Лёд и порох

* * *

Все эти два аршина и девять вершков мялись у моего косяка.

— Ксения Александровна, я так Вам признателен за то, что Вы для меня сделали. — он краснел, бледнел и терялся всячески. Пряча взгляд от ночной сорочки, которая пусть и выглядит монашеским одеянием, но все же явно более фривольна, чем мои обычные наряды, он ломал пальцы и дрожал голосом.

Нет, ну на что он в самом деле рассчитывает?

— Будем считать, что не мне, а тому, кто научил меня этому фокусу. — До ее рождения чуть больше восьми десятилетий осталось, так что можно начинать благодарить.

— Но я должен… хочу… — все еще рожал свою мысль этот ребенок.

Вот интересно, Ольга решила, что он меня скомпрометирует до крайности — хотя нелепо этого ожидать глядя на действующих лиц, или все же рассчитывала на внезапную страсть в гулкой пустоте зимней усадьбы? Если по себе мерила, то весело будет графу в старости — не зря он уже сейчас всю эту свору паразитирующей родни потихоньку от дома отваживает. Но это в целом дело не мое, да и покуда весьма неактуальное. Актуально лишь то, что мешает мне закрыть дверь.

— А я вот спать хочу, если что. — напомнила я о наших дальнейших планах.

— Извините. — он чуть отступил, чтобы вновь начать пожирать меня взглядом.

Ой, проку мне от тебя в этом походе по скользкой тропе народного просвещения будет чуть. Поэтому можно и похулиганить на сон грядущий. Сделала шаг поближе к жертве, встав так, что почти касалась его грудью.

— Ольга Александровна научила или сам пришел? — бархатным голосом спросила я у мальца, держа за подбородок.

— С-с-а-сам. — проблеял тот.

— И хоть знаешь, зачем к взрослым женщинам по ночам ходят? — я напрочь игнорировала тот факт, что за окном еще не опустились даже зимние сумерки, а режим сна у нас превратился в решето.

— М-м-м.

Правильно, иногда лучше молчать, чем говорить. Особенно когда жуткая совершенно женщина, полуодетая стоит перед тобой. Словно ныряя в озеро с ледяной водой, он задержал дыхание и неловко впился в мои губы, ладонями для верности придерживая бедовую черепушку. Это мой первый поцелуй после… В общем давненько уже, но стало как-то тошно. Можно дать пощечину, можно заорать, укусить в конце-то концов, а можно и иначе поступить.

Я приоткрыла рот, впуская его внутрь себя и движением губ и языка направила так, как сама хотела, выпивая до дна и этот поцелуй, и всего этого несчастного запутавшегося малыша. Несколько секунд спустя он смотрел на меня мутным взглядом, не понимая, что же происходит.

— Вот так оно и бывает, ребенок. Когда дорастешь до этого — выбери себе девочку из хорошей семьи и повтори то, что я только что показала.

Он только кивнул.

— А пока спать иди.

Развернулась на босых пятках и пошлепала к кровати. Сон совершенно сбился и теперь особенно сильно захотелось ощутить совсем другие губы и руки. И стыдно перед мальчиком за свою шалость, и тошно перед другим за это все. Пожалуй, круиз по чужим постелям стоит не просто отложить, а вовсе вычеркнуть из планов на год.

Устя разбудила меня в три и помогла одеться. Ксения Александровна, и что же Вам дома-то не сиделось? Уж ладно ты сама, а детей-то во что втравила?

Второе дите не поднимало глаз.

— Позавтракали, Андрей Григорьевич?

Только головой помотал.

— Зря. Пусть горячее подадут. У нас большой день сегодня.

Он послушно следовал всем указаниям, но робел теперь пуще прежнего. По пути в сказочную деревеньку я наклонилась так, чтобы уж наверняка попасть в поле его зрения.

— Андрей Григорьевич, у Вас нет оснований искать пятый угол при встрече со мной. Мы разобрались со всеми недоразумениями и теперь вполне сможем работать вместе.

Тот только коротко кивнул и сжался еще сильнее.

— Вы всерьез хотели добиться от меня взаимности? — улыбнулась ему я.

Отрицательно помотал головой.

— Тогда зачем себя насиловать? — стало совсем смешно.

Таких у меня тут еще не было. На спор, по идее, благотворительности и страсти — эти случались. Но вот чтобы поперек собственного желания — пока Господь миловал.

— Я… об-б-бещал. — едва слышно сообщил мой спутник своим валенкам.

И я понимаю кому. Вернусь — припомню. Даже ругаться не стану, просто подходящего момента дождусь и припомню.

— Давайте обнимемся и останемся друзьями. — я приветливо, насколько это позволяла ширина возка, распахнула руки и возложила их на плечи остолбеневшего спутника. В щеку чмокнула, конечно, зря, но уж до того забавно смотреть на его пунцовение, что устоять нереально.

Дальше он порой искоса посматривал на меня, но попыток пересечь границы более не предпринимал, так что я выдохнула и начала воспринимать его как Демьяна или Фрола. Захватили отца Феофана и отправились навстречу народу, который так восхищает нашего нового императора. Хоть сравню впечатления, а то речи Государя читала — словно сказочные персонажи у него в подданных были аккурат до семнадцатого года, когда их разом подменили злые силы.