Восстание Зарикса

Глава 11. Последний путь

Проснувшись в темнице с болью в затылке, Зарикс с трудом отрыл глаза и огляделся вокруг. Темнота не позволяла увидеть, что происходит вокруг, лишь слабый свет от факела, расположенного напротив его клетки, позволял разглядеть хоть что-то. Он почти сразу заметил Фобиса, который лежал на животе, со связанными за спиной руками, не шевелясь.

— Эй, Фобис, очнись, ты жив? — позвал друга Зарикс, попытавшись достать до него ногой, получилось у него это не сразу, но через несколько попыток Фобис начал ворочаться и что-то бормотать. Вскоре он перевернулся на спину и заморгал, в этот момент Зарикс увидел, что всё его лицо было залито кровью из раны на голове.

— Оох, голова, — промычал Фобис попытавшись сесть, но из-за связанных рук обессиленный гном остался лежать на спине. Зарикс в это время пытался осмотреть клетку и понял, что его руки привязаны к ней, и шевелить он мог только ногами.

— Ты как там, Фобис? Жив ещё?

— На зло всем богам да. А ты как? — спросил Фобис, которому всё же удалось сеть и оглядеться.

— Терпимо. Ко мне вломились почти сразу, как я пришёл домой, к тебе я так понял тоже.

— Моя семья, Зарикс, я не знаю, что они сделали с ними, — слабым голосом проговорил Фобис, смотря на друга. Ранее он никогда не казался таким слабым и беззащитным, как сейчас.

— Не думаю, что они их тронули. Им были нужны только мы, но шансов выжить у нас всё равно нет. Скоро нас отправят к дознавателю, а там мы познаем все эльфийские пытки, которые им известны, — устало проговорил Зарикс, упираясь головой в решетку.

— Значит, вот как всё закончится, да? На эшафоте, перед толпами гномов, которые будут смотреть не в силах что-то сделать? — сказал Фобис, усмехаясь и щурясь, стараясь осмотреть приятеля.

— Не самый приятный конец, друг, я надеялся увидеть гномов свободными, но, кажется, не судьба.

— Да брось, мы сделали все что могли. Я рад, что жизнь позволила мне встретить такого, как ты. Без тебя мы бы не смогли всё организовать и подготовить, договориться с людьми и дать гномам надежду. Я верю, что наш народ будет свободным, а наши жизни ничего не стоят по сравнению с нашей целью. Мне жаль, что ты умрёшь молодым, Зарикс, ты должен был познать все тягости отцовства, воспитания детей и семейной жизни, но ты выбрал этот путь сам, ты же знал, что это может привести нас сюда, верно? — спросил Фобис, нервно усмехаясь.

— Конечно, знал. Не переживай, я продумал даже это, — сказав это, Зарикс засмеялся, и его смех подхватил Фобис, ранее, наверное, никто не мог слышать, чтобы пленники смеялись, а особенно так, как делали это два гнома, которые смирились со смертью, а значит, ничего не могло их более испугать, поэтому они и смеялись, заставляя стражников недовольно поглядывать в сторону их клетки. Через некоторое время два эльфа вытащили Фобиса и увели его в неизвестном направлении, оставив Зарикса одного слушать крики своего друга, который оказался в руках дознавателя, понимая, что он будет следующим. Тогда гном решил запеть старую гномью песню, такую же древнюю, как и весь гномий род. Хриплым, пересохшим голосом его песня отдавалась эхом в бесконечных пещерах, перебивая звуки истязаний и пыток.

"Малый гном опять без сил, бросил всё, что полюбил,

Но не будет грустить гном, пока рядом есть топор,

Даже если он без сил, что за гном, что не грустил,

Но не будет грустить гном, пока рядом есть топор,

Пока рядом есть семья, гномы — братья на века,

Через тьму пещер и гор мы на свет с тобой идём.

Хоть жестока к нам судьба, гномы — братья на века.

