Стяжание Духа Святаго в путях Древней Руси

XVII в.

На Западе начиная с эпохи Ренессанса (XV в.) происходит смена идеологических установок. Готический период истории (гармонический эон) сменяется временами гуманизма (эон Прометеевский. Шубарт). Бурная переходная эпоха полна великих открытий, событий и потрясений.

Не избежала духа времени и Русь. В XVII в. «равновесие было потеряно, сдвинуто с места, и самая душа сместилась». Это век сдвигов, смуты и раскола. Век заката Святой Руси и великой идеи «Москва — Третий Рим».

Рассмотрим подробнее происхождение этой идеи, имевшей столь глубокое значение в русской идеологии, корнями своими уходившей в историю Древней Византии.

В те далекие времена Средневековья и ранее, когда создавалась идеология Византийской Империи, жизнь была неотделима от религии. Тогда царила цельность мироощущения и миропонимания. Все освящалось Церковью: преображенному православному «государству, царству, народу вручались величайшие вечные заветы, служение, входящее в план Божественного мироправления. Оно имеет вечное значение. Поэтому власть государственная установлена Богом, она служит целям Царствия Божия и ответственна перед Богом за приведение управляемого ею народа в чистой, неповрежденной еретиками вере к порогу Царства Христова грядущего».

В этом теократическом государстве в основу управления была положена идея симфонии, или гармонического сочетания двух властей: царской и патриаршей. Каждый в своей области — царь в светской, патриарх в духовной — должен стремиться к осуществлению единой высшей цели. «Есть два великих блага — дары милости Всевышнего людям — священство и царство» (6-я новелла Юстиниана). Они дополняют друг друга: одному вверена Творцом «забота о душах», другому — «управление плотью».

Императорский сан является особой формой церковного служения, Церковь освятила эту власть таинством, сообщив ей духовное значение и каноническую основу. Преподавалась особая благодать Святого Духа, та, о которой говорилось еще в Ветхом Завете. В таинстве миропомазания, когда царь помазуется «великим миром», он поставляется царем и самодержцем всех ромеев, т. е. всех христиан. «Богом помазанный» император прежде всего «должен сохранять в целости чистую веру христианскую и охранять от всех волнений состояние святой кафолической и апостольской Церкви».

«Православный «василевс» есть канонический полномочный попечитель Церкви, защитник неповрежденных догматов и всякого благочестия. Он один несет этот вселенский православный сан для других православных народов и, по Иоанну Златоусту, имеет особое мистическое значение в мире, как «удерживающий» свершение той «тайны беззакония, которая уже в действии» (2 Фес. 2:7).

Итак, империя имеет православную миссию, и император есть прежде всего символ и носитель этой миссии. Должное служение в царском сане расценивается Церковью как великий, трудный подвиг, и поэтому император может быть причислен к лику святых «именно как император, как Богопомазанный возглавитель христианской империи».

С момента утверждения мировой христианской империи центр мировой жизни переместился из Древнего Рима в Константинополь — Новый Рим.

С необычайной легкостью восприняла Русь от Византии Православие и вместе с ним и ее мировоззрение. Сама того не подозревая, Византия готовила себе в русском народе исторического преемника. С момента политической гибели Восточной империи Русь принимает на себя ее миссию избранного Православного Царства, Нового Израиля, и, таким образом, центр Православия переходит в Москву — Третий Рим, заменив собою второй — павший. Под влиянием Православия и идеи «Третьего Рима — Святой Руси» выковывается могучий культурно-исторический тип русского народа, который и начал созидание великой Империи.

Вначале все содействовало успеху. Государство увеличивалось и укреплялось: в XVI в. завершается «собирание земли» и покоряются Казань, Астрахань, Сибирь. Происходят реформы централизации Иоанном Грозным и митрополитом Макарием. Блеск и сила Москвы вызывают царское венчание и установление патриаршества. Но Русь ждали тяжелые испытания. Корни их можно искать в том, что хотя Русь и поднялась в XV в. до «высоты вселенской ответственности за судьбы всего Православия», но культурные, просветительные ее силы тогда еще не соответствовали величию ее призвания. Жестокий разгром Новгорода Иоанном Грозным с его культурой, вышедшей из античного зерна, а также уничтожение высшего образованного класса, носителя старых устоев и традиций, изменяют прежний образ и лик Древней Руси. Этому способствовало и покорение восточных царств, которое как бы ориентировало русскую жизнь в новом направлении. К Азии переместились торговые пути и жизненные центры, и самые нравы окончательно сложившегося государства приобрели азиатский оттенок, более от победы, чем от предшествовавших поражений. В духовной жизни разрыв с Византией вызывает ослабление святоотеческой традиции, в подвижничестве забывается внутреннее делание, подвиг приобретает более суровый и внешний характер, но общий духовный уровень монашества значительно снижается. Большие монастыри обращаются в привилегированные, весьма благоустроенные общежития с богатым питанием и частыми изысканными «кормами» на помин души. Прежнее напряженно-аскетическое житие уступает место «благобыту» и «культовому благочестию, согласно специфически русскому пониманию православного благочестия» (проф. Карташев). Быт, черпавший свои силы в благотворном влиянии монастырей, таким образом теряет свою духовную основу и опору, и в результате общая духовная сопротивляемость страны ослабевает. С другой стороны, в эпоху Смутного времени усиленно вливаются латинские воздействия и западные влияния.

