Фарфоровый переполох

Немного неловко вышло с кроватью и трюмо. Эти внушительные предметы мебели пытались покинуть комнату, требовали выпустить их на прогулку. Возмущались произволом. Кровать женским голосом говорила всякие скабрезности дворецкому. Моррис краснел, бледнел и в какой-то момент сделал движение, словно хотел обеими руками заткнуть мне уши. Я же слушала внимательно, запоминала. Кровать-то оказалась опытная, бывалая, служила верой и правдой не одному поколению…

– Развратники… Ах, какие же развратники тут бывали. А позы-то, позы! И сколько пыла и страсти! А вот помню еще, связал магистр леди. И как давай ее пытать…

Моррис утащил меня за руку, не дал дослушать.

Он вообще оказался крайне впечатлительным. Но кроватью он впечатлился больше, чем трюмо. Оно просто капризно требовало то отшлифовать ему дверцу, то смазать желобки для лучшего скольжения ящиков, то протереть зеркало. И выпустить его, прекрасное, в свет, ведь оно хочет танцевать.

Я честно пыталась утихомирить их, но слишком переволновалась, устала с дороги, снова была голодна. Так что вечер в холостяцкой берлоге лорда Луиса Тейлза был вовсе не тихий и не томный.

Моррис уже даже злиться и психовать перестал. Он только периодически прикрывал глаза и начинал медленно дышать. Наверное, считал в уме. Слуги бегали сначала в ужасе, потом в возбуждении, потом в веселье.

А я даже бегать уже не могла. Когда мой опекун, пообщавшись с ковром-матершинником, пришел к нам с Моррисом… Мы с дворецким печально сидели на диванчике – единственном объекте, который почему-то не остался оживленным, а принял исходную форму, как только выбрался в коридор.

Вот грустили мы с дворецким на этом розовом диванчике, привалившись плечом к плечу, и обнимали розовые игрушки. Я – зайчика, Моррис – котика.

– Что, демоны вас всех побери, происходит в моем доме?! – рявкнул опекун. – Почему розовый ковер бродит по дому и кроет всех… матом?! – последнее слово прозвучало особенно экспрессивно и яростно.

– Ты уже заходил в детскую? – внезапно совершенно панибратски спросил Моррис, забыв, что он вроде как дворецкий, а не приятель.

– А там что? Шторы тоже матерятся?

– Нет, шторы как раз вполне приличные особы. Но советую поговорить с кроватью. Весьма… гм-м… опытная дама, – меланхолично констатировал эльф.

Лорд Луис прищурился и пошел в детскую.

Мы с Моррисом вздохнули. Мне он не дал послушать весь богатый жизненный опыт девичьей кровати, схватил за руку и вытолкал в коридор. Но сам все же приобщился. А я подслушала. Была поймана с поличным и снова выдворена. Но потом опять поймана и уведена прочь от похабного злобного ковра.

– Какого! Демона! Творится?! – вернулся спустя несколько минут лорд Тейлз.

Шел он, печатая шаг, так что услышали мы его приближение издалека. Но так умаялись, что встать и бежать прятаться сил уже не было.

– Она, – крайне некультурно и флегматично указал на меня пальцем Моррис.

Напомню, мы с ним сидели плечом к плечу.

– Я, – ткнула я в себя уже своим пальцем.

Лорд Луис помолчал. Перекатился с мысков на пятки. После чего скомандовал:

– Юну переселить. Мебель запереть.

Именно этот, крайне неудачный момент выбрал веселый пуфик. Он выскочил из-за угла, бодро стуча ножками проскакал ко мне, но по пути врезался в хозяина дома. Тот не ожидал подлости еще и с этой стороны, пошатнулся, скопытнулся…

Думала, упадет. Но нет, устоял, отпрыгнул. Громко выругался безадресно, а потом уже пуфику:

– На дрова пущу!!!

Не знаю, обладала ли разумом свежеожившая мебель, но зачатками инстинкта самосохранения – точно. Только пятки, в смысле срезы ножек, мелькнули, и розовый пуфик ускакал прочь.

