Упырь на Фурштатской (сборник)

– За меня! Что вы хотите сказать? – удивленно спросила Франциска.

– Я имел в виду вашу болезнь, – ответил Войслав.

– И вы говорили об этом с Аззо? Известно ли ему лекарство, о каком он не поведал мне сам? – спросила она с натянутой улыбкой.

– Кавалер Аззо должен принять участие в вашем излечении; но рассказать вам о том он не может, иначе лекарство утратит свои целебные свойства, – тихо отвечал Войслав.

– Какой-то таинственный эликсир наподобие тех, которыми поили меня доктора, что пытались меня лечить? Их заботами мне лишь становится хуже, – с горечью заметила Франциска.

– Несомненно, лечение это тайное – и, без сомнения, действенное, – ответил Войслав.

– Так утверждали все, но ни один не имел успеха, – возразила молодая дама, состроив кислую мину.

– Тебе нужно хотя бы попробовать. – начала Берта.

– Раз уж твой сердечный друг предлагает, – улыбаясь, сказала Франциска. – Не сомневаюсь, что ты, даже не будучи больна, готова была бы принимать всевозможные лекарства, только бы порадовать своего рыцаря; но у меня нет такой побудительной причины, и потому отсутствует и вера в исцеление.

– Я говорил не о снадобье, – сказал Войслав.

– Ах! магическое средство! Не иначе, я буду излечена – как же выразился тот шарлатан, что был здесь вчера? – «путем симпатического воздействия». Да, именно так он и сказал.

– Можете называть мое средство магическим, если хотите, – с улыбкой отозвался Войслав, – но знайте, дорогая, что способ лечения, который я предлагаю, должен соблюдаться буквально, в согласии со строжайшими правилами.

– И вы мне в этом доверяете? – спросила Франциска.

– Целиком и полностью, – помедлив, сказал Войслав, – однако.

– Почему же вы не продолжаете? Неужто считаете, что мужество мне изменит? – спросила она.

– Храбрость, спору нет, необходима для успеха нашего начинания, – внушительно произнес Войслав. – Предполагая, что вы наделены ею в избытке, я и собираюсь предложить вам свой способ лечения; ничто, клянусь жизнью, не причинит вам вреда, если только вы будете в точности следовать моим указаниям.

– Тогда расскажите мне, что вы задумали, и я приму решение, – сказала молодая дама.

– Я смогу рассказать об этом лишь тогда, когда мы приступим к исполнению задуманного, – ответил Войслав.

– Вы считаете, что я дитя, которое можно заставлять делать то, и другое, и третье, не объясняя причины? – спросила Франциска с ноткой былой игривости в голосе.

– Вы очень несправедливы ко мне, юная дама, если хоть на мгновение могли заподозрить, что я предложу вам нечто малоприятное, не будучи подвигнут на это самой насущной необходимостью, – сказал Войслав. – Тем не менее, могу лишь вновь повторить свои слова.

– Ну что ж, тогда я отказываюсь, – воскликнула Франциска. – Я уже все перепробовала – и без всякой пользы.

– О, умоляю тебя, соглашайся, Франциска. Наш друг не станет предлагать бесполезные меры, – сказала Берта, завладевая руками кузины.

– Позвольте и мне присоединиться к увещеваниям Берты, – сказал Франц.

– Какие вы все странные! – вскричала Франциска, покачивая головой, – вы делаете такую тайну из того, что мне в любом случае требуется знать – ведь иначе я не могу это сделать; и вы говорите, что я непременно поправлюсь, хотя собственные чувства убеждают меня в обратном.

– Повторю, что я ручаюсь в благоприятном исходе, – сказал Войслав, – если будут выполнены те условия, о которых я говорил ранее, и у вас достанет храбрости завершить начатое.

– Ха! теперь понимаю: похоже, это единственное, в чем вы сомневаетесь, – воскликнула Франциска. – Я покажу вам, что у женщин хватает воли и сил на свершение отважных поступков; даю вам свое согласие.

