Разведчики

Словом, пока Рафаилов сообразил, что происходит, немец его обмарал да ветерок ему еще помог.

Все штабисты и генерал тоже смеются над ним, а Рафаилову не до смеха, конечно. Он страшно разъярился. Шутка ли, такое безобразие при генерале и всем штадиве?!

Ну а колбаса, вернее оболочка, повисла на деревьях опустошенная, без газа. Немца же без всякого с его стороны сопротивления, со спущенными штанами наши солдаты пленили. Когда ночью перешли мы линию фронта, то я как старший пошел докладывать о выполнении задания Рафаилову. Пришел, доложил, и все шло вроде бы нормально, пока я не поздравил его с пленением немецкого наблюдателя. О том, что он взят в плен, я узнал еще на передовой, но без всяких подробностей. И вдруг Рафаилов разгневался на меня. Он подумал, что, поздравляя его, я умышленно намекаю на его конфуз. Выгнал он меня из блиндажа. Всем моим ребятам за аэростат дали по ордену Красной Звезды, а мне по настоянию Рафаилова «Отвагу». С тех пор Рафаилов терпеть меня не мог! Будто при всем честном народе не немец, а я его опозорил. Генерал наш ушел на повышение, прислали командовать дивизией полковника. Тот никого еще не знал и целиком доверялся тем характеристикам, которые давал разведчикам Рафаилов. Во всяком случае, что бы я ни делал, как бы ни отличился, Рафаилов всегда спрашивал:

— Это что, тот самый Ярцев-аэростатчпк?

— Так точно! — отвечали ему, и он тут же вместо представления меня, скажем, к ордену Красной Звезды или Отечественной войны, писал в наградном листе: «Наградить медалью «За отвагу», а то и вовсе: «Воздержаться. Не достоин награждения…»

Выслушав рассказ Ярцева, мы от души посмеялись.

Переглянувшись с Николаем Ивановичем, я ответил Ярцеву:

— Если вас кто-нибудь возьмет из старших групп в поиск, я возражать не буду…

Так начал Костя ходить на задание в нашей разведроте.