Мы пройдём весь этот путь, ведь с него нам не свернуть,

Не уснуть нам вечным сном, но сиять нам всем огнём.

В битве нам не уцелеть, нам не нужен этот свет.

Лишь тишина во тьме ночной, где с тобою примем бой

Нам навязанный судьбой, гномий путь во тьме ночной"

Козур в это время был занят подготовкой к казни, занимался расстановкой охраны, в этот день все эльфийские гвардейцы были вооружены, облачены в доспехи и были готовы дать бой любому, кто решит бросить им вызов. С момента нападения прошло несколько дней, но лицо Козура всё ещё болело, и не помогала даже местная выпивка, отчего он постоянно ходил злой на всех, а в особенности на гномов. Единственное, что могло обрадовать эльфа, было то, что завтра трое гномов будут повешены прямо на площади, куда сгонят весь подземный народ, чтобы продемонстрировать, что бывает с теми, кто выступает против эльфов. Козур находился в своём кабинете, размышляя над тем, какие награды от короля его ждут, когда он доложит о уничтожении верхушки гномьего подполья, когда в дверь постучал один из его главных агентов, который и позволил вычислить предательство Логена, а также всех гномов, которые собирались восстать.

— Заходи, — в кабинет вошла Шара, гном-знахарь, аккуратно расположившись напротив Козура и потупив взгляд, рассматривая свои ноги.

— Ты хорошо поработала, Шара! Мы поймали всех троих причастных к организации будущей гномьей революции и завтра повесим их на главной площади, обязательно приходи посмотреть! И вот, твоя награда, как и обещал, — Козур бросил под ноги гномихи мешочек, в котором сразу же зазвенели монеты. Шара аккуратно подняла его, а затем, не поднимая взгляда, произнесла.

— Спасибо за приглашение, но завтра я в любом случае буду там, это же обязательно для всех гномов.

— Ах да, как я мог забыть! Но в любом случае, уверяю тебя, зрелище будет на славу! Уверен, король будет мной доволен и, возможно, заберёт, наконец, из этой конуры. Впрочем, это тебя уже не касается, продолжай свою работу, я буду ждать тебя через неделю, — сказал Козур, показывая взглядом на дверь. Каждое слово давалось ему с трудом, полученная рана мешала ему говорить. Шара быстро поднялась со стула и направилась к выходу.

— Погоди, а что с тем третьим гномом, кажется, его звали Хакс, его не удалось найти, тебе известно о нём что-нибудь? Из твоих докладов о нём всегда было мало информации, — гномиха остановилась перед дверью и, повернув голову, сказала.

— О нём мне мало известно, он — молодой гном, больше был на подхвате у Зарикса и Фобиса, ничего не решал сам, не думаю, что он опасен, скорее всего, где-то прячется, но уверена, со временем вы его найдёте.

На следующее утро весь гномий город был на ногах, эльфы заходили в каждый дом и сгоняли всех к площади, где уже был подготовлен эшафот, вокруг которого стояло несколько рядов эльфийских гвардейцев в полном обмундировании. Повсюду были слышны недовольные возгласы и звуки брани. На эшафоте уже были подготовлены 3 петли, а рядом с ними уже стоял Козур, который впервые за последние дни пребывал в прекрасном расположении духа, осматривая толпу гномов перед собой. Через примерно час все гномы, наконец, были собраны, и Козур подал сигнал охране для того, чтобы те привели пленников, а сам встал посередине эшафота и поднял кулак вверх, призывая к тишине. Когда гномы, наконец, утихли, он начал свою речь, которую готовил всю ночь.

— Приветствую всех собравшихся! Сегодня мы казним трёх бунтовщиков, которые собирались устроить революцию и помешать правлению эльфов в этой шахте! Вы должны навсегда запомнить и понять, что любой, кто будет выступать против нас, будет уничтожен! Вы должны продолжать плодотворно трудиться на благо эльфийского короля! С этого момента, любые попытки бунта будут караться убийством зачинщиков и их семей, а также полным изъятием всего имущества!