– Юна, напомни-ка мне, сколько тебе лет? – нехорошо, подозревая страшное, спросил лорд Луис.

– Восемнадцать, – уныло призналась я.

Кстати, а он не успел прочитать документ, коварно заполненный сумкой леди Ильмы? Знал бы тогда, какое счастье ему привалило. Ведь там еще и характеристика на меня.

– Луис, давай выдадим ее замуж? – предложил вдруг Моррис.

Нет, вот я что-то не поняла. Он слуга или не слуга? Начиналось все так официально, а сейчас сплошное панибратство.

– За тебя? – уточнил лорд.

– Нет!!! Я не справлюсь.

– Вам не совестно, лорды, пытаться избавиться от меня в первый же день? – грустно спросила я.

– Нет. Ничуть. – Они сказали это одновременно.

Я только вздохнула. День был тяжелый. Хотелось есть. Пирог и слойка были давно, о них остались лишь воспоминания. Растущий организм требовал энергии. О чем он громко сообщил, выдав жалобную руладу.

– Вели накрывать к ужину, – махнул рукой лорд Тейлз и ушел.

Его шаги почти стихли. Но потом вдруг он снова ругнулся, и застучали по полу четыре деревянные ножки. Пуфик под ноги попался, наверное…

– А ты почему?.. – спросила я.

– Кузены мы. Но я слегка… кх-м… Отрабатываю теперь.

– И долго?

– Еще полгода. И кажется, они будут намного тяжелее, чем предыдущие.

– Ага, – подтвердила я очевидное.

– Идем?

– Идем, – согласилась я.

Вот так внезапно мы с Моррисом перешли на «ты». И лорд Луис тоже перешел ко мне на «ты». Наверное, ему тяжело на человека орать и выкать одновременно.

Остаток вечера прошел тихо. Моя магия притаилась, слишком устав. Я тоже утомилась, за столом клевала носом.

А спать меня отправили в другую комнату. Совершенно не подготовленную для нашествия юной воспитанницы. Обычная гостевая спальня. Чистая, приличная, сдержанная и элегантная.

Утром следующего дня все нервно вздрагивали и оглядывались, но в целом завтрак прошел мирно. Ах да, Моррис ел с нами. То есть все же он не столько дворецкий, сколько проштрафившийся кузен, который по какой-то причине вынужден отрабатывать целый год дворецким.

Забегая вперед, скажу, что эта его роль ничуть не мешала кузенам собачиться и напиваться вместе, когда их никто не видел, как они думали. Такие наивные, право слово.

Впрочем, это я узнала и подсмотрела не сразу. А пока…

– Моррис, вы едете с Юной за платьями, – сообщил во время завтрака лорд.

– Почему я-то? – подавился тот кофе.

– А кто? Я?

– Конечно. Ты ведь опекун. Должен позаботиться о ребенке! Ленточки, юбочки, бантики, оборочки.

– А можно без оборочек и бантиков? – скромно подал голос ребенок, то бишь я.

И расправила ветхую манжету казенного платья. Одного из моих двух. Собственно, весь мой гардероб – два платья, две пары чулок, два комплекта белья, одни ботинки. И сумка, в которой я все это и привезла.

– Вот видишь, Луис! – тут же возмутился Моррис. – Ты так запугал девочку, что она даже боится выбирать оборочки и бантики. Нет уж, езжай. Ты опекун. Тебе и одевать малышку. И не забудь белье, чулки, подвязки, сорочки, халаты, тапочки, туфли, пеньюары, нижние юбки, кружевное бюстье… – тут он сбился с перечисления и уставился на меня, на ту часть тела, на которую приличные взрослые девушки надевают бюстье.

Я была девушкой взрослой, но, наверное, недостаточно приличной. Потому что кружевное бюстье мне особо не на что надевать. Ну… не наросло еще. Хотя у соседок по комнате все было в порядке в этом плане и вызывало во мне жгучую зависть.

