О богах, шакалах и детях

Глава 10

Последние несколько дней, что Сашка с мамой проводят на Муданге, мы все сидим в столице. На Азамата наваливается такая гора работы, что я его вообще не вижу, хотя вроде в одном здании сидим. Мама и здесь организует бурную деятельность: наводит марафет на остатки старого сада, среди которых построен дворец, а потом ещё облагораживает Дом Старейшин, чтобы никому мало не показалось. Ещё она набирает с собой кучу электронных справочников по муданжским растениям с целью дома найти переводчика и их опознать. Сашка обещает в следующий раз прилететь с женой и детьми. Азамат ужасно доволен встречей с моими родичами. В космопорту мы всей семьёй учим Алэка махать ручкой на прощание.

А дальше всё возвращается в привычную колею: ребёнок, клуб, скучная работа за буком. Правда, работу по большей части удаётся спихнуть на Эсарнай. Пока у нас гостили мои родичи, с Эсарнай я почти не встречалась, зато на утро после их отъезда её пышные формы были первым, что я увидела, выйдя к завтраку. Алэк после кормления на рассвете отказался спать дальше, и я его выставила с Тирбишем гулять и завалилась обратно. А теперь, значит, вместо тихого завтрака в одиночестве у меня неожиданно светский приём.

— О, — говорю вяло, протирая правый глаз. — Доброе утро. Как муж?

— Ой, улетел вчера, — невпопад отвечает Эсарнай, настолько отвлёкшаяся на мой вопрос, что даже забывает поздороваться. — Странный он какой-то. Сначала всё молчал и смотрел косо, потом устроил мне допрос, как я живу. А мне как раз в статье попалась цитата из какой-то земной книги, и я никак не могла понять, что она значит. Всю Сеть перерыла, даже в платной бибилиотеке зарегистрировалась, а толку ноль. И тут ещё Экдал со своими вопросами. Я ему и говорю, мол, тебя всё лето не интересовало, как я живу, чего теперь-то пристал, когда всё наладилось? Лучше бы, говорю, словари мне привёз, как я просила. А то наволок опять платины, как будто её на Муданге мало, а мне её и надевать-то некуда, потому что в обычный клуб я не хожу, у Хотон-хон никто украшений не носит, а муж меня никуда не водит и вообще видеть не желает.

— А он что? — спрашиваю нервно, мгновенно проснувшись. Похоже, мои миротворческие попытки всё совсем испортили…

— Обиделся, — жалуется Эсарнай. — Говорит, я от тебя ничего не требую, даже детей не прошу, что ты меня попрекаешь? Ну, мне как-то неудобно стало за упрёки, действительно ведь он меня почти не трогает. Иной раз думаю, хоть бы поприставал, а то я уж и не помню, каков живой человек на ощупь. Ну и говорю ему: я, говорю, никогда тебя не просила так ограничиваться. Хочешь детей — давай детей, я хоть не одна тут в четырёх стенах сидеть буду.

Её прерывает слуга с завтраком.

— Смелое решение, — вставляю я, не зная, что ещё сказать. Мне приходила в голову мысль, что Эсарнай может пойти на пользу размножение, но я даже побоялась её обдумать, не то что высказать.

— Вот и он тоже удивился, — продолжает Эсарнай, вгрызаясь в тост с джемом. Теперь я поняла, почему она к завтраку пришла — на Муданге джема не делают. Она, меж тем, продолжает: — Сказал, мол, я не копил на ребёнка. А я ему — мне твои деньги тут и тратить не на что, лучше натурой отдавай. Чтобы прилетал хотя б раз в месяц и три раза звонил, я бы хоть знала, что у меня муж есть. Он на меня так посмотрел странно и говорит: да, видно, тебе тут совсем плохо, если уж сама предлагаешь родить за спасибо. А потом посидел, подумал, и говорит этак осторожненько: правда, что ли, я тебе так нравлюсь? Я отвечать-то не стала, отмахнулась только, но вы ведь знаете, у него лицо такое… Ой, в общем, зарделась я, как в первый раз его увидела.

— Ну вы помирились? — спрашиваю с надеждой.

