Родовой кинжал

— Скажите, а почему у вас в городе нет бродячих собак? — спросила я.

Бургомистр обернулся и окинул меня внимательным взглядом.

— Потому что, — ответил он после паузы, — они опасны для горожан, и мы их всех уничтожили.

— Чем же они опасны? — продолжала я спрашивать, не обращая внимания на нахмурившегося капитана.

— Тем, что могут искусать ребенка или женщину, — ответил бургомистр.

— И как же вам удалось истребить собак?

— Стража занималась этим целый месяц. — Сычёв не выказывал ни тени раздражения моими глупыми вопросами.

— То есть вам удалось уничтожить всех собак? — еще раз спросила я.

— Да, — не задумываясь ответил бургомистр. — Всех.

— Понятно. Скажите, а где все лошади? На ком-то жители ведь ездят, а я не видела ни одной, и даже следов на улице…

— Лошади содержатся на специальном пастбище. Потому что в городе от них слишком грязно, и жители не всегда соблюдают условия их содержания. Еще есть вопросы?

Я, задумавшись, отрицательно качнула головой. Какие-то непонятные дела творились в городе, а вот какие? Может быть, это у меня просто разыгралось воображение и ничего нет странного в том, что в городе нет собак и лошадей, что не шумит детвора и не злословят на углах кумушки. Может быть, бургомистр — педант и параноик и заставил весь город жить по своим правилам?

Специальный помощник отвел хмурого Даезаэля в центральную лечебницу, которая примыкала к ратуше. Мы втроем зашли в архив, и, как только за нами закрылась дверь, тролль бесшумно подошел к небольшому полукруглому окну и попробовал его открыть.

— Заколочено, — ответил он на немой вопрос Ярослава. — Ломать не буду. Все, я пошел.

— Куда? — спросила я. Рядом с троллем в этом странном городе мне было куда спокойнее, чем без него.

— Пойду возле Даезаэля постою. На всякий случай. Ярик, если что, тебя защитит, а вот эльфа защитить будет некому.

Волк кивнул и обратился ко мне:

— Давай проверим архивы города.

За окном уже опустилась непроглядная темень, когда нас оторвал от работы помощник бургомистра:

— Позвольте проводить вас на постоялый двор. И прошу вас не покидать его до утра. У нас в городе комендантский час.

— Почему? — спросила я, разминая затекшие мышцы.

— Потому что это приграничье, сударыня, — ответил помощник, на выходе из ратуши зажигая огромный факел. — В приграничье ночью может многое случиться.

— В центре города?

— Да, сударыня. Наша стража не может уследить за всеми.

— Кем — всеми?

— Нарушителями спокойствия, сударыня, — спокойно ответил чиновник, словно не видел ничего странного в комендантском часе для стольного города домена.

Мы молча собрались в большом зале, где, кроме нас и владельца постоялого двора, не было никого.

Хозяин без улыбки подавал нам простые, но сытные блюда.

Мы, не говоря ни слова, ели, понимая, что время для обмена впечатлениями еще не пришло.

Внезапно в зал вошел бургомистр. Был он, несмотря на поздний час, все так же одет, гладко выбрит и выглядел бодрым, как будто это было начало рабочего дня.

— Господин Волк, — сказал он после того, как пожелал нам приятного аппетита, — вы близко знакомы с господином Томигостом Сычом?

— Да, мы дружили в детстве.

— Понятно. Что ж, надеюсь, вас инспекция удовлетворила?

— Вполне. Завтра утром, думаю, мы отправимся в путь. И конечно же результаты инспекции будут отправлены вашему Владетелю.

— Как вам будет угодно, — слегка поклонился Сычёв. — Но должен вас предупредить, что Владетель не очень интересуется внутренними делами городов. Налоги мы выплачиваем регулярно, закон не нарушаем. К тому же весь высший свет домена в основном живет на территории замка, редко посещая свои владения.

