Каждый мародер желает знать…

Глава 6. Страна лжецов

Вообще-то, я приуныл. Подумал, что сейчас метафорическая песня о том, что мне надо освободить место, занятое каким-то хреном с королевской кровью, что из нас тут может остаться только один, бла-бла-бла. Нет, у Забавы все это звучало убедительно и довольно зловеще. Настолько зловеще, что я до сих пор не очень понял, к чему именно вся эта метафизика меня склоняет. Просто найти кого-то и замочить?

— ...чрево моей дочери, — закончил белобородый, и я понял, что занявшись своими мыслями, я прослушал его тираду. А говорил он, судя по финалу, вовсе не про то, о чем я думал.

— Что? — переспросил я.

— Что именно из моей речи было тебе непонятно? — в тоне его голоса появились недовольные нотки.

— Честно говоря, я прохлопал ушами, — признался я. — Меня укусила мусорная змея, и...

— Ах это... — губы беловолосого дернулись. То ли он собирался улыбнуться, то ли презрительную мину сквасить. — Яд держится в крови примерно сутки. Потом отпустит. Ну так что, ты согласен наполнить чрево моей дочери?

— А... — от внезапности просьбы у меня слегка «в зобу дыханье сперло». — Не очень понимаю, где в вашей просьбе цена за проезд...

— Ты поможешь решить одну из проблем старых людей, а старые люди помогут тебе в твоей проблеме, — он говорил так, будто растолковывает очевидные вещи неразумному ребенку. — Так ты согласен?

— Гм... — я оглядел свой костюм, заляпанный грязью, кровью и зеленой слизью. — Да, в общем-то... Я готов, вот только вид у меня не очень презентабельный для... гм... наполнения чрева. Мне бы душ принять или что-то подобное.

— Ах это... — опять повторил беловолосый и провел руками по своему белоснежному одеянию. — Она позаботится о тебе. Можешь не переживать.

Моего плеча со спины коснулась легкая рука. Девушка, встретившая меня в тоннеле. Надеюсь, это и есть его дочь. А то сейчас окажется, что это служанка, которая приведет меня к постели какой-нибудь кикиморы, которая и на человека-то не похожа.

Она снова взяла меня за руку и потянула за собой. Еще один переход во мраке, потом снова стало светлее.

Да уж, подземные жители знали толк в романтике... Девушка привела меня в круглый грот с идеально круглым озером посередине. В глубине его что-то светилось, прямо как подсветка на рекламных туристических фотографиях. По каменным стенам стекали ручейки светящейся воды. И еще — было тепло. Значительно теплее, чем в коридорах до этого.

Девушка повернулась ко мне, опять замурлыкала незнакомый мотивчик и принялась расстегивать пуговицы на моей рубашке. И тут я не то, чтобы смутился, но почувствовал некоторое неудобство. В основном связанное с тем, что я прослушал объяснение беловолосого о том, для чего, собственно, это все нужно. Не просто же так мне предлагают потрахаться с симпатичной девицей... То есть, вообще-то я бы не назвал ее красивой. Слишком уж чужой она выглядела. Почти как альбинос.

— Слушай, я что-то не очень понимаю, — сказал я, наблюдая за тем, как она справляется с пуговицами. На их одеждах я никаких застежек не заметил. Ни тогда, в психушке, ни у ее отца, ни у нее самой. Значит ли это, что она не в первый раз раздевает кого-то? Блин, и вот о чем я вообще думаю в такой момент? — Для чего это все нужно? Или секрет?

— А тебе разве не все равно? — девушка посмотрела мне в глаза и подмигнула.

— Вообще-то нет, — я остановил ее руки, которые как раз добрались до пряжки на ремне. — Нет, ты не подумай, что я против. Просто мое врожденное любопытство мешает мне сделать свое дело просто так. Сунул-вынул-свободен.