— Вроде того, — Эсарнай мечтательно улыбается. Потом спохватывается: — Ой, я самое важное-то не сказала! Я же пришла спросить, вы, наверное, умеете как-то узнавать, понесла женщина или нет? Да, и ещё, если всё-таки понесла, то пиццу можно? С ветчиной?

Положительный тест мою гостью обрадовал, после чего я отдала ей остатки джема и отправила восвояси, пока её обильное слюноотделение не попортило мне ковёр. Похоже, Экдалу придётся привезти для жены с Гарнета повара, потому что сама она к плите теперь уж точно не встанет, а полуфабрикаты я ей категорически запретила.

Однако у меня самой возникла пара вопросов к специалисту. А именно, к Ирнчину. И буквально эти вопросы звучат: где мой домофон и какого рожна гости ко мне являются раньше, чем я проснулась?!

В Ирнчина я почти врезаюсь на пороге его кабинета.

— Хотон-хон, — приветствет он меня лёгким кивком. — Я как раз шёл к вам. Капитан мне передал ваше предложение провести видеофон в вашу гостиную, но разработка оборудования заняла некоторое время. Теперь всё готово, пойдёмте, я лично поставлю.

— Разработка? — моргаю я, пятясь. — А купить было не проще?

— Не проще, — хмурится Ирнчин, выдвигаясь на меня и закрывая дверь. — Система безопасности дворца должна быть абсолютно уникальна. Все приличные охранные системы сейчас делаются на Арее, а нам совершенно не нужно, чтобы ареяне смогли вскрывать наши замки. Не беспокойтесь, наша система качественная и отлаженная.

Когда мы доходим до жилой части, Ирнчин просит у меня пульт от комнаты, с него вызывает на стене у чайного столика гравитонный крепёж и прилеплевает к нему извлечённый из кармана плоский прозрачный экранчик, аккуратно его выравнивает, чтобы не косо висел, после чего нажатием кнопки на пульте увеличивает гравитонный поток настолько, чтобы экранчик нельзя было оторвать человеческими силами.

— Всё очень просто, — говорит он, оживляя экранчик двойным постукиванием. — Отсюда вам видно парадный вход, отсюда чёрный, — он пролистывает изображение вправо. — Если нужно видеть сразу оба, стяните их пальцами одновременно. Если захотите посмотреть покрупнее, можно вывести на любой другой экран через общую сеть, но разрешать вход можно только с этого устройства. У дверей установлен умный датчик движения, по сигналу которого этот экран будет включаться и звонить. Вот здесь можете настроить громкость звонка, мелодию, отключение на ночь… всё как везде. Допуск осуществляется вот таким движением, попробуйте.

Я несколько раз тыкаю в экран с поворотом, и шайтан-машина приятным мужским голосом сообщает мне, что "дверь открыта", а после минутного простоя, что "дверь закрыта".

— Вот здесь вы можете удлинить или сократить время открытия двери, для каждого отдельного визита или постоянно. Очень вас прошу не выкручивать на максимум, это всё-таки делается для вашей же безопасности, — строго добавляет Ирнчин. — Если хотите, я могу открыть доступ на вашем телефоне, чтобы, находясь не дома, вы всё равно могли бы впускать гостей. Мне эта идея не очень нравится, но капитан попросил, при условии, что вы будете всегда держать телефон при себе и запароленным.

— А мне его паролить не нужно, — усмехаюсь. — У меня в нём все меню на родном языке, и сменить его нельзя. Это мне Азамат так сделал. Теперь кроме него никто там ничего не найдёт.

Ирнчин задумывается на секунду, потом нехотя принимается ковыряться в моём телефоне. Моя защита срабатывает: пункты меню выстроены по алфавиту того языка, на котором они написаны. Ирнчин ухитряется методом тыка найти дворцовую сеть и загрузить необходимые приложения, но на установке обламывается полностью. Приходится ему помогать. Зато теперь он верит, что никто чужой моим телефоном не воспользуется.

— Да, ещё один важный момент. Вот через это меню, — Ирнчин снова переходит в управление на стенном экране, — можно связаться с офисом охраны и потребовать удалить посетителя от дверей или из любого другого места дворца.