— Все же я отправлю отчет Сычу. — Голос Волка был очень холоден.

— Боюсь, вы неправильно поняли происходящее и можете исказить его в своих рапортах, — вздохнул бургомистр. — Мне бы этого очень не хотелось.

— Так объясните, — предложил тролль. — Мне, например, категорически не нравится то, что мы здесь увидели.

— Мы живем по законам приграничья, а они суровы. Вам, приехавшим из центральных доменов, этого не понять, как ни объясняй.

— Почему же не понять? Мы воевали с нечистью. Но ведь война закончилась! И в замке нас уверяли, что в домене все спокойно.

— В домене все спокойно потому, что мы соблюдаем правила безопасности, которые вам кажутся такими странными. — В первый раз в голосе бургомистра прозвучали эмоции, и очень сильные. Я бы даже сказала, что это был крик души. — Если не приучить горожан всегда быть начеку, то в случае чего город может понести большие потери.

— В случае чего? — спросил капитан, подняв бровь и склонив голову к плечу.

— За многие годы тут разное бывало, господин Волк. И не всегда это заканчивалось хорошо. А в окончание войны мы не верим. Она закончилась только на бумаге.

— Что вы имеете в виду? — нахмурился тролль. — Это попахивает государственной изменой!

— О нет, господин Рых, что вы! Я предан короне не меньше, чем вы, и поэтому я здесь, а не в каком-то уютном городке поближе к столице. Мы в приграничье уже многие десятилетия живем в состоянии войны, вне зависимости от политического положения и указов свыше. Ведь каждому волкодлаку не покажешь бумажку с печатью, особенно если он при этом голоден. Я просто хочу, чтобы вы знали, что все, что я делаю, направлено только на благо жителей этого города.

— Все ясно, — решительно прервал разговор Ярослав. — Как бы там ни было, я завезу отчет об инспекции Владетелю Сычу. И завтра утром мы покинем ваш не очень гостеприимный город.

Бургомистр встал, поклонился и ушел, не сказав больше ни слова.

— Зря вы его прервали, — тихонько сказала я Волку. — Возможно, нам бы удалось добиться его расположения и уговорить перестать изъясняться загадками.

Капитан в ответ сердито на меня зыркнул, и я не сомневалась, что он полностью уверен в правильности своих действий.

Свободно поговорить нам удалось только в бане. Решив, что разделяться слишком опасно, капитан загнал туда нас всех, даже не притворившись, что его хоть капельку интересуют мои протесты.

Закутавшись в простыню по самый нос, я смотрела в угол. За моей спиной обнаженные мужчины обсуждали свои впечатления от города, и я тихо злилась на себя и на них. Что за пренебрежение правилами приличия! Когда мне удалось взять себя в руки, я поняла, что часть разговора я уже пропустила и сейчас Даезаэль как раз делится своими наблюдениями.

В главной лечебнице было все нормально. Нормально для обычного городка в глубине страны, а не для города в приграничье. Всего несколько укусов волкодлаков за год! Ни одного случая трупной лихорадки, которой заражаются, если где-то встают мертвые. Все было точно так, как рассказывал Даезаэлю молодой целитель из Хвостовска. Эльф не поверил бы отчетам, если бы не поговорил с пациентами лечебницы и они не сказали, что действительно в округе не было восставших кладбищ и не было случаев укусов волкодлаков.

— А с какими заболеваниями лежат пациенты в лечебнице? — спросил капитан.

— Ничего подозрительного. Несколько тяжелых переломов — на строительстве упал тяжелый гранитный блок, — трудные роды и несколько стариков, у которых болит все — их родственники сплавили, чтобы жалоб не слушать. — Даезаэль фыркнул, отплевываясь от воды.

Я тоже очень хотела искупаться, но как? Под взглядами остальных? Приходилось терпеть, изучая деревянные стены баньки.

