О богах, шакалах и детях

Глава 15

Мне приходится приводить Урика в чувство силовыми методами — вкатить ему лошадиную дозу успокоительного, иначе был бы риск, что парень натурально свихнётся. Алтонгирел соглашается подержать Алэка, пока я вожусь, заодно придирчиво его рассматривает. Алэк тоже весьма интересуется Алтошей — у него на шее висит масса занимательных бус. Мне иногда думается, что муданжские мужчины для того и носят эти ёлочные украшения, чтобы детям было чем заняться.

— Как тебе новый ребёнок? — тихо спрашивает духовник.

— Смешно, — говорю. — Но с ним будут проблемы.

Алтонгирел одаривает меня странным расфокусированным взглядом, потом сообщает:

— Арават видел вас в Худуле.

Я так опешиваю, что не придумываю ничего лучше, чем спросить:

— А ты откуда знаешь?

— Мне прислали птичку, — пожимает плечами Алтонгирел. — Он наблюдал за вами в окно магазина.

— Ну, что ж, если он не нашёл себе занятия поинтереснее… — развожу руками и поднимаюсь, чтобы забрать Алэка.

— Мне пересказывали, что Кир ему понравился, — продолжает духовник.

Я фыркаю.

— Не сомневаюсь. Они весьма похожи.

Алтонгирел собирается что-то ответить, но тут из зала выходит очень довольный Азамат, а с ним несколько пришибленный Кир.

— Привет, — кивает обоим Алтонгирел. — До чего договорились?

— Долгая история, — улыбается Азамат. — Я вчера набросал несколько проектов, их предварительно приняли, теперь будем работать. Вот, гляди, — он подталкивает Кира вперёд, чтобы показать духовнику. — Вот такой у меня мальчик.

— Алтонгирел, — называется духовник.

— Кир, — буркает ребёнок, недобро глядя исподлобья.

— Надо возвращаться во дворец, показаться народу, — напоминает Алтоша. — Кир, было бы очень неплохо, если бы ты сделал более радостное лицо, когда на тебя будет смотреть вся столица.

— Хорошо, — еле слышно отвечает ребёнок, пригибая голову ещё ниже. Азамат выводит его на крыльцо, придерживая за плечи. Ох, чувствую, будет нам сегодня скандал…

— Надо Ирлика опять на суши позвать, — заполняю паузу.

— Да, обязательно нужно поблагодарить, — кивает Азамат, помогая мне сесть в машину. У перил моста уже собрались какие-то зеваки, переговариваются, тычут пальцами в Кира.

— Всё интересное будет у дворца! — кричу им.

Старейшины Ажгдийдимидин и Асундул тоже выходят и усаживаются в поданный ко входу автомобиль, за рулём чей-то ученик-духовник. Асундул с трудом держится на ногах, и ученику приходится чуть ли не втаскивать его в машину. Наш духовник задумчив и ни на кого не смотрит.

У дворца, впрочем, уже такая толпень, что Азамат сразу сворачивает к чёрному ходу, иначе не пробиться. Обычно Император обращается к подданным с крыльца, но сейчас даже на крыльце сидят друг у друга на головах. Алтонгирел делает жалкую попытку расчистить место, но собравшимся уже некуда деваться, толпа вокруг не пускает. В итоге мы поднимаемся на второй этаж и выходим на балкон. К счастью, туда любопытные ещё не залезли, хотя для муданжцев это должно быть нетрудно.

Сверху море голов выглядит жутковато. В Долхоте на открытии музея народу было раз в пять меньше. Здесь явно не только жители столицы и ближайших окрестностей. И когда успели съехаться-то?

Азамат выходит к перилам, и гомон стихает. Мы все выстраиваемся по стеночке, Старейшины по краям, я с Киром и Алэком посередине, Алтонгирел в дверях на всякий случай — официально ему тут делать нечего.

— Прекрасные доблестные воины, — начинает Азамат с формального приветствия, — вы собрались здесь, чтобы узнать о великой радости.

Он выдерживает паузу, пока граждане удивляются. Они явно не ждали ничего хорошего. Азамат продолжает:

— Мой потерянный сын вернулся домой живым и здоровым.

