Мадонны Красного Креста

Реку Вислу переходили пешком по льду.

Въезжая в г. Штеттин, мы увидели дымящиеся с пламенем разбитые дома. Из многих окон висели белые простыни. Город сдался на милость победителя. Гражданского населения не видно. Кое-где старушки возвращаются с колясками и сумками в город, такие жалкие, голодные и говорят: «Гитлер капут».

Вместе с нашими бойцами лежали в госпитале французские летчики. Они были в плену у немцев. Истощенные, худые, почти все время лежали. Говорили по-русски неплохо, командир говорил хорошо. Он раньше всех стал на ноги, стал веселым и забавным. Восхищался нашими сестрами, врачами, санитарками: дарил цветы и приглашал в Париж кушать шоколад, был галантным кавалером.

День Победы я встретила в городе Штеттине (Германия). Это был и есть самый радостный, но и скорбный день в жизни нашего поколения. В 2 часа ночи проснулись от стрельбы. Стреляли рядом. И первая мысль: «Немцы напали на госпиталь!» Они группами бродили в лесах и неожиданно нападали на наши воинские части.

«Победа! Победа!» – ликовали люди. Плакали и смеялись все, медперсонал и раненые. Я вскочила и рывком сорвала светомаскировку с окна. Распахнула створки…

«Победа!», и трассирующие пули осветили небо.

Нежный аромат сирени заполнил комнату. Эту ночь я запомнила навсегда.

Наши соседи – ликующие авиаторы с охапками сирени пришли нас поздравить с Победой и пригласили на вечер отдыха в клуб. Среди них был молодой, симпатичный, стройный и элегантный голубоглазый старший сержант.

«Кирилл Иванов, – представился он, – приглашаю на бал в наш клуб, а сейчас пойдем гулять в парк».

В парке гуляли долго. С нами была моя боевая подруга Кира Сергиенко. Вечером в клубе кружились в вихре танца. Все были веселы и радостны. Эйфория переполняла нас. Потом мы гуляли по городу. Непривычно было видеть множество огней. И всюду черные провалы – развалины, пустыри с грудой кирпичей. Гуляли мы в стране, спасенной Красной армией, и гордились этим. Вспоминали Россию, дом, родных. Мечтали. В голову приходили строки из разных стихотворений:

Я русский,

И поэтому Россию люблю в дожди,

в росу и в снегопад.

Люблю за то, что здесь меня растили,

Как, может, только хлеб у нас растят.

Я вспоминала Кубань и милые моему сердцу пирамидальные тополя. Кирилл вспоминал Грузию, родных, что там живут, и грузинский коллектив, где он работал до призыва в армию. Мой спутник смотрел на меня и повторял:

«Скоро домой, Женечка! Ты уедешь, а мне еще надо служить».

Мы шли по сиреневой аллее. Какой нежный аромат! Эта теплая ночь, сирень и Победа остались навсегда в моей памяти, и в памяти Кирилла Евсеевича. Кирилл повторял:

«Мы познакомились в такой прекрасный день и знаменательный – в День Победы! Об этом мы часто будем вспоминать».

И вспоминаем. В этот день Кирилл всегда дарит мне цветы, конфеты, духи. В те дни, где бы мы ни ехали, куда бы ни шли, каждого встречного мы поздравляли с Победой, обнимались, целовались. Поздравляли всех своих раненых, желали дальнейшего выздоровления.

Мне так захотелось домой, забыть эту кровавую мясорубку, проклятую войну, закончить библиотечный техникyм, пропагандировать книги, рассказывать читателям о боевых подвигах бойцов Красной армии, о погибших воинах.

Но начальник госпиталя майор Мочковский охладил наши мечты:

«Не радуйтесь, скоро домой не поедите. Нужно долечивать раненых».

Для врачей и медсестер война продолжается. И сейчас они лечат фронтовиков, у которых открываются старые раны, беспокоят осколки, застрявшие на долгие годы в их теле. Эти фронтовики после войны, инвалиды и больные, вместе со своим народом восстанавливали разрушенное войной хозяйство.

