Звездная дверь

Глава 9

Мне без труда удалось припарковаться на привычном месте в переулке за «Пьяной уткой», хотя все места перед пабом — все три — были уже заняты. Впрочем, местные завсегдатаи как правило приходили сюда пешком, с расчётом на то, что убираться будут ползком…

Через мутноватое стекло входной двери на тротуар лился тёплый жёлтый свет, а изнутри доносился гомон голосов, звон стекла и негромкая музыка. Поразмыслив чутка, я всё-таки решила обойти здание и зайти со стороны служебного входа — как, вообще говоря, обычно и делала. Мне сейчас совершенно не улыбалось окунаться в душную и шумную атмосферу наполненного паба. Там наверняка уже пришло какое-то количество постоянных клиентов, с кем я была лично знакома, и это неизбежно тянуло за собой вовлечение в светскую беседу, обмен любезностями, расспросы о работе — с этакой смесью поддельного интереса, сочувствия и осуждения… Нет, всё это — пустая трата времени, особенно сейчас, когда у меня дел по горло.

С первого этажа на третий шум доносился ослабшим настолько, что это не причинило бы мне неудобств даже если б я не умела отрешаться от внешнего мира. В детстве из-за этого я частенько получала нагоняи от матери, поскольку, углубившись в чтение какой-нибудь книги, легко могла проигнорировать её зов. А вот на учёбе мне это здорово помогало, особенно когда «сокамерники» по общежитию решали, что самое время устроить вечеринку и хвастались приобретением новых модных пластинок и записей.

Сейчас же, развесив намокшую одежду на «рожках» вешалки, я с удовольствием оглядела пустующий кабинет — Линда, очевидно, успела уйти домой. Хотя, если учесть утренний инцидент, скорее всего пошла к Рэйчел, близкой подруге, которая однозначно сумеет — и, главное, захочет выслушать и утешить её.

Малодушно порадовавшись тому, что этим не придётся заниматься мне, я включила свет, выложила на стол футляр с «вещдоками» и закопалась в шкаф с книгами. Там, среди вполне профессиональной литературы типа «Пособия для следователей» или «Судебно-медицинского исследования трупа», хранились и упомянутые справочники по языкам, религиям мира, культурологическим исследованиям, философии, истории и археологии.

Вооружившись парой основательных трудов, в которых так или иначе упоминалась иероглифика — довольно новые издания, содержащие даже неплохие фотографии, а не только зарисовки, — я засела за работу, решив, что в этот раз попробую работать параллельно: перерисовывать знаки в блокнот и одновременно искать их значение и упоминание в книгах. Однако почти сразу это намерение потерпело крушение, поскольку стоило мне взяться за карандаш и продолжить зарисовки, как в затылке предостерегающе и неприятно заломило обещанием боли.

— Да твою же… — прошипела я, отбросив раздражённо карандаш в сторону, и запрокинула голову назад, покрутив шеей из стороны в сторону под аккомпанемент тихого похрустывания.

Стало легче, и, глубоко вздохнув, я решила, что после завершения задания с Сонгом, часть гонорара я употреблю на визит к доктору Пирсу, старому знакомому нашей семьи. Он не раз пугал меня, что привычная и удобная рабочая поза приведёт к сколиозу, остеохондрозу и в конечном итоге — к смерти. К ней, по мнению доктора Пирса, приводило абсолютно всё в этом мире, и спорить с этим утверждением было очень сложно. Судя по всему, это относилось к разновидности «врачебного юмора», а по степени мрачности тот легко мог соперничать с кладбищенским.

Отвлёкшись на мысли о Пирсе и разминая себе загривок, я ощутила, как отпускает то самое болезненное напряжение, и даже, кажется, становится легче дышать. С одной стороны — это было здорово приятно, а с другой — мне ещё чёрт знает сколько часов нужно будет проторчать над этими проклятыми лентами, и, если каждый раз меня будет скручивать из-за этого дурацкого защемления, я просто с ума сойду.

Значит, нужно действовать на опережение.

