Из жизни писателей

Приснится же такое...

Один писатель цеплял к каждому существительному неопределённый артикль «какой-то». И куда надо, и куда не надо. В результате его книги выглядели так:

«Сталкер услышал какие-то звуки и спрятался за каким-то сараем. Но там уже сидел какой-то снорк, и сталкер бегом убежал, каким-то чудом оставшись в живых. Убегая, он споткнулся об какой-то артефакт и не глядя сунул его в карман. Но через каких-то пять секунд понял, что это портативная жарка…»

Другой писатель везде лепил деепричастия: «Шевеля левой пяткой, эльфийка чистила яблоко, сверкая глазами, а король, пиша на стене неприличности, поглядывал на неё, думая и размышляя». А если ему говорили, что деепричастий надо бы поменьше, он отвечал, что без них речь бедна.

Третий писатель увлекался прилагательными: «Умный высокий худой студент в модной красной нейлоновой куртке и жёлтых навороченных дорогих кроссовках пересекал широкую многолюдную асфальтированную улицу неторопливым, широким и твёрдым шагом, бросая на угрюмых, уставших и раздражённых прохожих любопытные, внимательные и острые взгляды». Ему говорят: «Читать же невозможно! Мозги вязнут в прилагательных». А он в ответ: «Я не протокол пишу, а художественное произведение!»

И так оно и продолжалось, пока всем троим не приснился одинаковый сон: будто бы коллега по перу пригласил их на писательскую вечеринку. По сюжету сна он наконец-то издался и решил это дело отпраздновать. (Наяву ему такое точно не светило).

Сабантуй происходил не в ресторане, а дома на кухне. Сначала, как водится, были торжественные речи и дарственные надписи, виновник торжества дарил всем свой бумажный шедевр, некоторым даже насильно, и рассказывал, как трудно было издаваться. Потом дело по традиции перешло к выпивке, а от выпивки — к закуси. Вот тут-то гостей и ждал сюрприз.

Воткнули они вилки в котлеты, откусили — и выплюнули. В котлетах было столько перца чили, что у бедняг глаза вылезли на лоб. Схватились несчастные писатели за хлеб, откусили — и тоже выплюнули, потому что хлеб состоял из одной соли. Налили себе лимонаду — запить, а в лимонаде сплошной лимонный сок. С сахаром, правда. В пропорции один к одному.

— Ты чего это, братец, продукты испортил? — стали возмущаться гости, а изданный им отвечает:

— Ничего не испортил! Только приправ добавил. Потому что без перца, соли и сахара пища безвкусная.

— Дык думать надо, сколько сыпать: чайную ложку или стакан.

— А вы сами-то думаете, когда лишними словами свои тексты посыпаете?

Тут и задумались писатели. Так крепко задумались, что аж проснулись. А проснувшись, побежали редактировать всё, что написали, и с тех пор всего сыпали в меру: и перцу, и прилагательных, и прочего.