Оценщик. Невидимая сторона

Эпилог

По вине непонятно что возомнившего о себе гоблина у Женьки осталось только два дня относительно комфортного пребывания в Женеве. Так что мы с Бисквитом постарались наполнить его впечатлениями по самую макушку. Когда уже казалось, что в него больше не влезет, а ноги гудели от пройденных километров, орк предложил сходить в заведение наподобие того, что содержала жадная птичка Лорикет. По правде говоря, это была не то чтобы инициатива артефактора, просто мой друг все толще и толще намекал на желание тесно пообщаться с модификанткой.

Неужели я и сам так выглядел, когда в подпитии жаловался Бисквиту на отсутствие ярких впечатлений от жизни в Женеве? Судя по печальному взгляду моего зеленокожего друга, так оно и было. Ну что же, как говорится, сам напросился. Это, конечно же, не было заведение того уровня, в котором я впервые увидел модификантку-бесовку, а нечто более приличное. Впрочем, бордель остается борделем, вне зависимости от ценовой категории и уровня обслуживания.

После очередного завлекательного танца девушки-спрута, у которой из спины росли восемь вполне себе функциональных щупальцев, терпение Женьки лопнуло, и подвыпивший ловелас рванул следом за покинувшей сцену модификанткой, предварительно купив специальный талон у шустро подскочившего по знаку Бисквита антрепренеру. Так тут вежливо называли сутенеров. Я же, воспользовавшись тем, что мы с орком наконец-то остались вдвоем — без лишних ушей, задал мучивший меня эти двое суток вопрос:

— Давай, колись, что там удалось нарыть Иванычу?

Орк сразу понял, к чему я веду, но постарался уйти в отказ:

— Секретная информация.

— Бисквит, хватит елозить. Я столько бумажек о неразглашении подписал, что теперь даже выпить толком опасаюсь, вдруг чего лишнего взболтну. Тем более вся эта мутотень касается меня больше, чем кого-либо другого. Колись давай.

— Ладно, — протянул орк, хотя и так было видно, что ломается он лишь для галочки. — Ты, как обычно, вляпался в самую жижу. Секатор устроил такой водоворот, что со дна всплыла огромная куча ила и фекалий. На болотах, как писал ваш Конан Дойль, третьи сутки стоит жуткий вой. Гоблинов спасло лишь то, что в этом деле оказались замазаны еще и эльфы. Поэтому городской совет решили всех собак повесить на советника и прикрыл дело. Сразу скажу, тебе никаких компенсаций в этот раз не полагается. Никто участие наемников светить не будет.

Ну да, а то я не знаю! Пытался уже вытряхнуть из Иваныча чуток элькоинов, но он так на меня посмотрел, что сразу стало понятно: глазастый гоблин точно видел, как я кое-что свистнул на месте преступления. Каюсь, слаб человек, и в этом плане, возможно, слабее всех остальных разумных. Потайная лаборатория советника была так накачана энергией разрушения, что все предметы с более или менее серьезной концентрацией энергии творения светились там как редкие фонари на ночной сельской улице.

Больше всего мое внимание привлекла маленькая вещица: японское нэцкэ. Честно, я цапнул ее руками не очень осознанно, скорее из-за тяги к познанию, а вот сунул под резину гидрокостюма прекрасно осознавая, что творю. Ну а что? Мне нужно как-то возвращать вложенные в это дело деньги. И, как показало последующее общение с гоблином, сделал я все правильно. Когда нас с Женькой доставили домой и друг отправился отмываться в душевую, я заглянул на несколько сайтов аукционных домов и понял, что хапнул действительно ценную вещь. Судя по метке, фигурка из слоновой кости, изображавшая старика с большой рыбиной, является творением мастера-нэцукаси Кокусая. Пять лет назад ее продали за тридцать тысяч евро, а учитывая, что благодаря заряду энергии творения теперь это артефакт, приносящий удачу в торговых делах и переговорах, цену можно смело накручивать раз эдак в пять. Режем напополам из-за криминального душка и все равно получаем сумму как минимум в два раза больше, чем я должен Пахому. Да у меня уж сейчас есть на примете два клиента, которые купят нэцкэ без проблем, но лучше сделаю широкий жест и преподнесу вещицу как отдарок, за финансовую помощь. Уверен, Станислав Петрович оценит, а мне его расположение еще ой как пригодится.