— Политика, — пожала плечами девушка. — Когда-то наши предки приняли идиотское решение уйти под землю, потому что воевать не захотели. А теперь мы медленно вымираем. Но менять ничего никто не хочет. Ну, за исключением некоторых, вроде моего отца.

— А при чем здесь наполнение чрева? — я едва смог подавить смешок.

— Ах это... — она прикусила губу, будто задумалась, говорить мне или нет. — Все сложно. Отец считает, что появление правильных гибридов может спасти нас от вымирания. Я в это все не очень верю, но мне не жалко. До сих пор ни один из полукровок не остался под землей. Почти сразу сбегали к людям. А наши старейшины категорически отказываются выходить обратно. Потому что... Ну, так принято у нас. В общем, я бы хотела тебе объяснить получше, но как уж получилось.

— А по сколько лет вы живете? — спросил я зачем-то.

— Не скажу, — девушка неожиданно улыбнулась, освободила руки и взялась за пряжку моего ремня. — Сейчас мы смоем с весь этот ужас, а потом сделаем уже то, чего от нас ждет мой отец. И лучше бы нам с этим поспешить на самом деле.

— А... — начал я.

— Заткнись, — сказала девушка, невозмутимо продолжая избавлять меня от одежды.

Пожалуй, это был самый практичный секс, который мне вообще в жизни случалось переживать. Девушка пресекла все мои попытки придать процессу хоть сколько-то игривый оборот, так что я сдался и тупо предоставил ей делать свое дело. А я просто наблюдал за ее движениями, лежа на мягком матрасе из мха. Тут у меня опять закрались сомнения в естественности происхождения как этой пещеры, так и этой самой моховой подстилки. Очень уж все было удобно устроено. Скорее похоже на интерьерное решение, чем за игру природных факторов.

Поняв, о чем я думаю, почувствовал себя героем анекдота. Точнее, героиней. Той самой, которая в процессе думает о том, что потолок бы надо побелить, и шторки что-то давно не стирала.

— А почему вы не хотите выйти на поверхность? Вы же вроде как могущественная и мудрая древняя раса? — спросил я, когда все закончилось и девушка легла рядом со мной, не отягощая себе необходимостью немедленно одеться.

— Кто тебе сказал, что мы могущественные? — она хихикнула.

— Ну... я задумался. А действительно, кто мне сказал? — Такое ощущение сложилось, когда я ходил в лечебницу. Ту, где колесо еще...

— Ощущение... — девушка неопределенно фыркнула.

Они появились неожиданно. Только что мы нежились на моховой подстилке совершенно одни, вот я моргнул, и вот уже вокруг нашей лежанки стоят три фигуры в белых рясах. Белобородые и беловолосые, разумеется.

Они просто нависли молча и сверлили нас белыми глазами. А еще, кажется, на самом деле они не просто так стояли, а ругались на телепатическом. Чего я, понятное дело, слышать не мог, потому что мне не полагалось.

— Одевайся, — девушка внезапно повернулась ко мне и посмотрела в глаза. — Свидание закончено, тебе пора.

— Вы о чем-то пошептались за моей спиной? — спросил я, натягивая штаны. Они были мокрыми, но всякую грязь с них более или менее отмылась. А ходить в мокрой одежде сегодня, видимо, моя карма.

— Это наши внутренние дела, — отрезала девушка. — Тебя не касаются.

Трое белобородых продолжали безмолвными истуканами стоять вокруг и следить за каждым моим движением. Такое себе сопровождение.

— Они сердятся? — Мокрую рубаху надеть оказалось еще сложнее. — А почему? Тебе нельзя было тут со мной уединяться?

— Ты нарушил Договор! — торжественно провозгласил один. — И будешь изгнан, без права возвращаться в Грустину.

— Да что вы говорите, — я хмыкнул. — Не припомню, чтобы мы с вами заключали какой-то договор, так что я ничего не нарушал.

— Нарушение договора уже должно было пустить свои корни в тебе, — сказал второй белобородый. — Но этого почему-то не произошло.