Салют победе, что в Берлине.

Огнем попрала мощь огня.

Салют ее большим и малым

Творцам, что шли путем одним,

Ее бойцам и генералам,

Героям павшим и живым, –

Салют!

А. Твардовский

В оригинале книги автор приводит полный текст песни на стихи В. Харитонова «День Победы».

Команду из 7 человек из госпиталя послали в г. Зеллин, на остров Рюген. Здесь мы приготовили палаты для будущих наших пациентов. Это очень красивый курортный город на Балтийском море. В мае месяце вода в море очень холодная, но мы купались, отдав дань прекрасному курорту и морю.

Через неделю за нами приехала грузовая машина с известием, что госпиталь переезжает в г. Мальхин, будем работать с тяжелоранеными. Мы быстро свернули свое имущество и поехали в г. Штеттин.

Миновав дамбу, оказались в каком-то городе, где проходила встреча наших освободителей с союзной американской армией. Решили посмотреть, послушать, что там происходит. Рядом с нашей машиной оказались две американские машины. На одной из них были американские офицеры. Увидев нас, они обрадовались и с возгласами «Маруся, Маруся!» махали нам руками. Потом их как ветром сдуло с кузова машины. Через несколько минут они появились перед нами веселые с ветками сирени. Представились, руку под козырек, со словами «С Победой!» поцеловались. Мы тоже представились, как положено. Они разочаровались, что среди нас нет Маруси. Мы не знали английского языка, а они русского, стали жестами объясняться. Они поняли, что мы медики. Трогали, разглядывали наши медали, восхищались, что мы хорошо лечим раненых. Жестикулируя и смеясь, пригласили к себе в часть. Потом мы плясали и танцевали под хлопки и пение окружающих нас советских и американских солдат, немецких женщин и детей. У меня был хороший галантный партнер, хорошо танцевал, и я подумала:

«Ах, если бы я была в гражданском платье, да на каблучках и покружилась бы по паркету с ним в вихре вальса». Но была я в полинявшей гимнастерке, армейских сапогах, а под ногами была трава. «Мечты, мечты, где ваша сладость?» Но это была незабываемая встреча с союзниками. «Наговорившись», потанцевав, распрощались с галантными кавалерами по всем правилам воинского Устава и поехали к себе в г. Штеттин.

Дальше дислоцировались в г. Мальхине. Раненые почти все ходячие. В моей палате человек 5 были эпилептики. Надо бдительно следить за ними, чтобы во время приступа они не разбились.

Последним для меня был г. Гюстров (Германия). Пациентами были отравившиеся шнапсом, пищей, которой угощали немцы, с приступами аппендицита и другими заболеваниями. Госпиталь вел амбулаторный прием немецкого населения – бесплатно.

Достопримечательностью госпиталя был хор наших девушек, которым руководил баянист Володя Мозолевский. Были и солисты: Галина Щеглова, Игорь Цюпа, которые пели на бис. Особенно душевно Гала исполняла песню «Вася-Василек».

Валя Долотова танцевала на сцене под возгласы «Браво!». Все девушки были милы и красивы, пользовались большой любовью солдат и офицеров. Все были благодарны начальнику госпиталя майору Мочковскому за организацию концертов. Это был праздник для личного состава гарнизона г. Гюстрова.

После лазарет был переброшен в другой город и в 1946 г. расформирован.

Добрым словом вспоминаю наших товарищей, наших начальников госпиталя: майора Кроля, майора Лившица, майора Мочковского. В трудное время войны они сумели сохранить госпиталь трудоспособным.

Наши военные воспитатели – старший политрук Селиванов и комиссар А. Литвинов приучали нас к военной дисциплине. Замполит А. Литвинов (бывший учитель) часто приходил в палаты, рассказывал о международном положении и положении на фронтах. Оставлял газету, журналы, брошюры, и мы их читали раненым. Для личного состава проводил политзанятия.