– Ну… В общем, справишься, – кашлянул Моррис, так и не найдя искомое. – А мне работать пора. Ковры сами себя не выбьют, кровати сами себя не застелют… – Он выбрался из-за стола, отошел на пару шагов и задумчиво добавил: – Хотя со вчерашнего дня возможны варианты… Юна, а как…

– Нет!!! – рявкнул лорд Луис. – Иди работай.

Повозив десертной вилкой по тарелке, я сделала вид, словно меня нет. Вилка, чуя мой настрой, шевельнулась и собралась ожить. Пришлось поспешно сжать ее в пальцах.

Я спокойна. Я совершенно спокойна. Я ничего не оживляю. Все под контролем. Все предметы – просто предметы.

А нет… Не все. Пока я воевала с вилкой, ожил кофейник. Аккуратно подкрался к чашке лорда Луиса и, не расплескав ни капли, наполнил ее. Эльф молча буравил взглядом посудину. Кажется, он еще не решил: орать или смириться. Помог ему принять решение сливочник. Он тоже ожил, подобрался ближе и добавил в кофе сливок.

– Спасибо, – проскрипел мой опекун.

Обрадованная посуда поклонилась ему. Предатели. Мне вот кофе не предложили.

– Юна, иди одевайся. Мы едем за одеждой для тебя.

– Я одета, – тихо ответила я.

– Значит, обувайся.

– Я обута, – шепнула я.

– А шляпка?

– У меня нет шляпки, – еще тише ответила я и указала пальцем на то, что заменяло мне головной убор.

Понятно же, что приличная леди не может выходить в люди без модной шляпки. Но напастись на нас всех шляп – этого пансион позволить себе не мог. Поэтому у нас были заколки. А вместо бантика на них – крохотные плетеные канотье́[1]. Их плела из соломки прачка. Это ее хобби, которое внезапно пришлось всем по душе и нашло применение в таком вот виде.

В моих рыжих волосах светлая соломка терялась, поэтому я вымачивала заколки в кофе. И у меня они практически черные.

Начали мы с лордом Луисом с обувной лавки.

Не спрашивайте почему. По непонятной причине опекун решил, что сначала стоит меня переобуть. Наверное, ему просто было больно с эстетической точки зрения смотреть на мои растоптанные грубые ботинки, которые верой и правдой отслужили уже трем девушкам до меня. Я четвертая, но не последняя. У меня маленький размер, обувь в пансионе я носила фактически детскую. Прямо в лавке я переобулась в новые изящные ботиночки на небольшом устойчивом каблучке. Остальную обувь – несколько пар туфель, в том числе домашних, тапочки и еще ботинки, сгрузили в экипаж.

Так вот, мои старые ботинки я выбросить не смогла, хотя лорд Луис именно это и собирался сделать.

– Еще чего! Они же целые! – возмутилась я, не позволяя ему забрать их из моих рук.

– Юна, я уже купил тебе обувь. И не позволю носить… это.

– Спасибо, лорд. Такие удобные ботиночки. А эти…

Я покрутила головой в поисках кого-то, кому они могли бы пригодиться. И нашла. В стороне попрошайничал мальчишка лет десяти. Вот ему-то я отнесла свою прежнюю обувку. Подошла, протянула и спросила:

– Заберешь?

– Заберу, – обалдело ответил он и вцепился в подарок, словно думая, что я сейчас потяну его обратно.

А как только я разжала пальцы, рванул со всех ног прочь.

Лорд Тейлз никак не стал комментировать мои действия, только губы поджал.

Такая же участь постигла позднее мое платье с другой попрошайкой.

Да, мне купили новый приличный гардероб. В чем очень помогла хозяйка салона готового платья, куда мы приехали. Милая дама лично проконтролировала, чтобы я все примерила, бытовой магией подогнала по фигуре, где требовалось. И она же подбирала мне фасоны и цвета. Я-то скромничала, стесняясь просить что-то слишком дорогое. Все же я не дочка, а так… Опекун же, наоборот, заявил слишком уж пафосно, мол, самые лучшие и самые изысканные.

Но зачем мне такие? Я ведь не планирую выходить в свет или учиться. Мне нужно просто что-то на каждый день.