Плеснув в стакан воды, я вытащила из аптечки в ящике стола двойную дозу «Анацина». Поначалу, правда, немного сомневалась из-за дозировки, но потом вспомнила, как меня шарахнуло недавно у Сонгов, и решила, что перестраховаться не помешает.

Прожевав и проглотив обезболивающее, я чуть ли не залпом выпила всю воду, чтобы смыть омерзительную хинную горечь — и всё равно ощущала этот привкус на языке.

— Уэ-эк, гадость, — выдохнула я с отвращением, потрясши головой и кривясь от противного послевкусия, после чего откинулась на спинку кресла, ожидая, пока начнёт действовать препарат.

Словно почувствовав вот эту краткую передышку, у меня на столе задребезжал телефон.

Вздрогнув от неожиданности, я подозрительно уставилась на аппарат, но через секунду вновь раздался звонок. Значит, не ошиблись номером. Интересно.

— Детективное агентство «Вудворт», слушаю вас, — заученно проговорила я, снимая трубку и прижимая её к уху.

— Мадам детектив, рад вас слышать! — послышался из динамика знакомый насмешливый баритон, в котором я без труда признала Гилмура — помощника Сонга.

«И „шестёрка“ Ванделли», — добавила мысленно я, поморщившись, но вслух сказала, конечно, другое:

— Взаимно, Фил. Чем могу помочь?

Шорох, тихий треск на фоне — или, быть может, просто помехи? Негромкий смешок:

— Вы ужинали, детектив?

Я сжала зубы, ощутив, как настороженность сменяется глухим раздражением:

— Да, — соврала, конечно, но может короткий и резкий ответ даст ему понять, что сейчас не лучшее время для подобных танцев?

— Тогда как на счёт чашечки кофе на сон грядущий?

Тихо вздохнув от такой упёртости, я взяла недолгую паузу, помассировав переносицу двумя пальцами:

— Фил, вы же в курсе, что звоните мне на работу, да? — аккуратно поинтересовалась я у него.

— Разумеется, — с лёгким недоумением ответил он. — Вам домой я уже звонил — безуспешно, так что решил попытаться счастья здесь.

«Чудно, у него есть мой домашний номер!» — чуть не поперхнулась я от негодования, но вовремя взяла себя в руки.

— Если я в такое время нахожусь на рабочем месте — это значит, что я работаю. Между прочим, над важным, в том числе и для вас, делом. Смекаете? — безукоризненно вежливый тон в конце дал сбой — я не смогла удержаться от лёгкой язвительности в вопросе.

— Крайне похвальное рвение, мадам детектив, я искренне вами восхищён, — в его же отвратительно бодром голосе не было и намёка на раскаяние. — Но это всё ещё не отвечает на поставленный вопрос — выпьете со мной кофе? Или, быть может, чаю, если опасаетесь, что от кофе вас настигнет бессонница?

Тяжёлого вздоха я удержать не смогла — да и, если честно, не пыталась. В конце концов, я живой человек!

— Мистер Гилмур, вам правда больше нечем заняться? Вы мешаете рабочему процессу, понимаете? Часики тикают, дни проходят. Вы знаете, что по статистике вероятность найти пропавшего человека живым и невредимым выше всего в первые пять дней? Дальше она неуклонно снижается, поскольку, в свою очередь, повышается вероятность скончаться от травм, голода, жажды, шока… — я вдохновенно несла какую-то чушь, имеющую к настоящей статистике примерно такое же отношение, как к погодной сводке, но вряд ли об этом знал Филипп.

Судя по негромкому сопению на том конце провода, моя тирада всё-таки возымела какой-то эффект.

— Что ж, мадам детектив, понимаю, — наконец нехотя отозвался мужчина. — Мне подумалось, что лёгкое отвлечение могло бы пойти лишь на пользу вашему расследованию — вы могли бы поделиться со мной наблюдениями и находками, а там, глядишь, и озарение случилось… Ну, как это у вас, детективов, бывает.

