Молоко для вредного ректора

— Не горячитесь, профессор Маккой, — ничуть не обиделся Уэсливер. — Если вам так угодно, можем вернуться к более официальному формату общения. В конце концов, слово дамы — закон.

Вспышка надежды мелькнула в моем изможденном мозгу.

— Может, тогда отпустите?

— Хотел бы, да не могу.

Он пожал плечами, мол, прости, но никак. Судьба-злодейка, видишь ли.

— Как это не можете? Вы ведь здесь главный, — вкрадчиво напомнила я, отрывая где-то в глубинах памяти правила общения с преступниками.

Министерство одно время очень переживало, как бы какой-нибудь злоумышленник не вздумал захватить нашу академию, так что прошлой осенью нам провели целых четыре семинара про противодействию разнообразным злоумышленникам, которые могут что-либо злоумышлять. В числе прочего мы учились вызволять заложников и вести переговоры. Когда ведешь переговоры, прежде всего, нужно напомнить преступнику, что он здесь главный и решения принимает он. Они такое любят. Моя тетушка, та самая, покойная, сказала бы, что это как раз то, что нравится мужчинам. Говори ему, какой он сильный и как все решает сам, и сможешь делать с ним все, что душе угодно.

В моей ситуации, к сожалению, ни заветы министерства, ни подсказки любимой тетушки не помогли.

— У вас, профессор Маккой, слишком важная миссия сегодня, чтобы я мог так просто вас отпустить.

— Ну, какая же миссия? Я ведь всего-навсего обычный преподаватель. Что во мне важного?

Я нисколько не кокетничала, а действительно не понимала, за каким велсом моя скромная персона ему понадобилась. Сначала я было подумала, что я случайная жертва обстоятельств, но, кажется, Уэсливер меня стукнул очень даже целенаправленно.

Мысли все еще путались одна за другую, и соображала я примерно как дон Хаксли на опросе. Итак, если Уэсливер сейчас аккуратно выкладывает парящие камни по кругу, значит, это именно он пытается провести ритуал. Значит, именно его мы всей нашей дружной командой искали. А вот он как раз достает из сумки чашу Экобареро. Подозреваю, что где-то там затерялись и гравилат с бойтатой. Пока все логично и гладко. Вопрос один: зачем ему я?

— Зачем вам я? — выпалила я вслух. Все же сотрясение сильно влияет на способность держать язык за зубами.

Впрочем, Уэсливер ничуть не обиделся и, повернувшись, охотно сообщил:

— Вы, Мере.. прошу прощения, профессор Маккой — живое воплощение стихии воздуха.

— А.. А артефакт?

— Разве я говорил, что мне нужен артефакт? Вы сами пришли к такому выводу. Откровенно говоря, я собирался заняться ритуалом без лишних помех, но ваша веселая компания так рьяно взялась за разоблачение моих планов, — он покачал головой, устанавливая чашу на полу. — Всячески мешали мне работать.

Стихия воздуха. Если воплощение воздуха это я, земля — гравилат, вода — чаша, а огонь — бойтата, то… Не складывается что-то. Равновесие нарушается. В ритуале очень важен баланс. Кажется, я опять что-то упускаю. Что-то важное и невероятно очевидное.

Гравилат занял свое место в круге.

— А теперь посидите здесь еще немного. Долго вам скучать не придется, обещаю. Я вернусь очень скоро.