XVII в. открывается смутой, из которой народ выходит изменившимся, взволнованным, недоверчивым от неустойчивости. Все двоится и мешается, цельность и устойчивость утеряны. Меняется психология, мировоззрение, богословие, старина и быт поколеблены, их надо восстанавливать, чувствуется бытовой распад, надо установить норму, обряд, образец. Хотят установить «исправные книги» Богослужебные по древнему образцу. Открывается невероятная трудность этой задачи, которую, как кажется, можно разрешить только властью, чтобы строгий и единообразный чин прекратил «качание мира».

Патриарх Никон стал властно и торопливо проводить реформу, но реформа не идет гладко, и «качание» не прекращается. Главная острота Никоновой реформы была в отрицании старорусского чина и обряда с заменой его новогреческим, а заодно осуждается Стоглавый собор, прошедший под знаком собирания старины русской.

Проф. прот. Георгий Флоровский стремится проникнуть в глубинные причины раскола. Патриарха Никона обвиняют в том, что он разорил старину. Но сущность волнения была не в этом. Отстаивая независимость и свободу Церкви в борьбе с руководящими церковными кругами, патриарх Никон опирался на идею превосходства «священства» над «царством», основываясь на отеческом учении о «царстве», главным образом, Иоанна Златоуста. И это глубоко взволновало старообрядцев. Раньше был Третий Рим — благодатное, священное житие, священное «Царствие», и оно осуществлялось в царстве, а не в Церкви, царство и Церковь сливались. И вдруг Никон говорит, что священство выше царства, следовательно, между царством и священством нет полного единства, это не одно и то же, нет единого начала в жизни, а их два.

И действительно, в симфонии признаются два разнородных начала: светское и церковное, кесарево и Божие. Церковь не от земли, но от Бога, государство же — это устроение земной жизни и создается творческими силами человека. В симфонии государство признает закон Церкви основным законом жизни, высшей ценностью и стремится служить ему, провести его в жизнь. Но симфония — только задание, которое свершается в становлении, это только начало жизни, исповедание высшего начала и желание служить ему. Соблазн старообрядческого раскола в том, что, поняв ценность симфонии и правильно полюбив православное царство, он так полюбил его, что оно стало казаться спасительным «Царствием», и он забыл Церковь.

Симфония — гармоническое сочетание двух начал жизни: естественного и вышеестественного: мира сего и мира Божия, при симфонии они живут нераздельно, но не могут быть и слиты, всегда будут два закона — естественный и преестественный.

Соблазн раскола обещал слить их воедино так, чтобы был один только закон: царствие в царстве. Раскол ищет священный ритм, чин, или обряд, ритуал жизни, видимое благообразие и благостояние быта, ищет «типикон спасения». Это теократическая утопия, теократический хилиазм, мечта о граде земном. Староверов встревожило больше отступление царя, чем деятельность Никона. Если царь неверен «царству царствия», то кончен Третий Рим, а четвертому не бывать, жизнь стала безблагодатной, жизнь не будет «житием». Раскол есть отрыв от соборности, исход из истории. Благодати нет, нет Церкви, нет благодатной жизни. Остается усердие. Отсюда снова культ быта.

Прекращение культурно-просветительных воздействий Византии с момента разрыва вызывает в русской среде замкнутость и застой как умственный, так и во всех областях жизни, образуя в длительном процессе снижение культурного уровня по сравнению с прошлым, вызвав сильное падение общей грамотности. Между тем как Запад далеко ушел вперед. Заимствовать образованность приходилось оттуда. Западные, а вместе с тем католические влияния стали проникать с юга, через Киев, где при организационной деятельности Петра Могилы уже окончательно завершается «острая романизация Православия, его латинская псевдоморфоза, внутренняя интоксикация (отравление) религиозным латинизмом». В Киеве развилась значительная ученость, но в подражание Западу. В школе Петра Могилы преподавание велось по-латыни. Создалась западная школьная традиция, но уже лишенная творчества, так как между духовным опытом и мыслью образовался разлад. Вместе с киевской ученостью к нам проникает сильное и длительное влияние Запада.

Преп. Антоний Леохновский († ок. 1613). Сын боярских детей Вениаминовых. Знаком с святоотеческой литературой, ссылается на слова Исидора Пелусиота и Антония Великого, становится отшельником. Плоть его почернела от подвигов. Он присоединяется к другому подвижнику — священноиноку Тарасию. Образуется монастырь. Иоанн Грозный желает его видеть и дает грамоты на рыбные ловли.

Преп. Евфросин Синозерский († 1612) создает обитель во имя Благовещения на берегу Синичьего озера. 19 марта 1612 г., предвидя духом приближение ляхов, он предупредил население. Встретил врагов в схиме у креста и был зарублен вместе с иноком Ионою.

Преп. Галактион Вологодский († 1612) — в миру князь Гавриил Бельский, сын казненного Иоанном Грозным боярина. Его младенцем скрыли в городе Старице у сапожника, и он обучился у него этому ремеслу. Овдовев, он предается такой строгой аскезе, что заболевает. Однако продолжает свой затвор, и Господь посылает ему исцеление. Приняв постриг, он продолжает шить обувь, а деньги делит между церковью и нищими. Затем он приковывает себя цепью к потолку таким образом, что мог спать только стоя на коленях. «Получив от Бога дар премудрости и слова утешения, назидал и утешал всех приходящих (старчество). Два раза он вышел из затвора: один раз по повелению епископа на всенародный молебен о ниспослании дождя, другой раз он явился в земскую избу и предсказал нашествие Литвы. Св. Галактион призывал к общему покаянию и однодневному построению церкви во имя Знамения Божией Матери. Но ему не вняли, и грозные предсказания святого сбылись в точности. Он сам был зарублен врагами. Чудеса от мощей.