Были у нас партийная и комсомольская организации. Это был авангард личного состава лазарета. Комсомольский билет храню до сих пор.

«Наши хирурги имели не только золотые руки, но доброе сердце и большую выносливость. Оперировать и обрабатывать раны приходилось без отдыха по несколько дней. Врачи-хирурги Лесковский, Соколова, Безуглый, Лопушанский, Старицина, Шеховской, Беседина, Тарасов, Ратушный, Янтарева работали в разное время в госпитале», – вспоминает Катя Панина.

Работая в операционной, перевязочной, я видела уставших, изнемогающих хирургов и медсестер. Но они свято выполняли свой долг.

Хирурги С. А. Ратушный и Я. И. Бубес просят:

«Женя, принеси крепкого чая и кусочек хлеба!»

Приношу стакан чая и кусочек хлеба в марлечке. А он стоит у столбика палатки, прижавшись к нему спиной, руки в крови, подняты на уровне плеч, стоит с закрытыми глазами – отдыхает. Начинаю поить чаем – глоток чая, кусочек хлеба – подкрепился и к операционному столу. И сестричек также поила и кормила.

Кубанский поэт В. Подкопаев в стихотворении «Сердечному доктору» пишет:

И как потом

из тишины,

шагнули вы

навстречу грому.

И как страна

на срок войны

одела вас по-фронтовому.

Но вы и в гибельном дыму

все так же

синий свет струили…

Известно богу одному,

Как вас бойцы

боготворили!

Для них,

страдающих от ран,

был голос ваш

лекарств нужнее.

Вас редко звали

«капитан»,

а чаще – «доктор»,

так нежнее.

Благословенна доброта

госпиталей и медсанбатов!

Мадонны Красного Креста,

доныне

мы вac

помним свято!

Такими были и наши хирурги.

Когда оперированный приходит в себя, начинает вспоминать врача, кто делал операцию:

«Она хотела мне ампутировать руку, но я просил: "Сестра, не режь мне руку, оставь ее". Она отвечала: "Я не сестра, а майор медицинской службы, руку мы тебе оставим, не волнуйся, дорогой"».

Это была милая, добрая опытная врач Матковская.

«Старший хирург майор медслужбы Соколова Мария Петровна пришла в госпиталь, когда мы вернулись из отступления, после взятия г. Ростова. Госпиталь находился в музыкальной школе, потом в школе на 19 линии.

Работали сутками, почти без сна. Очень ценным было в работе Марии Петровны то, что она после ночной смены ни разу не оставила отделение без обхода. Делилась своим опытом хирурга с молодыми врачами, помогала им, сколько у нее было силы, добра, участия в судьбе бойца», – вспоминает Панина Катя.

Здесь к нам прибыл хирург С. А. Ратушный и другие молодые врачи.

Доктор Ратушный умело делал операции, спасая руки, ноги, не делая ампутации. Так было с комсоргом полка Ваней Алексеевым. Он лежал в шоковой палате, я его выхаживала.

Работа хирурга очень тяжелая, надо удалить пули, осколки, клочья телогрейки или шинели, успокоить бойца, что все будет хорошо, он быстро поправится.

Большинство наших сестричек прошли с госпиталем весь путь от начала до конца. Это Клава Князева – старшая операционная сестра, лейтенант медслужбы; Катя Панина – старшая медсестра, старшина, наш комсорг, Дуся Баландина, Галина Отрашевская – медсестры. С декабря 1941 г. до конца, т. е. до демобилизации, были в госпитале медсестры: Аня Никитина, Марина Матюшенко, Галина Трухина, Вера Кубенина, Вера Сазонова. Позже прибыли Шура Кубрак, Клара Нейман, Катя Пивненко. Наши помощницы-санитарки: Тоня Верещагина, Женя Кириленко, Кира Сергиенко, Оля Радченко, Полина Рыбина и другие.