Толпа снова принимается бормотать, а Азамат подзывает Кира к себе, чтобы собравшимся было лучше видно. Тот поднимает лицо и безо всякого выражения смотрит куда-то за край толпы.

— Князь Кир, — представляет его Азамат, — родился в один день с князем Алэком, но был разлучён с нами волею богов, и вырос в иное время. Однако теперь мы снова вместе, и я прошу вас позаботиться о моём сыне, как заботитесь обо мне.

Я с трудом сдерживаю улыбку, меня всегда веселит это выражение.

Поняв, что Азамат уже закончил, толпа принимается гомонить, обсуждать новость, кто-то что-то выкрикивает. Старейшина Асундул, несколько оклемавшийся после явления Ирлика, тоже подходит к перилам и поднимает руку, требуя тишины.

— Совет Старейшин Ахмадхота в полном составе постановил, что князь Кир был рождён от Императорской четы в ночь с месяца Укун-Тингир на месяц Ирлик-хона. Доказательством тому служит свидетельство самого Владыки Подземного царства, явившегося перед советом сегодня в час змеи и воспоследовавшее благословение оным богом оного князя. Старейшина Ажгдийдимидин, — он протягивает руку вправо, где наш духовник неохотно выходит из транса.

— Сим подтверждаю истину сказанного, — с трудом произносит он достаточно громко, чтобы толпе было слышно. Впрочем, всех пробирает такая нервная судорога, что понятно и без слов.

Толпа вздыхает, восстанавливая душевное равновесие. Азамат кланяется и уводит Кира с балкона. Я машу всем ручкой (без этого же не отпустят) и тоже ухожу, а вслед за мной Старейшины.

— Ну всё, — отдувается Асундул. — С меня на сегодня хватит. Поеду до дому и лягу спать на два дня. Успехов тебе, Азамат, не знаю уж, как ты управишься с двумя мальчуганами, которых сам Ирлик-хон благословил.

С этими словами он нас покидает. Два духовника, одинаково скрестив руки, стоят и рассматривают нас, как диковинных зверей.

— Старейшина Ажгдийдимидин хочет с вами побеседовать, — предупреждает Алтонгирел.

— Догадываюсь, — смущённо говорит Азамат. — Со всеми вместе или по отдельности?

Старейшина машет ладонью из стороны в сторону, мол, отдельно. Потом подзывает Азамата и уходит с ним в незанятую гостевую комнату. Алтонгирел тяжело приземляется напротив нас и озабоченно смотрит то на меня, то на Кира, то на Алэка.

— Нам дозволено разговаривать между собой? — интересуюсь. Уж очень похоже на полицейский допрос.

Алтонгирел пожимает плечами. Я подсаживаюсь к Киру в углу дивана.

— Ты живой?

Он набычился и не смотрит на меня.

— Малыш, ну что ты злишься? Старейшины сказали что-то неприятное? Или Ирлика испугался?

— Я никого не боюсь! — автоматически огрызается ребёнок.

— А чего тогда дуешься?

— Мог бы догадаться, кто вы такие, — бубнит Кир еле слышно. — Все знают, что у жены Императора волосы белые.

До меня запоздало доходит, что Кир только сегодня узнал, кем, собственно, работает его отец. М-да, наверное, надо было предупредить мальчика. Хотя чего обижаться?

— Мы не нарочно от тебя скрывали, — говорю. — Просто забыли сказать.

Алтонгирел молча одаривает меня изумлённо-возмущённым взглядом. Я хочу погладить Кира по спине, но он выгибается и уворачивается. Алэк у меня на руках сонно хлопает глазами, рассматривая брата. Молчание тянется долго и скучно. Наконец Азамат возвращается — несчастный, с потемневшим лицом, какой-то весь разбитый. Я подхватываюсь с места.

— Что ещё он тебе напророчил?

Муж мотает головой.

— Ничего нового. Иди, твоя очередь.

Идти мне очень не хочется — во-первых, тревожно оставлять Азамата в таком состоянии, во-вторых, ни малейшего желания узнавать очередную гадость. Алэк, тоже почуяв неладное, начинает хныкать, Кир насторожённо озирается. Алтонгирел подходит и кладёт руку Азамату на плечо.

