Классный час-2

* * *

А в итоге всего этого обучения, дорогие читатели, я очнулся на своём диване в полностью раздетом виде. Даже без трусов. А рядом мирно посапывала англичанка Софья, тоже без малейших признаков одежды.

Как, когда и зачем это произошло, у меня не было ни малейшего представления… это как наркоз перед операцией, была у меня парочка таких случаев в прошлой жизни — вот тут ты лежишь на столе и нарколог собирается вколоть тебе дозу усыпляющего, а через пару секунд тебя уже треплют за плечо и говорят, что можно проваливать, если операция несложная, или везут в каталке по коридору, если что посложнее.

Так и здесь — только что потусторонний голос объяснял мне, как правильно себя вести, а следующая картинка перед глазами, это диван и Софочка под боком. Приподнял простыню, дабы изучить внешний вид партнёрши, раз уж представился такой случай… до этого-то я её без одежды не видел… Ну чего, всё на месте, грудь второй номер, талия узенькая, ноги длинные и весьма привлекательные, а задница так и совсем идеальной формы, запах приятный… а тут и она открыла глаза — ну что же, будем действовать по обстановке и не создавать лишних проблем на голом месте, всё по заветам того голоса из подземелья.

— Антоша, это было незабываемо, — сказала она, обнимая меня за шею. — Долго ж ты упирался — и зачем, спрашивается?

— Ты тоже была великолепна, дорогая, — ответил я, незаметно высвобождаясь из её объятий, — кофе будешь?

— Что, прямо в постель? — спросила она, — буду, конечно… я про это только в книжках читала, как кофе в постель приносят.

— Мы рождены, — буркнул я, — чтоб сказку сделать былью, и чтобы кофе приносить в постель, — накинул халат и вышел в кухню.

— Стихи из тебя прямо поутру вылетают? — поинтересовалась она из-за дверного проёма.

— Дурное дело нехитрое, — отозвался я, засыпая порцию молотого кофе в маленькую кастрюльку, — пять минут и будет готово.

Блин, как бы детали-то у неё выяснить, почему и когда мы в одной койке очутились…

— А дальше что там в твоём стихе будет? — не унималась она, — не закончено как-то.

Я пораскинул мозгами, пока закипал чайник, и придумал вот что:

— С корицей, кардамоном и ванилью,

Всё это вам, моя мадмуазель.

— Здорово, — восхитилась она, обозревая прикаченное мною на каталке, — у меня такого в жизни никогда не было. А тут правда ваниль с корицей есть?

— Корица да, положил щепотку, а ваниль с кардамоном я для рифмы приплёл, не продаются они в наших магазинах.

Она тем временем тоже поднялась и набросила сверху мою рубашку, она длинная была, так что лобок прикрывался, но длинные красивые ноги были на самом виду. Разговор про вчерашнее она сама начала, без моих понуканий.

— Я прямо не поверила, когда ты меня вчера в моём бараке нашёл…

— Послушай, дорогая, — решил я сразу не темнить и брать быка за рога, — я не помню ничего про вчерашний день, у меня иногда случаются такие провалы. Может, расскажешь в деталях, что там было?

Она внимательно посмотрела на меня, убедилась, что я говорю серьёзно, и тогда продолжила:

— Бедняга, водки перепил, наверно. Ладно, слушай, раз такое дело…

Ничего необычного она мне не сообщила — я вытащил её из барака часиков в семь вечера, потом мы пришли ко мне на квартиру и пили тут вино с водкой, ну а потом что случилось, ты и сам всё понимаешь.

— Ты же не далее, как сегодня утром говорила, что не привыкла к такому обращению, — хмуро парировал я, — что изменилось за полдня?

— Да я сидела-сидела, — призналась она, — за проверкой домашних заданий и вдруг поняла, что если строить из себя недотрогу, то всю жизнь так и будешь проверять тетрадки в бараке.

— Не будешь, — автоматически поправил её я, — все ваши бараки снесут через два-три года.

— Я не о том, — с досадой отозвалась она, допивая кофе с коржиком (очень вкусно, кстати, с корицей, спасибо, Антоша), — ну перееду я в панельку на Южке, там ведь теперь новые микрорайоны строят… и буду так же сидеть в ней в полном одиночестве… а ты прогонишь эту свою продавщицу? — внезапно перепрыгнула она на следующую тему.

— Конечно, дорогая, — всё также хмуро отвечал я, — гаремы у нас не приветствуются законодательством.

— Ой, — вдруг вспомнила она что-то, — сегодня же обычный учебный день, а на часах… без пяти семь. Надо ж в школу собираться.

И она ускакала в ванную, немедленно сообщив оттуда:

— Я воспользуюсь косметикой твоей Маринки, можно?

— Бери всё, что видишь, — тупо сказал ей я, застилая постель и одеваясь на работу, — семь бед — один ответ, — а это я уже про себя произнёс.

Из подъезда мы по отдельности выходили — сначала я, убедился, что свидетелей нет, и махнул рукой приглашающим жестом, она стояла на лестничной площадке второго этажа, там, где почтовые ящики висят, и смотрела в окно. Кстати, почту надо вытащить, мелькнула у меня запоздалая мысль, ладно, после работы вытащу, не возвращаться же, примета плохая. А Софья выскочила из подъезда вся весёлая и румяная, чмокнула меня в щёку и далее мы уж вместе пошли — путь из её барака мимо моего дома пролегал, так что конспирация тут не нарушалась никоим образом.

Единственное, о чём я подумал по дороге к школе — так это о том, что там такого сотворили со мной в подземелье, что я в полный невменоз на полсуток отправился…