С этими словами она протянула Войславу руку.

– Наш уговор скреплен, – продолжала она, улыбаясь. – Скажите же, любезный рыцарь, как приступить мне к таинственному излечению?

– Оно началось в тот миг, когда вы дали свое согласие, – серьезным тоном отвечал Войслав. – Теперь попрошу только не задавать больше вопросов; будьте готовы совершить вместе со мной верховую прогулку завтрашним вечером, за час до заката. Я также просил бы вас ни слова не говорить отцу о нашем договоре.

– Как странно! – сказала Франциска.

– Договор заключен, и вы полны решимости; за все остальное в ответе я, – успокаивающе произнес Войслав.

– Что ж. Пусть будет так. Я последую вашим наставлениям, – ответила молодая дама, хотя на лице ее было написано сомнение.

– По возвращении вы узнаете все; а сейчас наберитесь терпения, – сказал в заключение Войслав. – Ступайте и отдохните, дорогая; завтра вам понадобятся силы.

Настало утро следующего дня; солнце лишь час как встало, и большие капли росы, словно расшитая жемчугами вуаль, устилали траву и соскальзывали с цветочных лепестков, покачивавшихся на утреннем ветерке, когда кавалер Войслав поспешил через поля в лес и здесь свернул на сумрачную тропинку, что вела, как он догадался, к башням замка Клатка. Приблизившись к старому дубу, о котором мы уже упоминали, он прилежно осмотрел землю в поисках человеческих следов, но вокруг отпечатались лишь копыта оленей; удовлетворившись осмотром, Войслав продолжал путь, предварительно наполовину вытащив кинжал из ножен, точно хотел убедиться том, что в случае нужды он окажется под рукой.

Войслав медленно взбирался по тропинке; было заметно, что он прятал что-то под плащом. Оказавшись во дворе, он оставил руины замка слева от себя и вошел в старинную часовню. В часовне он внимательно огляделся. В заброшенном святилище царила гробовая тишина, прерываемая лишь посвистыванием ветра в ветвях старого боярышника, росшего снаружи. Войслав продолжал осматриваться, пока в глаза ему не бросилась дверь, ведущая к склепу; он торопливо подошел к ней и спустился по ступеням. Местоположение солнца позволяло лучам его проникать сквозь щели; подземная усыпальница была так ярко освещена, что можно было без труда прочитать надписи в ногах и головах гробов. Первым делом кавалер положил на пол сверток, который принес под плащом и затем, переходя от гроба к гробу, застыл наконец перед самым древним из них. Он с вниманием прочитал надпись, задумчиво извлек кинжал из ножен и попробовал поддеть им крышку гроба. Сделать это ему удалось довольно легко, так как проржавевшие железные гвозди едва держались в прогнившем дереве. Внутри он увидел лишь холмик праха, остатки одежды и череп. Быстро вернув крышку на место, он перешел к следующему гробу, миновав захоронения женщины и двух детей. Содержимое гроба не слишком отличалось от предыдущего, за исключением того, что истлевшее тело оставалось в целости, пока Войслав не приподнял крышку, и только потом рассыпалось в прах, так что различить можно было лишь обрывки полотна и несколько костей. В третьем, четвертом и в следующих шести тела сохранились лучше; иные напоминали изжелта-коричневые мумии, в других гробах посреди бархатных, шелковых или заплесневевших покровов улыбался лишенный кожи череп с волосами; но на всех телах были заметны омерзительные признаки разложения. Оставалось осмотреть еще один гроб; Войслав приблизился и прочитал надпись. То был тот же гроб, что ранее привлек внимание кавалера фон Фаненберга; в нем, судя по надписи, покоился Эззелин фон Клатка, последний властитель замка. Крышка гроба поддавалась с трудом, и Войславу пришлось приложить немало сил, прежде чем ему удалось извлечь гвозди. Все это он проделал как можно тише, словно опасаясь разбудить кого-то, спавшего внутри; затем он приподнял крышку и заглянул внутрь. «Ага!» – невольно сорвалось с его губ; он отступил на шаг. Будь Войслав не готов к тому, что увидел, он испытал бы куда большее потрясение. В гробу лежал Аззо, в точности как живой – такой же, каким видел его Войслав за столом минувшим вечером; во внешности, одежде и всем остальном не имелось никаких отличий; помимо того, скорее казалось, что он спит, нежели покоится на смертном одре: разложение ничуть не затронуло его, а на щеках проступал даже румянец. Лишь недвижная грудь, не вздымаемая дыханием, отличала его от спящего. Несколько минут Войслав стоял неподвижно; он в оцепенении глядел на гроб. Затем с необычайным для него проворством он поднял выпавшую из рук крышку, положил ее на гроб и вбил гвозди в прежние отверстия. Завершив эту работу, Войслав взял принесенный сверток, который оставил у входа, поместил его на крышку гроба, поспешно поднялся по лестнице и покинул церковь и развалины замка.