Финансовые документы бургомистра Сычёва и его подчиненных были в абсолютном порядке. В таком идеальном, что это вызывало оторопь. Ни единой растраты, ни единого исправления, ни одной суммы, потраченной неизвестно куда. Идеальные бухгалтерские книги. Если бы я воочию не видела такие же у своего отца, который неимоверно педантично обращался с любой документацией, я бы не поверила, что такое может быть. Но неужели бургомистр отучил воровать всех своих подчиненных? Или показательно казнил парочку для устрашения, а остальные сами отказались от мысли о растратах?

Тиса спокойно мылась, ни на кого не обращая внимания и не участвуя в обсуждении. Ей было все равно: подозрительный город, не подозрительный, главное — поиски невесты Ярослава снова откладываются.

Все ушли из бани, когда она стала уже остывать. Я, досконально изучившая доски на стенах до последнего сучка, наконец-то получила возможность свободно помыться. Сколько бы я ни путешествовала с ребятами в одном фургоне, наплевать на правила приличия, к которым была приучена, не могла. Это их дело, как и с кем мыться, я же всегда следовала установленным правилам, и это никогда меня не подводило.

Когда я вышла из бани на темный двор, меня там ожидал приятный сюрприз: у дверей дремал, сидя на корточках, тролль. Рядом с ним стоял зажженный фонарь.

Услышав скрип двери и шаги, Драниш поднял голову и окинул меня веселым взглядом:

— Знаешь, мы с эльфом пари заключили: будешь ты мыться вместе со всеми или предпочтешь холодную воду публичному обнажению. Я выиграл.

— Теперь понятно, почему вы так долго плескались, — мрачно сказала я.

Вредный Даезаэль знал, что я терпеть не могу холодную воду, но он явно недооценил мою стыдливость.

— Надеюсь, он много проиграл?

— Ага, пять подзатыльников. Предоставляю это право тебе, хоть душу отведешь. — Драниш набросил мне на плечи свою куртку. — Вот, — пояснил он, явно смущаясь, — специально бегал за ней в фургон. Знал, что тебе ночью, да еще после холодной воды, будет не очень комфортно.

— Я бы тебя поблагодарила, если бы не лишилась горячей воды только из-за вашего дурацкого спора, — буркнула я.

— Это вовсе не из-за меня, — возразил Драниш. — Ты думаешь, капитан тебе предоставил бы право первой купаться, раз он уже зашел в баню? Мыться вместе с ним, как Тиса, — пожалуйста, но ждать кого-то — это не в его правилах… Но раз Ярика уже не изменишь, почему я не могу получить от этого хоть какую-то выгоду? Хотя бы в виде подзатыльников?

Сегодня ночью поспать на кроватях — как я тайком мечтала — нам не удалось. Из соображений безопасности капитан приказал ложиться спать в фургоне и самолично проверил, хорошо ли заперты ворота во двор.

Ночь прошла в гнетущей тишине. Удивительно, как я привыкла спать, когда за стеной фургона раздается какой-то шум: ветки деревьев качаются на ветру, ухают ночные птицы, перетявкиваются лисы, где-то шумно топает лось… В городе всегда гавкали собаки и шумели поздние гуляки или было слышно, как где-то жена костерит загулявшего мужа, призывая в свидетели соседей. А в Сычёвске было тихо. Центр города был вымощен плиткой без единого клочка зелени, поэтому не было даже привычного шума от веток деревьев. Струйка фонтана на городской площади была такой тоненькой, что ее звук был едва различим.

— Слышите, — сказал вдруг тролль, я и поняла, что все, даже Персиваль, лежат, как и я, без сна, — городской стражи нет. По моим расчетам, должно было уже пройти как минимум два патруля. Или они недвижно на своих постах стоят?

— Думаю, они сидят в караульных помещениях, — отозвался Волк. — Ты разве не обратил внимания, что они у них в каждом квартале? Тишина такая, что сразу будет слышно, если где что случится.