— Ты что, совсем меня не слушаешь? — прервал мои меркантильные размышления хриплый голос орка.

— Извини, что-то я подустал. Мне бы выспаться, а не носиться по всем этим борделям. Повтори, пожалуйста, если не трудно.

Орк хоть и надулся, но все же выполнил мою просьбу;

— Это, конечно, только мои предположения, но, похоже, советник решил создать сеть агентов влияния на Большой земле, вот и впихивал в людей проклятие, как в артефактную основу. Кстати, девушка, которую там нашли вместе с Женей, является любовницей премьер-министра Франции.

— А как насчет того китайца? Как он сделал его малефиком?

— Он не малефик, а всего лишь живой артефакт, — отрицательно мотнул головой орк. — Подход интересный, но такие заготовки долго не проживут.

— А как же Женька? — встрепенулся я.

— Нормально все. Эксперты сказали, что с ним советник не успел ничего такого сотворить, да и вряд ли его готовили под проклятие псевдомалефика. Скорее всего, была бы просто замена личности с жесткими ментальными закладками. С научной точки зрения работа гениальная: создавать из живых людей артефакты — это не каждому под силу.

— Эта жаба с любой точки зрения извращенец и больной на всю голову мудак, — парировал я, но тут наш ученый диспут был прерван вернувшимся Женькой.

Выглядел мой однокашник ошарашенным и даже немного напуганным. По тому, в каком состоянии пребывала его одежда, было понятно, что одевался он впопыхах.

— Да ну нафиг! — проворчал мой друг, плюхнувшись в кресло. — Ты был совершенно прав. Незачем людям иметь что-то еще, кроме того, чем нас наградил Господь Бог. Я понимаю, если увечье какое и нужно восстановиться. Тогда пластика — дело хорошее. Но такие вот извращения уже перебор.

Я хотел было уточнить у него насчет пихания щупалец дамы-спрута куда-то не туда, но тут меня словно током пронзила необычная мысль, навеянная размышлениями орка и заявлениями Женьки. Это, конечно, бред, но почему бы не попробовать:

— Бисквит, скажи, мой зеленокожий друг, ты умеешь рисовать?

— Совсем немножко, я больше по резке специалист.

Я задумался, но все же решил, что резкой здесь не обойдешься.

— Так, народ, хватит заниматься ерундой. Поехали к нам, есть одна очень интересная мысль.

— Я жрать хочу, — заныл Женька, но я лишь отмахнулся и потащил обоих из заведения.

И все же гостеприимством манкировать не стоило, так что, пока ехали в квартал художников, позвонил Николашке, попросив упаковать нам с собой еды. В итоге мы ввалились в мой дом готовые ко всему — и картину нарисовать, и банкет по поводу ее экспозиции устроить.

Впрочем, ничего нового мы малевать не собирались. Женьку я с пакетами еды отправил к рабочему столу накрывать поляну, а Бисквита, смущенно сжимающего в руках палитру и коробку с тюбиками красок, запихнул за барную стойку поближе к картине с ангелом. На всякий случай еще раз проверил полотно своим даром, но никаких изменений не ощутил.

— Ну что, Пикассо зеленомордый, ваяй.

— Да ну тебя в трясину! — отмахнулся орк и попытался сбежать, но, видно, не сильно хотел, потому что иначе я бы не смог удержать за майку такую громадину.

— Слушай, я же уже все объяснил. Да и что ты там можешь испортить?

Мне показалось или на лице ангела отразилась тень возмущения?