— Иди, Лиза, я за ними прослежу. Давай сюда князя.

Я неохотно выпутываюсь из слинга. Алэк на руках у духовника насупленно замолкает и поглядывает на меня, как на предателя. Из комнаты раздаётся нетерпеливый стук, и я иду внутрь, расстроенная и сбитая с толку.

Ажгдийдимидин сидит и черкает что-то в блокноте. Стоит мне сесть, как он тут же выдаёт мне листок с вопросами.

"Как долго ты сможешь это терпеть?" — гласит первый из них.

Поднимаю растерянный взгляд на духовника.

— Что терпеть?

Он кривится, мол, не притворяйся, что не понимаешь.

— Кира? — уточняю я.

Духовник невнятно кивает, дескать, можно и так сказать.

— Ну, я знаю, что будет трудно, — начинаю я. — Уже очевидно, что у него непростой характер, и вообще ему в жизни тяжело пришлось, он не ждёт от нас ничего хорошего…

Старейшина отмахивается от меня, мол, не по делу говоришь. Снова берёт блокнот и строчит:

"Ты согласилась молчать ради мужа. Насколько хватит твоего терпения?"

Пожимаю плечами.

— А почему вы думаете, что моё терпение когда-нибудь обязательно кончится? Ну был один ребёнок, стало два. Я по-любому собиралась ещё рожать.

Ажгдийдимидин хмурится, изучая моё лицо, как будто пытается проникнуть в мысли. Может, и на самом деле проникает. Подумав, принимается за новую записку:

"Когда-нибудь при ссоре ты забудешься и выкрикнешь всю правду в лицо Азамату при всех. Лучше решить этот вопрос сейчас".

Нет, мыслей моих он явно не видел.

— Во-первых, — обстоятельно отвечаю я, — мы никогда не ссоримся прилюдно. Во-вторых, я не вижу ничего плохого во внебрачных детях, и не стану использовать это как оскорбление. А в-третьих, что вы предлагаете? Стереть мне память?

Старейшина задумывается, постукивая пальцами по подлокотнику. Потом привлекает моё внимание к листочку с вопросами. Я читаю второй.

"Ты полагаешь, что человек, неспособный сохранить свою честь, может править планетой?"

— А что, — отвечаю вопросом на вопрос, — мнения Ирлика по этому поводу вам недостаточно?

Духовник продолжает выжидательно смотреть на меня. Ладно, отвечу.

— Азамат не виноват, что так получилось. Он не мог знать о Кире и ничего не мог сделать. Ирлик же вам сказал, что это какой-то другой бог всё так устроил, чтобы ему подгадить. По-моему, чести моего мужа от этой истории ничуть не убыло.

Ажгдийдимидин продолжает смотреть на меня своим неприятным рассеянным взглядом, потом кивает на листок.

"Ты уверена, что мальчик и повитуха смогут сохранить тайну?"

Что-то мне начинает это надоедать. Просматриваю остальные вопросы.

"Убеди меня, что не наймёшь знающего, чтобы вернуть память Алансэ, если поссоришься с мужем".

"Что ещё ты готова вытерпеть от мужа? Почему?"

"Только ли ради него ты согласилась выдумать эту ложь или просто боишься, что придётся покинуть Муданг? Что тебя здесь держит?"

— У вас какие-то странные вопросы, — замечаю. — Мне казалось, духовник нужен для того, чтобы успокаивать душу человека. А вы сначала Азамата растоптали, а теперь меня допрашиваете, как на суде. Я, честно говоря, надеялась, что вы посоветуете, как обращаться с Киром, чтобы он к нам быстрее привык.

Старейшина устало вздыхает и пишет:

"Не учи меня моему делу. Меня волнуют последствия для планеты. Мальчишка — вообще не твоя забота, а мужа. Продолжай отвечать".

Изумлённо поднимаю брови. Мне казалось, Ажгдийдимидин разбирается в людях и лично во мне.

— Нет, — мотаю головой. — Любая забота Азамата — это моя забота. И уж новый ребёнок в семье — тем более! Да и потом, вы хотите сказать, что дали какие-то советы Азамату? Судя по его виду, когда он от вас вышел, вы только и делали, что его ругали. Это, конечно, гарантирует планете светлое будущее.