Молоко для вредного ректора

Глава 13. Профессор Остерандо

Профессор ОстерандоПрофессор Остерандо нового ректора не любил. Он вообще мало кого из людей любил. Из разнообразных углеродных форм жизни, в изобилии представленных на планете, профессор Остерандо неизменно предпочитал растения. Умны, красивы, изящны и не несут всякую чепуху, как люди. Ах, да, и не пронзают взглядами, как некоторые отдельно взятые ректоры.

Профессор Остерандо преподавал в академии «Форише Глас» больше четверти века. За это время он успел обзавестись обширной коллекцией растений и определенной репутацией. Репутация давала ему возможность безнаказанно проводить почти все свое время в оранжерее, опрыскивая, поливая, подрезая, разрыхляя почву и устраняя вредителей.

Он бы с превеликим удовольствием так и жил между оранжереей, лесом и своими не слишком уютными комнатами, если бы не новый ректор. Ректор Корвус с чего-то решил, что может вмешиваться в тонкий, давно отлаженный механизм взаимодействия профессор Остерандо с окружающим миром. Ректор требовал присутствия каждого преподавателя на педсовете, регулярной сдачи отчетности и обязательного ношения формы. Ректор Ластирус, занимавший эту должность прежде, требовал от преподавателей лишь… Собственно, он толком ничего от них и не требовал. Не прогуливать занятия и в конце года сдавать ведомости. Ну и желательно, чтобы статистика смертности среди студентов была не слишком высокой, впрочем, это уже как получится. В конце концов, все профессионалы, а на профессионалов лишний раз лучше не давить.

Итак, профессор Остерандо был немного напуган и озадачен новым руководством и все еще слегка раздражен после вчерашней просьбы молоденькой профессорки Маккой, возжелавшей покуситься на невинный гроздовник. В общем, вполне закономерно, что на занятия второго курса профессор явился в дурном расположении духа. Он многозначительно молчал и сердито перекатывался из одного конца аудитории в другой, глядя, как студенты кормят аурелию медоносную. Вопреки названию аурелия не медоносила, зато обладала скверным нравом (профессор нещадно разбаловал ее) и любила кусать людей за пальцы.

— Дон Мезенгард, не смейте совать ей эту гадость! — возмущенно прошипел профессор, вырывая из рук студента бумажный пакетик.

— Это же арахисовые коврижки, — пожал плечами Альфрик Мезенгард, оглаживая пальцами листья аурелии. — Вкусная штука. Ей, кажется, нравится.

— Она слишком юна, чтобы ощущать разницу между дурным и хорошим! И держите руки при себе, юноша.

Держать руки при себе Альфрик не умел никогда. Он, словно бы, до сих пор не вышел из того возраста, когда малыши познают мир, тщательно ощупывая и пробуя на вкус все вокруг. Профессор Остерандо такое поведение раздражало и даже немного пугало. Когда люди, подобные Альфрику, оказываются рядом с редкими и хрупкими растениями…

— Дон Мезенгард, прекратите щупать усики фрагарии! — чуть не задохнулся от возмущения профессор.

У профессора Остерандо все еще немного болела голова после вчерашнего бдения над гравилатом гайворонским. Гравилат это простенькая травка, растущая в каждом лесу, но магическая его версия встречается редко и по натуре довольно капризна. Профессор Остерандо гордился своим гравилатом и сейчас, в пору, когда он расцветает, проводил все ночи в теплице с этим растением, поддерживая его силы чарами, подкормками и песнями.

Заунывные песни профессор Остерандо можно было сравнить разве что с пением банши, однако, сам профессор придерживался твердого убеждения, что именно эти душераздирающие звуки помогают нежным тепличным растениям не погибать во цвете лет, а бороться с природой, бросая вызов самой смерти. Профессор Остерандо ждал цветения гравилата гайворонского, как иные ждут большого торжества или зарплаты, как ждут преподаватели конца учебного года. Профессор готов был сделать все, чтобы его надежды и чаяния увенчались успехом и бледно-желтая головка цветка распустилась на тоненьком стебле. Долгожданный миг мог наступить когда угодно.

Мучающийся от мигрени и недосыпа профессор, прочистил сорванное горло и принялся дальше инструктировать студентов, бросая украдкой быстрые взгляды в сторону теплицы с гравилатом. Нервно сжимая руки в замок и крутя большими пальцами, он проходил между рядами, делая замечания тем, кто недостаточно почтительно обращался с подопечными.

— Дон Мезенгард, предупреждаю, если вы не уберете руки от фрагарии, я скормлю вас флексании дремоносной, — недовольно подергивая длинным носом, пригрозил профессор. — Она будет переваривать вас в течение недели, медленно растворяя ваше тело в питательную кашицу и постепенно поглощая эту кашицу.

— Вы просто не видели Мезенгарда во время обеда. Судя по тому, чем он набивает свой желудок, питательного в Альфрике нет ничего, — язвительно усмехнулся Кензари.

— А ты, видимо, глаз от меня отвести не можешь? — пошел в наступление Альфрик.

Кензари довольно натуралистично изобразил тошноту, Мезенгард украдкой пребольно ткнул его локтем под ребра и на этом перепалка закончилась. Профессору Остерандо же до нее дела было мало. Мысли его находились совсем в другом месте. Наконец бросив нечто вроде: «Дон Никотич, присмотрите тут за всем», — профессор с несвойственной для его возраста и положения прытью бросился в дальнюю теплицу. Сердце его сжималось от тревоги за гравилат. Расцвел или нет? А если трепетная зеленая душа почувствовала грубые флюиды, исходящие от студентов, и испустила дух, так и не раскрывшись? Профессору становилось дурно при одной лишь мысли о таком, бесспорно, отвратительном и ужасающем финале.

Глубоко вздохнув, он скрестил пальцы, уповая на удачу, и распахнул дверь.

Хриплый сдавленный крик вылетел из горла профессора Остерандо. Полное низенькое тело осело на пол теплицы. Пожилой преподаватель потерял сознание и, уплывая в блаженное небытие, взглянул мутным взглядом на бушующую кругом зелень. Вокруг все жило и цвело. Все кроме драгоценного гравилата, вырванного из земли чьей-то безжалостной жестокой рукой.

_____________________________________________________

* Гравилат — многолетнее растение, встречающееся на всех континентах, кроме Антарктиды. Растет в лесах и на лугах. В целом довольно неприхотливо. Что до магической версии этого растения, то она, как вы уже знаете, чрезвычайно капризна.