— А потребовать сказать посетителю, что я сплю, можно? — хихикаю я.

— Можно, — серьёзно кивает Ирнчин. — Я рассмотрел вашу жалобу и перенабрал штат охраны, так что теперь все вежливые, и ещё сделал им строгое внушение слушаться вас как самого Императора.

— Вот это отлично! — радуюсь я. — Спасибо тебе, дорогой Ирнчин, ты как всегда оправдал моё доверие! Нет, правда, классно всё продумано.

Ирнчин меня знает и кланяется только после последней фразы, которая была всерьёз.

— Уверены, что не хотите телохранителя? — уточняет он напоследок.

— Теперь-то зачем? — пожимаю плечами.

Он качает головой и уходит.

У Азамата в последнее время дел невпроворот. Оказывается, при старых Императорах была такая форма отчётности населения — Император со свитой нагрянывал с неожиданной проверкой в какой-нибудь занюханный угол континента, посмотреть, как наместники справляются, помочь советом или делом, ну и для себя составить представление, какие в глубинке проблемы. В те давние времена Император при этих визитах ещё и налоги собирал, но после смерти Аэды эта обязаннасть легла на Старейшин, и Азамат не спешит что-то менять. Старейшины-то всё время на местах сидят, так что срок отчисления налогов можно установить, чтобы все заранее готовились. А копить весь год, не зная, когда появится Император — это как-то уж очень нервно. Да и потом, Азамат считает, что сбор налогов портит имидж, а ему для присмотра за наместниками нужно доверие населения.

Так вот, сейчас они со Старейшинами реанимируют эту программу, а заодно стараются разрешить как можно больше неотложных проблем, пока Азамат ещё никуда не уехал. Мне остаётся только отдыхать на природе и ждать, пока у него кончится аврал. В поездках я его буду сопровождать, вот тогда и наобщаемся.

На Доле начинается настоящая осень, по склонам гор вдоль побережья становится хорошо видно, где лес хвойный, а где — широколиственный и от этого окрашенный во все тёплые цвета спектра. Самая большая перемена, пожалуй, — это тишина. Весной и летом тут непрерывно верещали самые разные птицы, а теперь вот тихо. Только изредка, раз в несколько дней высоко в небе протащится неторопливый косяк чего-то перелётного с унылым клёкотом, да и всё, больше никаких звуков. Во всяком случае, днём. Ночью, по контрасту, становятся слышны загадочные скрипы, шорохи и тявканья, педположительно издаваемые лесными млекопитающими. Окна я закрываю поплотнее и завешиваю шторами, да и дверь комнаты частенько запираю: у Алэка под боком Тирбиш обитает, а мне одной как-то жутковато.

В целях успокоения паранойи я каждый вечер обязательно выставляю к скале банку со сливками или маслом — авось, демон откушает и не пошлёт за мной свою лесную дружину. Наутро банка всегда пустая и чистая. Судя по всему, лесной житель её вылизывает, а потом споласкивает. Я пыталась наскрести со стенок материала на анализ ДНК, но ничего не наскреблось. Может, он небелковый? Но тогда зачем ему сливки?

Запись нашего ночного приключения Азамат отдал специалистам почистить и прояснить, а затем послал в музей вместе с большим экраном, на котором её можно постоянно крутить для удовлетворения любопытства зрителей. Правда оказалось, что на камере был выключен звук, поэтому ни наши реплики, ни голос демона не записались, но так, по-моему, даже лучше. Нечего кому попало слушать, как мы извиняемся. Долхотские Старейшины, конечно, такой экспонат высоко оценили, а вот Унгуц, не любящий оставаться в стороне, когда все занимаются какой-нибудь интересной мистикой, намекнул Азамату, что если бы мы этого демона прикормили, то можно было бы и получше заснять. Или нарисовать. А то вот уже пора переиздавать пресловутых "Шакальих детищ", а в старом издании изображение демона делал какой-то охотник, не сильно одарённый изобразительным талантом, зато сильно напуганный. То есть, клыки, когти и шерсть во все стороны, как иглы дикобраза.