День клонился к закату, когда Франциска попросила отца позволить ей совершить верховую прогулку с Войславом, объяснив, что намеревается показать гостю окрестности замка. Кавалер с радостью позволил это, рассудив, что дочь пошла на поправку; и вот, сопровождаемые только одним слугой, они сели на лошадей и выехали из замка. Войслав, против обыкновения, был молчалив и серьезен. Когда Франциска начала поддразнивать него, рассуждая о торжественном виде рыцаря и предстоящем ей симпатическом лечении, он отвечал, что дело предстоит им вовсе не смешное; и пусть лечение непременно увенчается успехом, события этого вечера оставят свой след на всей ее будущей жизни. Беседуя таким образом, они пересекли лес; у старого дуба они спешились и оставили лошадей на попечение слуги. Войслав предложил руку Франциске, и они медленно и в молчании поднялись на холм. Они как раз поравнялись с одной из полуразрушенных внешних стен, когда Войслав, точно рассуждая сам с собой и не обращаясь к спутнице, произнес:

– Через четверть часа зайдет солнце, и через час на небе появится луна; нам следует все завершить до ее восхода. Вскоре настанет время приступить к нашему делу.

– Думаю, пора вам рассказать мне, в чем же оно заключается, – сказала Франциска, глядя на него.

– Что ж, юная дама, – внушительно отвечал он, оборотясь к ней, – молю вас, Франциска фон Фаненберг, во имя собственного блага, и во имя отца, любящего вас всей душой, с тщанием взвесить мои слова и не прерывать меня вопросами, на которые я не смогу дать ответ, покуда труд наш не будет завершен. Жизни вашей угрожает большая опасность; она в той болезни, что донимает вас; и если вы не исполните то, что я вам сейчас скажу, вы безвозвратно погибнете. Обещайте в точности исполнить мои указания; я же даю вам слово рыцаря, что не замыслил ничего неугодного Господу и что честь вашего дома никоим образом не пострадает; вдобавок, это единственный способ спасти вас.

С этими словами он протянул спутнице правую руку, другую же воздел к небу, подтверждая свою клятву.

– Обещаю вам это, – сказала Франциска, тронутая торжественной клятвой Войслава, и положила на его руку свою маленькую, белую, исхудавшую ручку.

– Пойдем же; время пришло, – был ответ.

Войслав повел ее к церкви. Последние солнечные лучи освещали заброшенное здание, проникая сквозь проломы окон. Они вошли в часовню, наиболее хорошо сохранившуюся часть постройки; здесь еще оставалось несколько старинных молитвенных скамей, размещенных перед высоким алтарем; но сам алтарь представлял собой только каменное подножие и несколько ступеней; росписи и украшения давно исчезли.