропить. А вы врача вызывали?

— Так я народными средствами лечусь. У нас тут тоже в медпункте только фельдшер сидит. А если что серьёзно заболит, так надо в город ехать. А я вот мёд пью, натираюсь на ночь.

Лариса Николаевна усадила нас за стол, поставила на середину стола большую сковороду с жареной картошкой. Павел успокоился, обрадованный Татьяниной поддержкой, помог матери накрыть на стол. Валентина села между мной и Татьяной.

— Может, и меня посмотрите, — повернулась она ко мне, пристально глядя прямо в глаза — у меня коленки болят, если долго сижу, то первые шаги больно делать.

Слова она произносила медленно, как и говорил Павел. Я ещё подумала, что таким голосом хорошо колдовские заговоры читать. Я ей ответила:

— Суставы надо проверить в клинике, у них там оборудование есть, компьютерная томография называется. Но у нас есть в аптеке мазь хорошая, все её хвалят. Я могу Вам её привезти.

— Привези, попробую. Вдруг поможет. А у тебя самой-то что? Вроде молодая ещё, здоровая должна быть. Это мы, старухи, на болячки жалуемся. А вам ещё рано.

— Мне тоже надо укреплять иммунитет. А прогулки в лесу на свежем воздухе снимают остаточный синдром от стресса. — И добавила — У меня нервы.

Лучше ничего я придумать не могла, болезней хронических у меня не было, поэтому я сказала первое, что пришло в голову. Валентина покачала головой, соглашаясь со мной.

Обед прошёл не очень весело, в основном говорили только Лариса Николаевна и Таня. Мы с Павлом изредка вставляли слово-другое, а Валентина вообще не произнесла больше ни слова. Я украдкой за ней наблюдала. Ничего странного и необычного я не заметила. Весь обед я придумывала, как бы мне зайти в спальню и посмотреть на картину. И тут я услышала, как тоскливо лает Бобик, оставленный в одиночестве в незнакомой квартире. Услышала его и мать Павла.

— Где это у нас собака лает? — Спросила Лариса Николаевна.

— Это мой пёсик, место здесь ему не знакомое, мы одного его оставили, вот он и протестует.

— Так надо было с собой привести.

Я, зная какой любопытный Бобик, сразу поняла, как мне попасть в спальню к Ларисе Николаевне.

— Правда? Так я схожу за ним? Он ласковый, не агрессивный.

— Веди, конечно, он просто прелесть! — Ответила за хозяйку Татьяна.

Она дала мне ключи, и я быстро спустилась за Бобиком, он радостно залаял ещё громче. От избытка чувств он тут же сделал лужу в коридоре. Я его схватила на руки и поднялась обратно, по пути шепнув ему в ухо, чтобы он заткнулся.

Бобик, как и ожидалось, сразу стал обнюхивать незнакомую обстановку. Я сидела и терпеливо ждала, когда он дойдёт до спальни. Но его заинтересовала кухня. Лариса Николаевна дала ему кусочек колбаски, которую он моментально проглотил. Покрутившись ещё вокруг Ларисы Николаевны, он снова стал обнюхивать комнату, в которой мы сидели, а потом, наконец- то побежал в спальню. Я, негодующе окликая его, пошла за ним. Над узкой деревянной кроватью висела картина в коричневой рамке. Она была точно такой, какой я её и представляла. До мельчайших подробностей. Мрачный свет её фона было настолько реалистичен, что она больше походила на фотографию с очень хорошим разрешением. Нет, даже не на фотографию. А просто, как будто я смотрю через открытый проём в другую комнату и вижу там стол. И на смятых бумажках было что-то написано. Нет, ни букв, ни строчек не было видно, но они там были. Я взяла упирающегося Бобика на руки и вышла из спальни. Валентина сидела, поджав губы, и смотрела в одну точку на столе, на меня она даже не обернулась. Но я видела по её напряжённой спине, что ей не понравилась наша с Бобиком бесцеремонность.

Павел засобирался домой, подгоняя Татьяну, и мы стали прощаться. Лариса Николаевна, до этого непринуждённо разговаривавшая с нами, как-то поникла. Я бы списала это на грусть расставания с сыном, но она стала похожа на заведённую куклу. Валентина наоборот, вроде даже немного оживилась, снова подошла ко мне и сказала, чтобы я к ним вечером зашла, если будет желание, и посмотрела Ларису Николаевну. Я пообещала, что обязательно зайду.

Мы спустились в Татьянину квартиру. Павел сразу меня спросил:

— Ну что, видели? Мать, когда мы уходили, опять какая-то странная стала. Может её Валентина чем- то опаивает?

— Павел, странности, конечно, есть. Но сходу я тебе не могу ничего сказать. Сегодня вечером я с ними подольше пообщаюсь, тогда и выводы будем делать.

Таня мне оставила ключи, записала свой номер телефона, и они уехали. Я прицепила к ошейнику Бобика поводок, и мы пошли с ним гулять. Возле подъезда всё ещё сидел старичок, дядя Алим. Увидев меня, он похлопал рядом с собой по скамейке и сказал:

— Садись, посиди. Как тебя зовут, забыл я.

Я присела рядом с ним, хотя у Бобика были другие планы на прогулку.

— Оля меня зовут. А это беспокойное животное зовут Бобик.

Он погладил Бобика.

— Зря ты сюда приехала. Опасно здесь.

От неожиданного начала разговора я оторопела:

— Почему опасно?

— Так кругом воры и бандиты. Сегодня, пока мы с бабкой в магазин ходили, к нам опять в дом залезли.

— Вы милицию вызвали?

— Зачем? Наш участковый и есть самый главный наводчик. Я его в магазине встретил, он как раз из него выходил. Увидел, что я вышел из дома, и сразу своим бандитам передал. А те всегда рядом с магазином крутятся.

— Так надо тогда его начальству звонить, заявление писать. Так нельзя оставлять.