Мурка

Я обратил внимание, как напряглась тетушка, мельком взглянула на места, где раньше висели фотографии. Будто обеспокоилась – все ли она убрала? Блин, у меня не семья, а фантомас фантомаса погоняет, как будто прямо сейчас снимают четвертую часть!

После затянувшегося на десяток секунд молчания Аркаша отставил чай и задорно хлопнул в ладони.

- Ну что, Гришка, собирайся!

- Куда собирайся? – я бровь приподнял.

- Ну как куда, в добровольцы тебя запишем, там тебя распределят – и будешь с Буденным, в первых рядах белых бить!

Какой скорый, надо же.

- Да мне так-то и тут хорошо, - я покачал головой. – Разрешите отказаться.

Напряглась тетушка, и вовсе не от моего отказа. Видимо, о другом она договаривалась с этим воякой. Да и не видимо, а точно – Глаша думала, что он меня к себе в батальон возьмет, помощничком сделает, на крайний случай – писцом каким или курьером. По факту же, дядя Аркаша хотел отправить меня на убой, как я и думал… Перспективы явно не радужные, видимо, взыграли у Аркаши старые обиды на мою мать. Не зря помянул, что я на отца похож, того самого, который у него мою маму увел. И смотрит теперь на меня своими жучьими глазками. Я мысленно перебирал варианты – может, в окно выпрыгнуть? Высоко, не выйдет. Будь другое тело, я бы в баранку этого Аркашу свернул, но сейчас мои руки до сих пор после отжиманий дрожали.

Вояка подался вперед и, дыша перегаром, хмыкнул:

- Будешь в первых рядах, пацан! Ох, ты у меня повоюешь!

Я, понимая, что зажат в угол, решил пойти с козырей.

- А вы приказ покажите, Аркадий Иванович? – спокойно спросил я. – О моем зачислении в РККА?

- Какой еще приказ, пацан? Ты доброволец… – насупился вояка.

- Ну как, приказ, – я пожал плечами. – А то моя тетушка и без кормильца, и без субсидий от советской власти останется.

Понятия не имею, были ли субсидии в 1920-м году, но я ляпал, и, как завещали в одном хорошем фильме, ляпал уверенно. Как на экзамене студент.

- Аркадий Иванович, а что, есть такие приказы? – спохватилась тетушка.

Вояка щеки надул, как воды набрал. Значит, я в точку попал.

- Конечно есть, теть Глаш, - опередил я с ответом. - Вот представьте, я сгину, а вас на кого оставлю?

- Первый раз слышу о таких приказах, – зашипел Аркаша, сдувая щеки.

- Теть Глаш, у Аркадия Ивановича давление шалит, вы бы ему в чаек микстурки какой капнули?

Видя, что вояка злится, тетушка засуетилась.

- Ой, действительно, давайте я вам еще чайку налью?

Убежала на кухню, распереживалась вся. Мы остались с Аркашей лицом к лицу, вдвоем в комнате. Теперь уже я резко подался вперед и процедил, глядя ему в глаза:

- Слышишь, вояка, тебе надо, вот и ступай, воюй. Полагаю, товарищу Буденному не нужно, чтобы в его армии служила шпана, еще и отпрыск дворян, да? Злые языки начнут говорить, что командир Аркаша – не красный, а белой прожилочкой. А я ведь не стану язык за зубами держать, если о твоей связи с моей матушкой спросят.

На этот раз я не ляпал, а говорил абсолютно уверенно, понимая, что такие хоромы, как некогда были у семьи Гришки, могли принадлежать только дворянам… ну или торгашам, что для красных, впрочем, одинаково контрреволюционно.

- Да что ты о себе возомнил, чертеныш?.. - зашипел было военный, но я его перебил.

- Думаете, я не знаю, что вы сюда не по старой дружбе пришли? Вам за этот визит моя тетка тостер отдала. Ты, товарищ Аркаша, взяточник, прохвост и плут, по тебе трибунал плачет!

Аркаша весь осунулся, побледнел. Злился, но сделать ничего не мог. Духу, чтобы взять меня и прямо тут кончить, у него не хватило - такие за спинами свои дела вершат. Да и я сидел, будучи готовым к любому повороту событий. А про тостер я попал в точку, не зря подметил, что он с кухни исчез.

Вернулась тетушка со свежим чаем, я уловил отчетливый запах валерианы.

- Держите, Аркадий Иванович, – залепетала она. – Может быть, еще что хотите?

- Ничего не хочу, мне пора уходить, – буркнул вояка.

- Как – пора? – Глаша непонимающе захлопала глазами. – Как же моего племяшика, в ваш батальон?

- В следующий раз. Вынужден прощаться, – заверил Аркаша и, повернувшись, бодро направился к дверям.

- Всего хорошего, вы, главное, хлеб позажаристей пеките, – не удержался я.

- Ах ты, паршивец, – вояка снова позеленел и затряс пальцем в воздухе. – Ты у меня еще попляшешь, я до твоего отца не дотянулся, так до тебя, отродье, дотянусь!

- Всего хорошего.

Аркадий Иванович еще потряс пальцем несколько секунд, с открытым ртом, но ничего не сказал. Пошел прочь.

Тетушка медленно опустилась на кровать, спрятала лицо в ладони.

- Ты что натворил, Гриша…

- Все нормально, теть Глаш, - улыбнулся я. - Прорвемся…