— Ну может в договоре вашем какая-нибудь лазейка есть, — я пожал плечами.

— Никаких лазеек! — заявил первый белобородый. Или нет, если честно, я их не очень друг от друга отличал. — Любой человек, рожденный под этим небом и осквернивший жену нашу, будет проклят черным ликом, и останется влачить жалкое существование, не видя солнечного света, потому что с этого момента лучи светила нашего будут нести ему боль и страдания.

— Ну может я не осквернил, а облагодетельствовал, например, — я снова пожал плечами. Надел пиджак, проверил содержимое карманов. — Кстати, а если в пещере рожден, то это считается, что под небом? Так-то получается, что над головой в момент рождения — земля. А если в доме? Насколько я знаю, моя мать меня в роддоме рожала, а не в чистом поле. Может, поэтому...

— Замолчи, — холодно сказал какой-то из белобородых. Голос его звучал так, будто он уже готов прописать мне с ноги. Ну, во всяком случае, если бы я говорил подобным тоном, то именно это желание я бы испытывал в глубине души.

Вообще-то, может мне и стоило испугаться. Я находился на чужой территории, меня застукали с голой барышней, отчего я, по идее, должен был испортиться, но почему-то этого не сделал. И еще несу тут всякую чушь. Разумеется, хозяева нервничают и недоумевают. А еще я помнил вереницу людей с пустыми глазами и здоровенное вращающееся колесо.

Но почему-то мне было сейчас пофиг на это. Может быть, это меня сеанс скучного секса привел в такое благодушное настроение. А может, я просто понимал, почему этот самый договор не сработал. И почему отец моей партнерши педалировал тему, что я чужак. Технически-то я родился не под этим небом.

— В общем-то, ребят, я не настаиваю на обязательных походах в гости в эту вашу Грустину, — сказал я. — Я и в этот раз тут случайно оказался, хотите верьте, хотите нет. Так что можете проводить меня наверх и триумфально вышвырнуть. Ну, чувство собственной важности, там, почесать. Или...

Я почувствовал, как ладонь девушки сжала мою. Сильно, так, что кости хрустнули.

«Сейчас тебя поднимут на поверхность и закроют за тобой дверь, — услышал я ее голос. Сначала не понял, как именно, ведь рта она не открывала. А потом понял, что голос ее звучит в моей голове. — А меня закроют в Залах Очищения».

Я тоже попытался мысленно что-то сказать, но, кажется, я был только принимающей антенной в этой связке. Впрочем, она, кажется, понимала, о чем именно я хотел спросить.

«Ты выполнил свою часть сделки, — прошелестели в моей голове ее мысли. — А мы с отцом выполним свою. Иди наверх и ни о чем не беспокойся. Я найду тебя сама».

Она выпустила мою руку и шагнула в сторону. В отличие от меня, она до сих пор не оделась. Впрочем, ей, похоже, не полагалось после совершенного ужасного преступления носить белое. Один из белобородых поднял ее платье с каменного пола и аккуратно повесил на руку. С тем же пафосом и достоинством, с которым официант очень дорогого ресторана носит на руке полотенце.

— Следуй за мной, — сказал другой белобородый. Точнее даже было бы сказать «прошипел сквозь зубы». Но либо ему врожденная вежливость не позволяла открыто демонстрировать эмоции, либо еще что-то.

— Вы тоже будете водить меня за руку? — спросил я и шагнул к нему ближе.

— Зачем? — он отшатнулся. Очень быстро отшатнулся, почти отпрыгнул.

— Я же не вижу в темноте, — хмыкнул я. — И как только мы покинем этот грот, я могу тут же заблудиться.

— Я позабочусь, чтобы доставить тебя к выходу как можно быстрее, — сказал он. Повернул руку, и в его ладони засветился голубоватый огонек. Вроде пламени той свечки.

Двое других белобородых остались вместе с девушкой в гроте с озером. Все трое молча проводили нас взглядами. Но возможно за кадром среди них шла очень горячая перепалка.