Марш на рассвете

Кажется, впервые за всю нашу поездку Погорелов разразился такой длинной речью. Запнувшись, он поднял на Варю глаза, потом кинул на меня отчаянный взгляд, требуя поддержки.

— Да, — солгал я, — у него действительно был братишка, и тоже, кажется, звали Юркой.

— Ну, конечно, — поспешно произнес лейтенант, — не Федькой же.

Варя, глядевшая на лейтенанта во все глаза, словно только сейчас поняла, что происходит. Она вдруг уронила голову, зарылась лицом в ладони, хрупкие плечи ее мелко-мелко затряслись. Юрка-маленький прижался к сестре и с любопытством смотрел на Юрия-большого. Лейтенант сочувственно подался вперед и сделал судорожное движение горлом, точно сглотнул застрявший комок. Его грубоватое широкое лицо было жалким и взволнованным.

— И чего ты на меня уставился? — хмуро спросил Погорелое мальчика. — Озорник ты. Сестру вот не слушаешься, на теоретические предметы чихаешь.

— Я не буду больше, — буркнул Юрка. — Я работать лучше буду. Не нужны нам часы.

— Много ты наработаешь неучем! Поссориться со мной хочешь? Мы же с тобой тезки… вроде родственники.

Варя подняла голову и в смятении посмотрела на Погорелова таким долгим взглядом, что я вздрогнул. Лейтенант весь выпрямился, шевельнул пересохшими губами, словно желая что-то сказать, и радостно заулыбался. Кажется, я присутствовал при рождении вечного и всегда удивительного человеческого чувства.

— Ну вот, скоро нам идти, — грустно промолвил Юрий. — Кальцекс, Варя, у нас в полку тоже найдется. Можно прислать. Когда учишься в институте… м-м, болеть вредно. Мы не надоели вам?

— Нисколечко, — проникновенно сказала Варенька. — Напротив, посидите еще. Нам… Юрке вы очень понравились. У него чуткая душа.

Лейтенант от этих слов еще больше приободрился и вдруг очень связно и, я бы сказал, занимательно стал рассказывать о своем детстве, о фронте. Я никогда не думал, что этот человек может быть таким разговорчивым. Варенька поддакивала ему, улыбалась. Она, как видно, была хорошей собеседницей и умела слушать.

Потом все вместе пили чай. Юрий достал из вещмешка круг колбасы, банку сгущенки. Мальчишка же сразу оценил по достоинству тетушкино варенье, съев один почти весь стакан. Лейтенант сказал, что теперь Юрке-маленькому не придется лазить за зелеными яблоками; летом он специально приедет в отпуск и привезет своему тезке целую корзину свежей черешни, которой в полковом саду полно. «Желтый сорт. Слаще во всем городе нет».

— Да, самые сладкие, — нерешительно подтвердил я. Никакого сада в нашем полку и в помине не было.

…Уже смеркалось. Пора было собираться. Я простился и первым покинул мансарду. Я изрядно промерз, пока вышел Юрий.

— Черт возьми, — сконфуженно сказал он, когда мы спускались по шаткой лестнице. — В самом деле, не мешало бы поучиться языку, как советовала Варя. Я все хотел засесть за немецкий, но английский мне больше как-то нравится. Если что неясно, можно будет проконсультироваться… в письмах. А? Это удобно?

— Разумеется, — ответил я. — Ты обязан это сделать, если серьезно берешься за учебу.

Когда мы подходили к крыльцу, нам навстречу попалась тетушка с тазом золы в руках. Она прошла мимо, с достоинством отвернув голову.

— А где вещмешок? — спохватился я. — Там ведь продукты.

— Забыл, — буркнул Юрий.

— Вернешься?

— Ладно, — сказал он, отводя глаза. — В другой раз.