Тристания

Ларс

Об этом никто не должен узнать.

Никто и не узнал.

И все же мне казалось, что Лиз что-то почувствовала: она читала меня, как ветер, и внезапно я стал дуть не с той стороны. Кожа Лиз отталкивала меня, словно масло воду, жена стала молчаливее, тогда как я начал говорить больше, чтобы звуки заглушили обман.

Но слов оказалось недостаточно.

Молчания оказалось недостаточно.

Побега за море оказалось недостаточно: видимо, любовь и впрямь выдерживает все и преодолевает любые препятствия — и горы, и моря, и других людей, если только веришь в нее. А если не верить в любовь, во что еще стоит верить?

Лиз изучает меня, ищет, что во мне нового. Как двигаются морщинки в уголках глаз, когда я улыбаюсь сыну, который выходит из кабинета за руку с чиновником.

Я решил рассказать Лиз правду.

Другого способа нет. Другого пути вперед нет.

«Жизнь поступает с нами так, как мы позволяем ей поступать», — сказала мне однажды Ивонн: мы поссорились, и она буровила меня красными глазами. Она не нашла во мне того, что искала.

Когда мы остаемся с Лиз наедине, эхо этой фразы раздается в воздухе между нами. Лиз смотрит на меня, ее взгляд требует объяснений.

— Лиз, мне нужно кое о чем тебе рассказать.

— Я тебя слушаю, — отвечает она ледяным тоном.

— Перед моим отъездом кое-что произошло.

— Кое-что? — спрашивает она. Ее глаза выпучиваются, хотя веки остаются на местах.

— Да. У меня была другая.

— Другая. — Она уже не спрашивает, она утверждает.

— Я был с другой женщиной. Мне не хотелось так поступать, но все же это случилось. Потому и уехал. Я не мог вернуться к прежней жизни и делать вид, будто ничего не изменилось. Мне было не выдержать…

— Да знала я, — перебивает Лиз.

— Знала?

Нет, не может быть. Разве можно удержать такое знание в себе?

— Да. Но почему ты выбрал эту девчонку?

— Какую девчонку? — спрашиваю я, а сам думаю: «Ивонн? Нет, до этой темы мы еще не добрались…»

— Не нужно притворяться, — хмурится Лиз, — потому что я все знаю. Марта… — Она произносит это имя так, словно сплевывает что-то мерзкое.

Я смущенно хмыкаю.

— Ни разу в жизни не прикасался к Марте, — отвечаю я, и лицо Лиз наполняется безграничной ненавистью.

— Не лги, — цедит она сквозь зубы.

— Я не лгу. Это была не Марта.

— А?.. — Лиз вопросительно умолкает.

— А Элиде. Прости.

И тут у Лиз подгибаются колени.

Она падает на пол.

— Но я столкнула ее…

— Кого?

— Я столкнула ее… И он умер.

— О чем ты?

— Но он был от другого. Он был не твой. — Кто?

— Он! Ребенок.

— Лиз! Что ты натворила?

— Сейчас расскажу тебе секрет, — сказала женщина мужчине.

— У тебя есть секреты? — удивился мужчина.

— Всего один. Слушай: даже если Тристан взорвется…

— Такого не случится.

— Это же секретная история. А значит, в ней может случиться что угодно.

— А в жизни нет.

— Откуда ты знаешь?

— Глупая женщина. Я видел мир!

— И что, это сделало тебя мудрецом?

— Ну, пусть не мудрецом, но все-таки я помудрее тебя буду, — улыбнулся мужчина.

— Какой ты самодовольный. Мне достался самодовольный мужчина!

— И ты восхищаешься им.

— И я его терпеть не могу! — Женщина толкает мужчину в бок.

— Пошли танцевать, — говорит мужчина и смеется.

Берет женщину за руку и танцует с ней по кругу, еще по кругу и в сторону. Белые носочки на ногах женщины сверкают.

Но почему женщина так беспокоится из-за этого?

У нее красивые загорелые лодыжки, да и в объятиях мужчины она не замерзнет.

Позже: 1965 г.