В этот момент на эшафот вытащили Зарикса, Фобиса и Логена, все они были в окровавленных рубашках, а их лица распухли от ударов, из-за чего их было сложно различить. Ходить сами они уже не могли, поэтому эльфы тащили их под руки, усаживая на стулья, которые стояли посередине помоста, и накидывали им петли на шеи. Пленники почти не реагировали на происходящее, поглядывая вокруг себя затуманенными взглядами, явно не понимая, что происходит. Вид пленников произвёл на гномов, собравшихся на площади такое сильное впечатление, что в момент все замолчали, и образовалась абсолютная тишина, в которой можно было расслышать, как возятся эльфы, привязывая пленников к стульям. Эльфы уже давно изучили разные способа повешения и изобрели несложный механизм, с помощью которого под пленниками проваливался пол, и они привязанные на стульях оставались болтаться в воздухе. Сделано это было в первую очередь из-за того, что большинство пленников после посещения дознавателя стоять самостоятельно уже не могли, поэтому им требовались стулья.

Зарикс с трудом держался в сознании и смотрел по сторонам. Он видел Фобиса и Логена, ему удалось также разглядеть, что он стоял на главной площади, а все гномы смотрели на него. Зарикс не мог разглядеть их лиц, поскольку раны на лице кровоточили и заливали глаза. Он помнил, как провёл последние сутки, которые казались ему вечностью наедине с дознавателем, и помнил всё, что с ним делали, даже когда его сознание отключалось, дознаватель поливал его холодной водой, чтобы продолжить издевательства. Но он всё равно не жалел о прожитой жизни. Ему казалось, что нет ничего лучше, чем пожертвовать своей жизнью для своего же народа, который заслужил свободу больше чем кто-либо на Рионе. Зарикс знал, что гномы должны ещё раз убедиться в абсолютной жестокости эльфов, чтобы во время восстания их ненависть давала им сил. Поэтому он сидел сейчас на стуле с петлёй на шее перед своим народом, который уже совсем скоро будет свободным, единственное, о чём он жалел, было то, что он не успеет увидеть это своими глазами.

Фобис из-за раны, полученной ещё при задержании, постоянно терял сознание и не мог сосредоточиться на чём-то конкретном, его кровопотеря была настолько велика, что он был бледным, как молоко. Когда его вытащили на эшафот, он пытался разглядеть в толпе свою семью, но всё плыло перед глазами, и он не мог ничего рассмотреть, он прожил свою жизнь достойно для любого уважающего себя гнома, и всегда был готов отдать свою жизнь, за свой народ, так, как делали это все его предки. Он успел познать радость отцовства и трудности воспитания, а также сложности управления и несения ответственности за других. Единственное, о чём он жалел, было то, что он не мог обнять свою семью напоследок.

Логен пострадал у дознавателя на удивление меньше других. Возможно, из-за того, что он и не обладал никакой интересующей эльфов информации, поэтому в отличие от остальных пленников, он оказывал сопротивление, из-за чего его связали по рукам и ногам, а в рот затолкали тряпичный кляп, из-за которого он мог лишь мычать. Не смотря на то, что всю свою жизнь он только пил и винил других во всех бедах, а также предал свой народ, Логен не хотел умирать. Животные инстинкты заставляли его мычать, дёргаться и плакать от бессилия, делать всё возможное, чтобы выжить, но всё было тщетно. Он ни о чём не жалел и готов был на что угодно, лишь бы выбраться живым.

В тот момент, когда пленников привязали к стульям, а Зариксу и Фобису накинули петли на шею, Козур подошёл к дёргающемуся Логену, поднёс своё изувеченное лицо вплотную к нему, а после проговорил.

— Я специально просил у дознавателя не трогать тебя, потому что хотел, чтобы ты мучился дольше всех, специально для тебя я приготовил целый чан с маслом, в котором мы будем очень медленно тебя варить, пока ты будешь кричать и умолять прикончить тебя, как можно скорее.