— Ну ладно, — вздохнул орк и начал быстро, как по мне — слишком уж сноровисто для не специалиста, смешивать краски. Затем он с палитрой в одной руке и кистью в другой замер перед полотном, которое благодаря росту орка даже не пришлось снимать со стены.

Блин, ему бы распашонку художника и берет на голову — вообще получилось бы феерическое своей абсурдностью зрелище. Орк простоял в этой позе не меньше минуты, а потом начал осторожно касаться кистью холста. Еще секунд через тридцать он вошел в раж, и я даже испугался, что сейчас орк действительно испортит довольно неплохое изображение.

К счастью, все мои опасения оказались напрасны: через пять минут, когда Женька уже закончил с накрытием рабоче-банкетного стола, я понял, что все будет более чем хорошо. Не знаю, как он уловил эту идею, но на довольно мрачноватой картине проявились проблески скрывавшегося за облаками солнца, а еще серую пелену пронзил тонкий, едва заметный лучик.

Конечно, любой эксперт-искусствовед обозвал бы нас вандалами, а по моему, сугубо дилетантскому, мнению выглядело очень неплохо. Но самое главное — я почувствовал, что излучение энергии творения из картины усилилось.

— Что-то я устал, давай пожрем, — внезапно выпав из творческого транса, заявил орк, а затем положил палитру с кистью на барную стойку и потопал к столу, где уже обжирался Женька.

Я же, как завороженный, смотрел на картину. Затем запустил свой дар и осторожно прикоснулся к полотну. Да! Есть! Моя идея не оказалась идиотской — творец всегда остается творцом, даже имея зеленую кожу! Бисквит все же сумел подпитать картину другого художника своей внутренней энергией творения.

— Так, а теперь последний штрих. — Я достал щитовик, запустил силовое поле и тут же с радостью увидел, как чахлая искорка опять превращается в моего любимого веселого светлячка. Прикоснувшись к картине еще раз, я мысленно поблагодарил своего ангела-хранителя и пошел к друзьям.

А там случился маленький переполох. Женька пытался поймать вертящуюся в воздухе Фа, которая стащила с тарелки кусочек нарезанного для удобства поедания блина. Увидев меня, фуки тут же рванула куда-то вглубь дома. Ну зачем ей блин? Она же питается чистой энергией. Ответ на этот вопрос я получил через минуту, когда к столу подошел смущенный Тик-так и протянул мне сворованную для него снедь. Я на это только хмыкнул, взял со стола маленькую тарелку и добавил к блину-путешественнику еще с десяток кусочков с разной начинкой. Когда умиливший всех своей порядочностью мышоур убежал лакомиться законно полученными вкусняшками, мы продолжили нашу растянувшуюся на двое суток вечеринку.

Разговор постепенно свернул на то, как мне везет со всякими приключениями, которые почему-то обходят стороной не только живущего унылой жизнью в обычном земном городе Женьку, но и великого киберспортсмена и артефактора Бисквита.

— Приключений вам захотелось? — угрожающе сузив в глаза, спросил я.

В голове как раз зародилась идея еще одного эксперимента, так что я достал телефон и позвонил Грете. Затем был звонок Йохану, и к его финалу физиономии моих друзей стали совсем уж напряженными.

— Ты, это, Назар, может, не надо? — осторожно произнес Женька.

— Ну почему же не надо? Вы хотели приключений, так будут вам приключения, возможно даже со стрельбой.

Орк на эти слова решительно вскинулся, а вот Женька почему-то шумно сглотнул.

Ну да, это тебе не компьютерные пострелялки.

Через полчаса я снова стоял у двери, за которую меня не так давно выдворили под дулом пистолета. Рядом, пребывая в смущении, топтались оба моих друга и встревоженная Грета. А еще через пару минут к нам присоединилась Гюрза. Честно говоря, выбор Йоханом исполнителя меня немножко озадачил. Тут ведь не только взлом, но и силовой захват.