Я нахмурилась — одновременно и от его предположения, что я стану делиться с ним полученной информацией, и от упоминания того самого «озарения». Ох, знал бы он…

— Благодарю за заботу, но я предпочитаю сосредоточиться на задаче, пока она не будет решена.

— Самоотверженно, — показалось, или в голосе Гилмура скользнуло уважение? — Что ж, в таком случае, пожалуй, все сторонние дела отложим на потом. Надеюсь, вы сообщите мне, если выясните что-то важное. Или, конечно же, если столкнётесь с чем-то, в чём вам может потребоваться помощь.

«Помощь? Твоя?» — фыркнула я про себя.

— Разумеется, Фил. Буду держать вас в курсе.

— Очень на это надеюсь, — вежливо, но как-то суховато отозвался он. — Ванделли не любят, когда их добрые друзья исчезают таким некрасивым образом. Это может быть понято и расценено превратно, вы же понимаете…

Волоски у меня на загривке встали дыбом — как от тона, так и от содержания этой отповеди. Я еле удержалась от того, чтобы рявкнуть на него, посылая к чёрту со всеми завуалированными угрозами, но мне совершенно не хотелось испытывать на себе гнев этой семьи.

— Понимаю, — сдержанно сказала я. — Это всё?

— Если вам нечего мне сообщить — то, увы, да, — делано-скорбно вздохнул Гилмур. — Продуктивного вам рабочего вечера, в таком случае, мадам детектив.

— И вам не хворать, — процедила я и положила трубку на рожки — очень аккуратно, хотя и страсть как хотелось шваркнуть ею изо всех сил.

Проклятая мафия… Ванделли, докеры эти… Если бы их всех не было, насколько проще стало бы жить обычным людям! Гилмур этот — даром что мелкая сошка, судя по всему, а важничает как! И под кожу влезть пытается с завидным упорством. Будто одного отказа недостаточно было… Бесит!

Злость, как это часто со мной случалось, придала мне изрядный заряд бодрости, так что за перерисовку символов я взялась с вновь проснувшимся энтузиазмом. Хватило его, правда, ненадолго, а потом вернулась боль — тупая, ноющая, растекающаяся от загривка по всему телу липкими волнами. Я давала себе передышку, обращаясь к справочникам, а затем вновь возвращалась к рисункам. Срисовывала, сверялась с фотографиями на глянцевых страницах, делала пометки на полях.

Мне было душно — потому я влезла на подоконник, открывая окно, но этот манёвр принёс с собой холод и мерзкую морось, просачивающуюся в помещение. Свет стал тусклее, потому я включила настольную лампу. В какой-то момент мне показалось, что я сижу в кромешной темноте и пустоте, за своим столом, и что жёлтый свет из-под зелёного пластикового абажура — последнее Солнце во всей Вселенной, а под моими пальцами по древним песчаным блокам растекаются линии глупых, похожих на примитивные детские рисунки, символов смерти, жизни и времени…

А потом я проснулась — или пришла в себя, сложно сказать.

Вентилятор лениво крутился, продолжая поскрипывать на каждом обороте, слегка кренясь влево. В спину мне неприятно тянуло промозглым сквозняком, а на коленях лежал блокнот с несколькими заполненными страницами. Кроме болезненно-знакомых иероглифов там нашлись и расшифровки некоторых из них — часть была помечена знаком вопроса, выражая, очевидно, мои сомнения в её правильности. Энциклопедия лежала поперёк, и — Боже! — я использовала эти самые ленты, предположительно драгоценный раритет, а то и вовсе археологическое наследие, как самые обычные закладки!

Внутренне содрогаясь, я с максимальной аккуратностью извлекла тканевые полосы из книги, придирчиво осмотрев их на предмет надрывов или повреждений, и к своему облегчению не нашла ничего подобного. Это навело меня на мысль, что «вещдоки» вполне могли быть новоделом, поскольку едва ли древнеегипетская ткань выдержала бы столь непочтительное обращение — и у меня немного отлегло от сердца.